Час урагана (СИ) - Амнуэль Павел (Песах) Рафаэлович

…человек с помощью новейших аппаратов достигнет глубин более 100 км. Сегодня самая глубокая скважина пробурена до глубины всего 13 км. За последние полвека максимальная глубина бурения не очень-то увеличилась. В таком случае, может, и 50 лет окажется мало для того, чтобы пробурить сто километров?

…будут внедрены ядерные или другие эффективные двигатели для космических аппаратов. Химические ракетные двигатели уже изживают себя — с их помощью к дальним планетам и, тем более, к звездам более или менее массивный корабль не отправить. Конструкторы уже лет тридцать работают над проектами альтернативных ракетных двигателей — атомных, ионных, парусных… Пока успехи невелики. Но пятьдесят лет — не много ли? Участники опроса, как уже говорилось, слишком скептически относятся к космическим проектам…

…будут созданы самосовершенствующиеся производственные линии. Все-таки хорошая жизнь наступит на Земле через 50 лет! Если, конечно, не произойдет глобальной экологической катастрофы, если не разразится война, если… Но если никакие «если» не помешают, то жизнь на нашей планете действительно станет прекрасной — люди будут жить до 120 лет и больше, еды достаточно, болезни побеждены, и вот еще: создание самосовершенствующихся производственных линий вообще избавит человека от необходимости трудиться на заводах и фабриках. И что же произойдет? Массовая безработица? На этот вопрос нет ответа, этот вопрос участникам не задавали…

…генетики научатся восстанавливать вымерших животных с помощью методов генной инженерии. Клетки вымерших животных, содержащие генетическую информацию, уже обнаружены учеными и исследуются в лабораториях. Не исключено, что живого мамонта, а может, даже динозавра мы увидим все-таки раньше, чем через полвека. А через полвека — наверняка.

…будет построена машина, думающая как человек. Вопрос: а нужна ли такая машина — участникам не задавали. Может, они бы ответили «нет». Но если такая машина все-таки кому-то нужна, то полвека для ее создания — срок вполне реалистический, если принять во внимание темпы развития кибернетики в наши дни.

…будут обнаружены физические/биохимические процессы, отвечающие за функционирование сознания. Некоторые ученые, впрочем, считают, что сознание и мышление вообще не связаны с биохимическими процессами в мозге, так что, если такие процессы все-таки будут обнаружены (через полвека или раньше), это будет очень важной вехой в познании.

…медики научатся регенерировать поврежденные части органов тела у человека. И вот тогда-то человек действительно сможет жить столько, сколько ему самому захочется!

…человека начнут клонировать в репродуктивных целях, как сейчас клонируют овец и других животных. Если верить некоторым энтузиастам (которые, скорее всего, просто шарлатаны, как представители известной компании «Клонайд»), то уже сейчас можно клонировать людей в репродуктивных целях. Но уж через полвека это наверняка будет возможно. Вопрос только — зачем?..

Что будет более чем через полвека? Эксперты корпорации RAND затруднялись называть конкретные сроки, если сроки эти превышали 50–60 лет. В своих ответах они в таких случаях чаще говорили «позднее, чем через полвека» или «никогда». В нашем опросе тоже часто встречались ответы «никогда», но при усреднении эти пессимистические оценки никогда не становились основными и не определяли средний срок ожидания. Поэтому, в отличие от опроса RAND, у нас встречаются и сроки, большие, чем полвека. Это действительно совсем уж далекая перспектива, и трудно оценить, насколько правы участники опроса в своих оценках. Поэтому я приведу эти оценки без комментариев. Просто посмотрите, что, по мнению наших «экспертов», ждет человечество во второй половине ХХI века.

Итак, через 60–90 лет…

Через 60 лет люди научатся предотвращать образование катастрофических ураганов и тайфунов.

Через 60 лет биологи сумеют погружать людей в искусственный длительный анабиоз.

Через 70 лет появится общедоступный городской воздушный транспорт.

Через 80 лет люди смогут управлять движением астероидов и комет.

