Александр Лоскутов - Времена Хаоса
– Злишься, мечешься как угорелый, скрипишь зубами, днем и ночью пытаясь найти выход. Да пойми же ты, глупец, что выход у нас только один. Мы должны принять вещи такими, какие они есть…
– Ты предлагаешь мне сесть и ждать, пока Денгар не пожрет меня полностью?
Арминия несколько бесконечных мгновений смотрела на него. В ее глазах медленно плыли огоньки беспокойства и раздражения.
– Ты сам пришел к этому. И только ты способен найти решение своих проблем. Но позволь дать тебе один совет: ты ищешь совсем не там.
С трудом сдерживая свою ярость, Иринарх негромко прошипел:
– Ты нашла свое собственное решение. Я вижу. Вижу, во что ты превратилась. И я спрошу тебя. Спрошу не Видану и не то существо, которым ты сейчас стала. Я спрошу Арминию: ты рада? Потеряв собственную личность, ты довольна?
– Не знаю, – вдруг прошептала Падшая, опустив глаза. – Я не знаю. Все так изменилось… Все это… Все совсем неважно… Только… – Внезапно она выпрямилась, и на мгновение в ее глазах промелькнули искорки того древнего огня, что все еще горел в их душах. – В любом случае тебе этого не понять.
И, уверенно ступая, Арминия вышла из комнаты.
Яростно взревев, Иринарх ударил ей вслед. Ярчайшая вспышка озарила окрестности. Сквозь исполинскую дыру в стене были заметны откровенно испуганные смертные, работающие во дворе крепости. Большая часть коридора была завалена многочисленными обломками. Потолок заметно просел.
Иринарх все еще был во много-много раз сильнее живущих в Мироздании смертных волшебников, но для Творца… Раньше я смог бы выжечь подобным ударом все и вся на милю вокруг.
Арминия, даже не подумав обернуться, перешагнула через преградившую ей путь рухнувшую колонну и скрылась в полумраке внутреннего коридора. Даже в окружающих ее волнах пыли и дыма, она выглядела как на торжественном приеме во Дворце Совета.
Даже прическа не растрепалась… Иринарх вздохнул и отвернулся.
***
Иринарх… Иринарх… Почему ты настолько упрям, что не видишь… не хочешь видеть, куда ведет эта дорога? Ты погибнешь сам и приведешь к концу все Мироздание…
Выщербленные и потемневшие камни крепости давили Арминии на нервы почти физически. Многочисленные слуги и солдаты в коридорах вызывали у нее приступы острого отвращения к самой себе. Я убивала их… Сколько смертных пало по моей вине? Миллионы. Десятки миллионов!
Окутав себя непроницаемым покровом мрака, она темным облачком плыла по коридорам. И никто из испуганно отскакивающих в сторону при ее приближении слуг не подозревал, что там внутри, их Великая Повелительница обливается слезами.
Игры кончились. Настало время принимать последнее решение…
Будучи не в силах больше сдерживаться, Арминия создала перед собой черное зеркало прохода и ступила в него, преодолев несколько миль за одно мгновение.
Пустыня встретила ее ледяным спокойствием и безмолвием. Под ногами шуршал песок необычно темного цвета, что было не удивительно в такой близости от Кромки Мира. Буквально в четверти мили от этого места к небу восходила темная стена, за которой безраздельно царила Бездна. Оттуда веяло невыносимым холодом.
– Нет в Мироздании добра. И нет в Мироздании зла. – Медленно опустившись на песок, Падшая склонила голову. – Есть только люди и именно их поступки создают то, что считается добром и злом… Начав Раскол, мы не хотели, чтобы он обернулся… этим. Мы хотели дать людям шанс… А принесли только ужас и смерть.
– Все относительно, – пропищала Видана внутри ее разума. – Давай не будем усугублять ваши ошибки.
– Замолчи!.. Не вмешивайся!.. Ты… Ты… смертная.
– Ты тоже сейчас смертна, – напомнила Видана. – Мое тело, неминуемо умрет, пусть даже лет через сто-двести. И ты вместе с ним. Так чем же ты лучше, о смертный Творец?
– Я могла бы занять другое тело, когда это… износится.
– Ты сделаешь это? – В упор спросила Видана.
Арминия всхлипнула.
– Нет… Нет. В этом нет смысла. Договор принуждает меня уйти. Новое тело мне даже не понадобится. Я уже почти мертва…
– Ты мертва. Я мертва. Тогда почему же это тело все еще дышит? Или мы живы? Скажи мне, Падшая…
– Я жива, – неохотно пробормотала Арминия. – Я жива, а ты – во мне. И, может быть, мы обе здесь… Живы.
– А Иринарх?
Арминия замолчала и медленно поднялась – песок жег ноги смертоносным холодом. Ледяное дыхание Бездны пронизывало до костей. Вокруг барьера медленно кружились темные облачка, рассыпая вокруг крупинки черной пыли.
– Иринарх… он жив. Он жив только за счет своей неисчерпаемой ненависти. Твой муж давит на него с такой силой, что я удивляюсь, как он еще держится…
– Денгар… – Ощущение безграничного счастья на миг поднялось откуда-то из глубин ее сущности. И, смешавшись с заполонившими ее саму отчаянием и болью, вынудило Арминию вновь бессильно опуститься на песок. – Денгар… Я люблю его.
– Ты любишь его, – горько проговорила Падшая. – А я?
– А ты любишь Иринарха, – уверенно сообщила Видана.
И вновь молчание, прерываемое только едва слышным шелестом песка и приглушенным голосом недалекой Бездны.
– Не уверена я, кто кого любит… Мои чувства – лишь отражение твоих.
– А разве это важно? Важна только любовь…
– Нет, девочка. Это очень важно. Потому что я не уверена даже в том, кто я такая. Возможно, я – это ты. Возможно, ты – это я. Возможно, я всего лишь сошла с ума, а все это – порождение моего безумного рассудка. Ты понимаешь, на что способен безумный Творец? По-настоящему безумный. Возможно, этот мир существует только в моем воображении. А, может быть, воображаемые образы уже стали реальностью?
– Возможно, – неохотно согласилась Видана. – Возможно, я всего лишь сплю… Или это твой сон?..
– Тогда нам лучше бы поскорее проснуться… Потому что скоро здесь грянет такая буря, что даже сама Бездна ужаснется этому кошмару.
***
Филара медленно брела по узкой тропе, пролегавшей между каменистыми склонами поросших редкой травой холмов. Солнце немилосердно припекало. Жара стояла невыносимая, но целеустремленно шагающая по дороге женщина ее даже не замечала. У нее была цель. Великая цель, ради которой она не пожалела бы жизни.
Пропыленное платье зияло несколькими дырами, к подолу прицепился репейник. Слабо позвякивал несколькими медными монетками небольшой кошель на поясе. Окаменевшее лицо, на котором двумя бездонными провалами сверкали глаза, смотрело вперед и только вперед. И хрустальный кинжал, сверкал за поясом, как кусочек солнца.
Цитадель осталась далеко позади. Осталась позади и небольшая деревушка, в которой Филара убила того толстого погонщика, что вздумал затащить ее на сеновал силой.
