Виктор Колупаев - Фирменный поезд Фомич
- Будьте любезны, - сказал товарищ Обыкновеннов, приподнялся со своего места и слегка рассерженно и даже раздраженно ушел в стену вагона.
В любое другое время, в любом другом месте, кроме нашего поезда, это вызвало бы панику или, по крайней мере, предельное удивление. Как так! Человек, пусть и пришелец, ушел через стену? Ведь невозможно такое! Гипноз массовый в лучшем случае... Или уж повальное помешательство. Но сейчас никто этому действительно не удивился. Неудобно только было перед милым пришельцем за слова проводницы. Ей это тут же и высказали. Но тетя Маша, видя, что порядок и законность во вверенном ей вагоне восстановлены, успокоилась и даже сказала, что "ентот, в шляпе, очень даже представительный мужчина", но только без билета ездить ему все равно не положено, пусть он даже и крупный начальник.
Тетя Маша ушла начинать свои дневные дела.
33
Некоторое нервное беспокойство поселилось в нашем купе.
- Что-то мы делаем не то, - после довольно продолжительного молчания сказал Степан Матвеевич. - Что-то вокруг происходит, а мы ничего не можем понять. Давайте еще раз подумаем, что нам предпринять.
- Когда все это началось? - сам себя спросил Иван. - С чего все это началось?
- Вы считаете, что чудеса с нашим поездом начались именно в момент его отхода? - спросил Степан Матвеевич. - Я ведь рассказывал про свою способность жить в других реальностях. Так вот это прекратилось, как только я сел в поезд. Ну или чуть позже, потому что я не сразу пришел в себя после последнего путешествия.
- Это когда вы на меня налетели возле вагона? - спросил я.
- Пожалуй... Да, тогда-то и произошло мое последнее путешествие. Пока я подходил к вагону. Поэтому и пришлось спрашивать год, число и месяц. Но ведь прекратилось все, прекратилось же! А я ведь только за тем и ехал в Марград, чтобы просить помощи у ученых, потому что жизнь моя стала невыносимой.
- А теперь? - спросил Иван.
- Да что теперь? Теперь-то жизнь прекрасна, после всего, что со мной происходило.
- Значит, прекрасна? - переспросил Иван.
- Вполне, - ответил Степан Матвеевич. - Не считая нашего поезда. Но я, когда говорю - прекрасна, имею в виду только себя, только свое самочувствие. Прошу прощения, если это кого задевает.
- Да при чем тут "задевает"... - поморщился Иван. - Просто вам это состояние нравится, и вы его, конечно, хотели бы сохранить навсегда.
- Очень хотел бы, - подтвердил Степан Матвеевич.
- Что-то тут есть, - сказал Иван.
- Что же? - быстро переспросил его Степан Матвеевич.
- Ускользает из сознания. Вертится какая-то мысль, а ухватить ее не могу.
Валерка уже некоторое время беспокойно ерзал на скамье, не осмеливаясь вступить в разговор. Но подогревало его изнутри, видно, здорово. И все-таки он не утерпел, воспользовавшись паузой.
- Я считаю, - сказал он, - что некоторые явления не смогли бы произойти в нашем вагоне, если бы комсомол вовремя обратил на них внимание и принял меры.
Тут уж я знал, о чем он сейчас будет говорить. Но и запретить я ему не мог.
- Это хорошо, конечно, когда рождаются дети...
- Брось ты об этом, - попытался остановить его Михаил.
- Нет! - вспылил Валерка. - Если бы мы провели вчера с Ингой разъяснительную работу, указали бы ей на недопустимость подобных поступков, то уж сегодня-то второй ребенок наверняка не появился бы.
- Да что тебе до этого? - тихо возмутился Иван.
Я молчал. Тут я не мог защищать сам себя.
- А то, что если бы нам пришлось ехать до Марграда не двое, а семеро суток, то у них появилось бы и семь детей. А как Инга сможет вынести такую моральную и физическую нагрузку? Ей еще и учиться надо. А теперь и детей воспитывать. На тещину шею сядете? Да? Нет? А учиться и работать? Вы скажете, что это не мое дело? А дело-то наше общее!
- Уж не регулировать ли рождаемость собирается ваш строительный отряд? - спросил Иван.
- Нет. Не собираемся, - отрезал Валерка. - Но только в данном конкретном случае мы имеем право вмешаться. Потому что речь идет не о постороннем для нас человеке, а о студентке нашего отряда, за которую мы все несем ответственность.
- Не надо, Валерий, - попросил я. - Она уже и сама за себя может нести ответственность. Не маленькая.
- Да ведь нам еще даже неизвестно, что вы за человек. Может, вы аферист или еще кто?
- Инженер я обычный.
- И инженеры бывают разные. Наделать такого... Да ведь теперь какой шум пойдет в институте!
- Не будет, Валерий, никакого шума. Вот приедем в Марград, пойдем в загс и всю вашу группу пригласим на свадьбу.
- Перестань, Валерка! - озлился Михаил. - Это ее личное дело. И нечего нам вмешиваться. Вот если бы она плохо училась или работала...
- Еще бы этого не хватало!
Уж этого бы Валерка не допустил. Тут все было ясно.
Валерка высказался и теперь сидел набычившись.
- Лекцию пойду читать, - вдруг сказал он и пошел из купе. - О международном положении!
- Отойдет, - сказал Михаил. - Он немного вспыльчив, но вообще-то хороший парень.
- Конечно, хороший, - согласился Степан Матвеевич. - А с Артемом, я думаю, мы все равно ничего не поймем. Так и обсуждать эти события ни к чему. Это их двоих дело...
34
По коридору мимо моих ног ловко, никого не задев, пробежал "красивенький", симпатичный и даже какой-то веселый на вид. Он тихонечко произнес что-то вроде приветствия.
Все, все ерунда! И магазины всякие, и бутылки, и сама пропажа поезда. Даже пришельцы ведь в принципе могут быть. Но вот этого! Вот этого-то уж не могло быть точно! Ни наука, ни человеческий разум и воображение не в состоянии выдумать такое.
Значит, пока мы тут сидели обсуждали, что да как, судили-рядили, головы ломали, что же нам теперь делать, произошло нечто более страшное, чем все предыдущее.
Да и рассказ товарища Обыкновеннова сейчас немало помог нашей растерянности. Ведь никто и не знал о них ничего, об этих "красивеньких", никто, кроме нашего купе, да еще разве что двух-трех соседних, если только там старательно прислушивались к рассказу товарища пришельца.
Я выскочил в проход. Ага! Вот в купе знакомый мальчик словно и не переставал говорить: "Хочу то-то... Хочу того-то". Но только теперь его отец, помолодевший и словно сбросивший с себя непосильный груз воспитания сына, просто сидел на своей полке, а на желания сорванца отвечал премилый "красивенький".
- Хочу лодку, - сказал мальчик.
- Сейчас сделаем, - радостно ответил "красивенький", достал откуда-то материалы, плотничий инструмент, удобно и так, чтобы никому не мешать, устроился возле столика. Раз, два, что-то там поделал, попилил, построгал, пополировал, и в руках у мальчика оказалась лодочка, красивая какая-то. И минуты не прошло, как он ее смастерил.
