Ольга Онойко - Дикий Порт (Райские птицы)
Лилен потребовала показывать. Макферсон отправился за электронной бумагой — на браслетнике читать столько текста было неудобно. Своей не нашёл, позаимствовал игореву и долго возился с чужими настройками, чуть не спалив лист.
— Это который? — спросила Лилен, когда, наконец, все вопросы решились, и на свитке потекло полотно текста.
— О Великой войне, — ответил Майк. — О переломе в ходе войны. По рассказу Дэлор Ли.
— «Заклятие крейсера»? — припомнила Лилен.
— Да. Ты ведь читала?
— Конечно. Только кого мне там играть?
— Венди Вильямс.
— Она же рыжая.
Майк засмеялся.
— А ты непременно хочешь быть блондинкой?
Лилен сморщила нос.
— Ну, если так, — подначил Макферсон, — пусть будет художественное допущение…
— Покрашусь, — отрезала Лилен и отобрала у него листок.
Сначала шло тяжело: Лилен ещё помнила сам рассказ, и то, что сделал сценарист, выглядело неправильным и корявым. Потом ритм захватил; какой-никакой опыт у актрисы Л. М. Вольф имелся, и отдельные сцены вставали перед глазами, как уже отснятые. «Майк, наверное, видит всё целиком», — подумалось ей. Чего Макферсону тут не нравится? На взгляд Лилен, сценарий был — ни убавить, ни прибавить. Но режиссёр, конечно, знал лучше.
— Меня здесь почти нет, — она не поднимала глаз от листка.
— Потом будет больше. Лили, ты и сама понимаешь, что не вытянешь «фильм одной звезды».
Та раздражённо дёрнула плечом. Вот зачем нужно было напоминать?!.
— На роль Венди предлагали Интан Семёнову, — между делом сообщил Майк, и Лилен немедленно его простила. Уральская символ-модель, одно из знаменитейших лиц Ареала! И рыжие волосы у неё свои, даже без цветокоррекции…
Вспомнилось, как Майк вещал о роли модели в обществе: «Сначала она была просто шагающим манекеном, потом — кумиром-пустышкой, желанным сексуальным партнёром, потом стала петь, танцевать, играть в кино, обрела интеллект и личность, а вместе с последней — намертво привязанный комплекс ассоциаций. В условиях абсолютной власти косметической медицины, когда из плоти лепятся живые манекены так же, как из виртуальных объектов неживые, требуется нечто иное, содержащее неповторимую ценность…» Вдохновившись, Макферсон начинал говорить фразами, какими нормальные люди и пишут-то с трудом. Лилен никогда бы не поверила, если б сама не слышала неоднократно.
Кстати, о символ-моделях. Интан, мягко говоря, занятой человек. Зачем ей этот фильм, второстепенная роль?
Странно…
— А кто сыграет Ифе?
— Она сама.
Лилен кивнула, продолжая читать. Записей с Никас сохранилось очень много, не только плоских, но и трёхмерных, на которых певицу нужно только чуть омолодить. Её сделают в цифре, и голос тоже будет настоящий, всем знакомый…
— А эта любовная история, с Джеком — она действительно была?
— Местра Ли сделала в рассказе только одно допущение, — ответил Майк. — Остальное — подлинные сведения. Она, собственно, всю жизнь занимается архивами местры Никас, пишет о том, что знает.
Лилен как раз дочитала до этого допущения. Дэлор Ли скрупулёзно воссоздавала военную эпоху: жизнь старого заатмосферного корабля, проводящего в рейсе многие месяцы, суеверия солдат и пилотов, слишком зависящих от случайностей, психологические проблемы экипажей. Фантастика вторгалась в повествование резко и малодостоверно. Впрочем, там, среди бытописания, даже цитаты из песен Ифе казались чуждыми.
В сценарии небывальщинка проходила гладко.
И всё же странно. Майку нравился непрофессиональный рассказ Ли. Он находил его обаятельным. Лёгкая сказочность выделила бы ленту из тысяч однотипных историй о Великой войне. Но почему из девяти представленных сюжетов Уралфильм отдал предпочтение этому…
«Медотсек. Темно. Ифе сидит, обняв гитару. Видны неподвижные тела Карреру и Тери.
Из ноздрей Ифе одна за другой начинают стекать струйки крови. Капли падают на обечайку гитары».
Лилен остановилась. Отложила листок. Майк всё равно собрался переделывать… она ещё начитается до оскомины.
Режиссёр смотрел на неё, облокотившись на стол. Тихая улыбка светилась на губах, глаза влюблённо блестели. Лилен подавила вздох.
— Это сказка? — спросила она.
Майк задумчиво склонил голову к плечу.
— Это легенда.
На высоте трёхэтажного дома раскачивалась, повиснув на одних коленках, пятилетняя девочка. Смеялась, мотая растрёпанными косичками, взвизгивала и махала руками. Ветка, за которую она цеплялась, была слишком толстой, порывы ветра — слишком сильными, сорвиголова сама знала, что скоро упадёт, но ничуть этим не беспокоилась. Парой метров ниже, на другой ветке, прочнее и толще, её ждал Найт, терпеливый взрослый дракон, друг тёти Поли.
Под деревом стояли, задрав головы, двое взрослых.
Чигракова нервно ломала пальцы. Понимала, что нукта поймает ребёнка, что не причинит ему никакого вреда, но слишком непривычная ситуация казалась опасной вопреки логическим соображениям.
Девочка попыталась подтянуться и залезть на ветку, но чуть не сорвалась; Таис невольно вскрикнула.
Найт увещевающе зачирикал.
Проказница хохотала.
— Вот чудо… — озадаченно пробормотала Таис.
— Улянушка, — жалобно просил отец чуда, — слезай ты оттуда, мартышкин.
— Па-па!!
— Улянчик!
— У-у-у!
— Уляна Игоревна!
— Па-па, сни-ми ме-ня!
— Найт, — воззвал отчаявшийся Игорь, — сними её!
— Не-е-ет! — провизжала Улянка и с нечеловеческой ловкостью вскарабкалась выше.
Найт озадаченно поднял лапу. Лезть за маленькой самочкой он не мог — под двухсоткилограммовым ящером обламывались ветки.
Игорь застонал.
Таисия наклонилась к его уху и прошептала что-то.
Мастер просветлел лицом.
— Ну хорошо, — громко объявил он. — Хочешь сидеть на дереве — сиди. Мы с тётей Тасей возьмём маму и поедем в посёлок есть мороженое.
Оба они демонстративно повернулись к секвойиду спинами и зашагали по тропке.
— Я тоже! — торопливо, запыхавшись, крикнула Улянка, — тоже!
Немедля бдительный Найт заключил её в кольца своего хвоста — в два витка — и перенёсся прыжком на соседнее дерево, пониже. Полёт пришёлся Улянке по вкусу, и обман был прощён.
— Уляночка, идите с Найтом к маме, — голосом доброй волшебницы посоветовала Таисия. — Предупредите, чтобы готовилась ехать. Ты какое мороженое любишь?
— С яблуковым вареньем.
— С яблочным, — вмешался папа. Таис незаметно стукнула его кулаком в спину.
— С яблуковым! — воинственно заявила Уляна.
