Юрий Забелло - Планета для робинзонов
В течение какой-то секунды-двух на лице Питера промелькнула целая гамма самых различных чувств, но когда мистер Джошуа повернулся к нему, лицо его стало непроницаемым. Он собрался что-то сказать, но в этот момент из сада с громким плачем выбежал Барри, самый маленький из присутствующих здесь Пендергастов. За ним, широко расставив руки, с трудом бежала пожилая мулатка.
Не замечая протянутых рук матери и бабушки, он промчался прямо к мистеру Джошуа:
- Дедушка! Девчонки дяди Питера меня поби-и-или!
- Какие девчонки? - удивился мистер Джошуа. - Джейн?
Пожилая нянька стала объяснять:
- Мистер Барри играл в саду с девочками, масса. А потом он стал раскачивать дерево, а они его побили, потому, что это дерево посадил их папа. Сам! - и она указала на Питера.
- Дочери?
- Это дети его Джейн, - поторопился проинформировать подошедший Ричард, младший брат Питера.
- Питер! - в голосе мистера Джошуа прозвучал металл. - Почему ты своевременно не произвел обмен? - Питер молчал. - Джейн! Как ты могла допустить, чтобы Барри играл с негритянками и они его побили?
- Но я же не знала, что они - черные, хозяин! Они совсем белые, и на них цветные платьица!
- Мы немедленно уезжаем! - сказал мистер Джошуа. - Питер. Ты дважды нарушил закон: не отправил детей на обмен и содержишь их как белых! Цветные платьица! Этого только не хватало. Закон запрещает негритянкам цветные платья! Только белые! Артур и Арчибальд! Немедленно отыскать эту женщину и ее щенят! Мортимер! Дуайт! Отберите у Питера оружие и не спускайте с него глаз! Он едет с нами! Роберт! Распорядитесь об отъезде!
Он посмотрел вокруг, отыскивая глазами, кому еще отдать распоряжения. К нему с готовностью подвинулся Ричард.
- Ричард! Немедленно скачите в усадьбу и поднимите флаг общего сбора Совета Старейшин! Немедленно!
8
И Мэри, и Джо были уверены, что их побег не будет обнаружен ранее вечера следующего дня: в мастерской ее хватятся, ибо ей приказано с утра явиться в Большой Дом, а в Большом Доме тоже с утра будет не до нее. Однако все получилось совсем не так.
Том-большой с самого утра явился к ней, чтобы, так сказать, засвидетельствовать ей свое почтение и лично проводить до Большого Дома. Он еще поискал ее, а потом отправился с докладом к мистеру Сильвестру. Последовали расспросы и допросы с применением кнута в прямом смысле этого слова и пряника - в переносном.
Кто-то из конюхов вспомнил, что видел, как она бежала в сад, кто-то что слышал ночью стук колес повозки и т.д. С помощью собак быстро отыскали место свидания...
Весь дом пришел в движение. Конюхи во главе с Томом-большим седлали лошадей, созывали собак, собирали дорожные сумки. Мистер Сильвестр осушил добрый бокал, наполнил свою фляжку, взял ружье и сошел вниз.
До пастбища было почти сорок миль. Лошади, которые выделялись пастухам, были самые настоящие клячи. Взвесив все эти обстоятельства, мистер Сильвестр справедливо решил, что беглецы могут попасть на пастбище только к утру.
Он и мысли не допускал о побеге вообще. Он думал, что Мэри хочет спрятаться на пастбище до приезда Старого Хозяина. А там они упадут перед ним на колени и будут слезно просить прощения. Конечно же, они рассчитывают, что отделаются легким наказанием - плетей двадцать пять-тридцать, ведь такого пастуха, как Джо Куам, надо поискать. Мистер Сильвестр сам слышал, как мистер Джошуа говорил, что такое же количество скота у Этвудов пасет восемь человек, да еще приходится держать там надсмотрщика.
Поэтому мистер Сильвестр решил немедленно выехать на пастбище. Пока приедет дядя, он своей властью накажет дерзкого пастуха и девчонку, а там будет видно!
Довольный новой для него ролью предводителя, он "орлиным" (так ему казалось) взором осмотрел всю свою команду, поднял вверх хлыст и скомандовал:
- Вперед!
9
За годы своего существования человечество накопило огромное количество всевозможных традиций. Обычно этим словом обозначают какие-либо действия группы людей, которые не вызываются необходимостью в данный момент времени, но были жизненно необходимы когда-то.
Не избежало этого и общество, построенное Пендергастом и его единомышленниками. Одной из таких традиций было наличие в садах на всех без исключения плантациях маленьких домиков, именуемых сторожками. Разбивка каждого нового сада начиналась со строительства сторожки. Конечно, была такая и в саду Питера на дальней усадьбе.
В этот день, который так резко нарушил течение жизни многих обитателей усадьбы, именно в сторожке нашла убежище Джейн и ее дочери. Молодая женщина горько плакала. Она уже узнала о скандале, разразившемся после обеда, а ее дочери, девочки-близнецы, примерно четырех лет от роду, пытались ее утешить. Не зная причины слез матери, они думали, что только их проступок мог вызвать эти слезы, а потому старались отвести ее руки от лица, чтобы заглянуть в глаза, и наперебой лепетали:
- Мамочка, ну не плачь, мы больше никогда не будем бить мальчиков!
- Мамочка, он же хотел поломать папино дерево!
- Ах вы, глупые, глупые! - сквозь слезы улыбнулась Джейн. - Если бы только в мальчишке было дело! Это я, дура, ошалела от счастья и возомнила себя равной! Что с того, что я такая же белая? Что с того, что вас даже нянька не отличила, такие вы белые? Как я могла забыть, что на всех нас лежит это проклятье - негры? Как я могла забыть про эти жестокие законы? Нет, нет! Я не забыла о них! Я помнила о них все время. Это они не давали мне спать по ночам! Я же знала, что рано или поздно именно так все кончится!
И она обнимала и целовала своих крошек, а те еще сильнее прижимались к ней, и они плакали все вместе, хотя маленькие девочки и не представляли, какая беда над ними нависла.
Рано утром она была полновластной хозяйкой этой плантации, негры не обращались к ней иначе, чем "мисса" - так на всех плантациях звали хозяек.
Еще сегодня утром слово любой из ее дочерей было законом для любого негра, и не один из них в оправдание несделанной работы мог сказать, что он делал свисток для "маленькой мисс" или катал ее на плечах. Еще сегодня у нее был любящий муж и отец ее детей, и вот - все рухнуло!
- Что же теперь с нами будет? - все ее мысли, опасения, волнения - все вмещалось в этой короткой фразе.
- Мамочка! - плакали девчушки. - Мамочка, но мы теперь будем хорошими! Мы никогда больше не выйдем в сад, если ты нам не разрешишь!
- Ах, разве в этом дело! - и тут новая мысль пришла ей в голову: - А что же будет с нашим отцом? Они же его убьют! Ах, но почему мы сейчас так далеко от Реки? Я бы теперь обняла вас обеих и кинулась с обрыва... Разве, что задушить вас и самой повеситься?
Бурный плач был ответом на ее слова. Обе малютки прильнули к ее коленям, спрятали свои залитые слезами личики в складках ее юбки. Их ручонки, такие дорогие ей, обнимали ее, и она сама их обнимала и прижимала к себе, и все трое плакали навзрыд.
