Аврам Дэвидсон - Рорк!
Это был не мох. Это были волосы.
И это был вовсе не череп. Это была голова.
— Релдон!
— Так его звали? — кивнул Малларди почти равнодушно. — Много имен. И все умерли.
Мертвые глаза смотрели прямо на Рана. Рот, казалось, пытается что-то ему сказать. У Рана перехватило горло. Релдон был уже так близок к тому, чтобы выбраться из безнадежности, которая владела им столько лет… Ран пытался что-нибудь сказать…
Смерть роркам? Смерть рипам? Нет, смерть Флиндерсу!
— Флиндерс сделал это, — сказал кто-то. — Флиндерс сделал это, Флиндерс сделал это, Флин….
Чья-то рука ухватила Рана за плечо, потрясла его. И Ран узнал голос говорившего — говорил он сам. А теперь заговорил Жан Малларди:
— Говоришь, Флиндерс сделал это. Да… Спрашиваю: почему? Не нахожу ответа. Мой брат Сай был в этом отряде и Тиг Овелли и… Ты знаешь их имена. Их головы теперь висят там на Утесе. Почему? Может быть, старый мистер увидел возможность разом отомстить за все старые и новые обиды. Может, он и подумать не может о мире…
Неважно, почему Флиндерс хочет крови. Будет достаточно крови, он сможет плавать в ней. И… — он повернулся и посмотрел прямо в лицо Рана.
— Гильдсмен! Он утонет в крови!
Все кланы были здесь. Если бы крик мог поднять скалы, рев, раздавшийся после слов Жана, стер бы Утес Флиндерса в порошок.
Убийство мирной делегации, доверчиво вошедшей в лагерь после того, как мистер принял амнистию и условия договора, было безумием. Огражденный в своей скалистой, дымной маленькой стране, обладая ограниченным мозгом, Флиндерс и не мог представить себе мира. Он действовал на таком низком уровне, что даже не заметил тех выгод и возможностей, на которые так надеялся Харб. Флиндерс мог понять только одно: все, кто не принадлежит к его клану, — враги. Враги сами отдаются в его руки. Тем лучше. Он согласился бы ловить рыбу на дне морском, лишь бы только завлечь врагов.
Теперь все его люди в лагере на Утесе, а Утес осажден. Война с рипами забыта, сменившись войной с Флиндерсом. Но опыт прежней войны пригодился и здесь.
Осаждающие образовали круг и постепенно суживали его. Одновременно уничтожали и рипов. Но потом положение стабилизировалось. Те, что находились вверху, не спускались; те, что были внизу, не могли подняться наверх, ибо единственная тропа, ведущая в лагерь, была перегорожена и охранялась днем и ночью. Правда, рассуждал Ран, дисциплина не может сохраняться долго среди диких людей. Бдительность людей Флиндерса ослабеет… постепенно. Но так же постепенно… может ослабеть и осада.
И тогда все пойдет по-старому: рипы, Флиндерс, набеги, лихорадка… Неужели же эта земля никогда не отдохнет? Он был тем катализатором, который вызвал все перемены, прошлые и настоящие. Он должен решить эту задачу.
Скиммер — любимое детище Старчи Мантона — был предназначен для пяти человек. Ран посадил в него пятнадцать, выбрав самых находчивых и проверенных. На двух диких токов приходился один хорошо вооруженный гильдсмен. Когда стемнеет…
Пришлось ждать, казалось, бесконечно. Но вот ночь вспыхнула шумом и светом. Отряд мушкетеров, спрятав свои мушкеты в импровизированных плащах, которые наспех соорудили им женщины, скрытно подобрался во тьме к укреплениям на тропе. Тьма была такая, что вряд ли что-нибудь можно было различить. Но Рану нужен был только шум.
Под его прикрытием он посадил скиммер в малоизвестном дальнем и темном углу лагеря и высадил людей. Еще дважды он проделал тоже самое. И потом те, что оказались внутри, напали. Здравый смысл и обычная дисциплина требовали, чтобы люди Флиндерса оставались на своих местах, но такие качества не были распространены среди них. Когда наверху началась стрельба и крики, они покинули свои посты и побежали защищать свои дома. А те, что ждали внизу, бегом, ползком, карабкаясь и цепляясь за камни, хлынули в лагерь.
Ворота были распахнуты, их никто не охранял. Борьба началась во тьме, но закончилась при свете. Свет шел от пылающего лагеря, и при сете огня схватили Флиндерса. Ему связали руки и ноги, потом перебросили веревку через балку. Он висел таким образом, изрыгая проклятия и непристойности, а они тем временем установили над его головой небольшой бочонок. Потом перерезали ему горло и опустили на фут — два веревку.
Он умер, как и обещал это Жан Малларди. Захлебнулся в своей крови.
10
Придет день, думал про себя Ран, когда широкая дорога пройдет через Роркленд, соединив Юг и Север. Какая ирония в том, что такой обнадеживающий поворот событий начался тогда, когда человеческая раса так устала. Он пытался представить себе, какой будет эта дорога и как близко пройдет она от Долины Огней.
Долина Огней! Какая красота! А он и Норна… Норна вновь оставила его, на этот раз из-за Линдел. Она сказала, что он должен сделать выбор. Он с гневом отказался. Но уйти — это она решила сама. В ней была дикая свежесть и дикая резкость, как в непривитом дереве с его мелкими терпкими плодами. Именно этого он хотел, когда пришел сюда. Уйти от прошлого, от культивированного и подрезанного мира, ступить на обнаженную почву нетронутой местности. Он выполнил свое желание, выполнил полностью.
Он ни на мгновение ни о чем не пожалел. Но у него не было желания броситься опрометчиво со скалы.
— В конце концов, — сказал он Линдел, — ты самое скромное и приветливое создание. — И она улыбнулась. — Ты здесь выросла. Ты идешь по жизни своим путем… маленькая и дикая куколка… Может, немного излишне горячая. — Но, конечно, она была цивилизованной. А Норна не была, несмотря на налет цивилизации, полученный ею при посредстве отца. Норна умела читать — но и только. Она знала одну — две песни. То, что она знала об истории, науке, культуре, о всей галактике, было лишь отрывочными сведениями. Нет…
С Рана довольно дикости, природы и детей природы — варварских вождей и девушек. Он хотел делать свою работу, и делать ее хорошо. А потом, раньше или позже, он все равно улетит. Есть и другие миры, на которые по-прежнему распространяется власть Гильдии. Так называемые «Свободные миры», например.
Но для всего этого еще будет время. Прибытия Ку-корабля еще ждать долго, и он должен наполнить свои трюмы краснокрылкой. А тем временем…
Тем временем солнце продолжало проделывать свой долгий путь по небу. Наступало время второго великого Совета. Вновь луга вокруг Холлоу Рок были усеяны фигурами людей и рорков. Тан Карло Харб говорил с ними с возвышения, вооруженного у павильона.
— Почему бы не быть постоянному миру? — спросил он. — Разница между людьми и рорками не больше, чем между разными группами людей. Дикие люди не доверяют гильдсменам — гильдсмены не доверяют диким людям. Да и между самими дикими людьми — война, всегда только война.