Через 90 лет начнется регулярное экономически целесообразное управление погодой.

А вот каким будет человечество в начале ХХII века. Через 100 лет, по мнению участников опроса…

…на орбите спутника Земли будут построены города с населением более тысячи человек.

…будут взяты под контроль колебания глобального климатического режима на Земле.

…будет обнаружена астроинженерная деятельность других цивилизаций.

…появятся принципиально новые способы передвижения в космосе.

…будет создана искусственная жизнь.

И уж совсем в отдаленном будущем, через 200 лет, как полагают участники опроса, начнутся работы по терраформированию планет. Иными словами, человечество начнет перестраивать планеты по своему желанию, делать их похожими на Землю. Начнут наши потомки, скорее всего, с Марса, потом преобразуют Венеру, спутники больших планет… В общем, человечество займется той самой астроинженерной деятельностью, следы которой в космосе будут обнаружены, если верить участникам опроса, через сто лет…

Я рассказал далеко не обо всех результатах, полученных в ходе футурологического опроса. Конкретные даты прогнозов — главный результат, но далеко не единственный. Участники ответили еще на два десятка вопросов, связанных не со сроками, а с принципиальной возможностью того или иного научного или технического достижения. Многие ответы отражают сложившиеся в современном общественном сознании представления о том, какие науки приоритетны в своем развитии, какие направления техники следует развивать в первую очередь, какие конкретные достижения науки и техники осуществятся раньше, а какие — позже. В большей части этот вывод относится к российскому современному обществу, поскольку именно россияне составили основную часть участников опроса, причем часть активную, ту, которая на нынешнем этапе призвана формировать общественное мнение и научно-технические приоритеты. Насколько это так и так ли это вообще — задача для специального исследования, которое, несомненно, будет проведено.

И УСЛЫШАЛ ГОЛОС…

Лида плачет. И хотя она с улыбкой протягивает мне то чашечку кофе, то поджаренные тосты, но я все равно вижу, что она плачет. Она не может понять, что со мной, — я знаю, что стал совершенно другим после возвращения. И ничего не могу объяснить. Ничего.

Я молча допиваю кофе и выхожу на балкон. Наша квартира на последнем этаже, а дом — тридцатиэтажка — самый высокий в городе, и я вижу, как на территории Института бегают по грузовому двору роботы-наладчики. В машинном корпусе ритмично вспыхивают лампы отсчета — кто-то сейчас стартует в прошлое. Дальше пустырь, там только начали рыть фундамент под новый корпус для палеонтологов. На окраине города, за пустырем, у подъезда Дома прессы полощутся на ветру разноцветные флаги, и выше всех — флаг ООН. Толпу у входа я не могу разглядеть, но знаю, что она уже собралась, и знаю зачем. Я не пойду туда, я никуда не пойду, буду стоять на балконе и ждать, когда Лида соберет посуду и уйдет к своим биологам. И тогда… Что? Я еще не знаю, но что-то придется делать.

У меня всегда была слабая воля. В детстве я слушался всех и подпадал под любое влияние. «Валя очень послушный мальчик», — говорила мать с гордостью. Не знаю, чем тут можно было гордиться. Отец учил меня не подчиняться обстоятельствам. Я плохо его помню — он был моряком, ходил в кругосветки и наверняка в детстве не слыл таким пай-мальчиком, как я. Учился я отлично, потому что подпал под влияние классного наставника.

Когда после школы я подался в Институт хронографии, никто не понял моего поступка. А я всего лишь находился под сильнейшим влиянием личности Рагозина, о чем никто не догадывался, и потому мой поступок был признан первым проявлением самостоятельности.

С Рагозиным я познакомился только на втором курсе, до этого лишь читал запоем его книги и статьи. Они-то и поразили меня и заставили сделать то, чего я и сам от себя не ожидал. Рагозин, не подозревая того, воспитал во мне мужчину. Вряд ли он предвидел такой педагогический эффект от своих сугубо научных и совершенно лишенных внешней занимательности публикаций.