Константин Кедров - Или
Я заброшен сюда из другого светлого века мне смешно когда 4 стены на одного свободного человека
Нет я не строил клетку из кирпичей
Это не я придумал замазывать солнце стеклом
Люди, хотите я позову врачей и они прикажут разрушить каменный дом
А я... я заброшен сюда из другого светлого века для меня ваше здание каменное ничто
Мне смешно, когда на одного свободного человека надевают железное и каменное пальто
Данте
Вы помните ещё ведь у Шекспира или у Данте
Поступь Беатриче
Старик в безмолвии изгнанник без любви непримиримый без неё он плачет
Вдруг поднимает сгорбленные плечи и удаляется
Куда
Что это значит
Но вы прислушайтесь он просто плачет
Я не о смерти речь не о бессмертье
Но боль его попробуйте измерьте когда один он принимает бой
Чтоб быть собой он борется с собой
Тогда на грани новых преломлений достигши вдруг неслыханных высот кладет лицо - к любимой на колени
Нет
Голову кладет на эшафот
Поэма подарка
Подарок поэмы подарок без меры подарок обрушивший грани и сферы
Я открываю дверь срываю суть замка
Да здравствует апрель мой замок из стекла
Граненый бог весны раненный камнями неосторожности он высится сквозь сны сознанием невозможности он высится и звенит венец хрустальных творений он сразу во мне возник из тысячи просветлений из тысячи беспросветностей как в зеркало камнем вмиг из хрупкости надтреснутой хрустальный звонкий гимн
Как формула бессмертия хрустальная и нага он высится над смертью все преломляя в радугу
Жил наивный ребенок жил мальчик с глазами зарниц на пороге времен спит лицом опрокинутый вниз спит скопление пульсов сияющий ком наготы
Вот он тихо проснулся и замок опустит мосты.
Поэма тайги
Значит все начиналось так
Значит кончилось
Значит нет
Жизнь протиканная в тик-так и слепящая пыль планет
Значит кончилась
Значит нет
Жизнь за грань лица жизнь с начала конца как язычникам Новый Завет
Ты нужна мне как нож нужна ты мне женщина не жена
Как мне грустно и как тревожно нужно жить а жить невозможно
Что же жить как стрижи живут у застрехи за облацы или пулей в живот за страх как живут подлецы
Горе мне вот и мне гореть вот мне не о чем говорить
Горний дым превратился в чад
Нарожаешь в угаре чад
Чудо?
Нет
Чуда просто нет
Только копоть золы и зла
Только пыль
Только пот
Только бред и зола
Мой дом в огне
Мой огонь во мне
Оглупев как смахнув слезу лезу в степь ухожу в тайгу
Врешь так не будет так будет только меж нами вражда ложь
Как током как пульсом тонким как живот в животе живешь
Четвертованный в четыре угла за чертой там где ты легла в комнате до гробовой доски гробовой не знал такой тоски как тоска
ХХ век - тоска
Мир застыл как пуля у виска
Ночь как дуло вошла в рассвет
Звезды стянутые к виску
Только выстрелом да и нет пуля отлитая в тоску
Обезвредили нет напрасно жизнь готовая для броска и уже нестерпимо ясно звезды встали у стен виска
Горизонт как гекзаметр величаво взметнулся вширь я взглянул и замер и расцвел в ледниках души
Значит кончилось время самоубийств
Есть такое самоубийство - жизнь
1962, река Урюп
Разлука
Уа любимая ау
Уехала - алахеу
1962
* * *
Отомарк ладзыня смеха стоны согнутой дуги дом как каменное эхо отдавившее шаги
И вдруг во мрак мирового моря сквозь эту тяжесть сквозь эту сонность
Парайя пилла!!
Полет восторга
Полет дыхания в невесомость
Бесконечная
ежедневно слышу тебя как-то странно звучат слова закрываю глаза и всюду передо мной эти крики рожденные тишиной эти краски рожденные темнотой вот сижу оставленный всеми в глубине понятий и слов исчезает видимый мир но я могу говорить и мир рождается снова
на обнаженный нерв нанизывая звуки все глубже чувствую великий диссонанс и радость возвышения над миром
Поэзия - вершина бытия
и вагоны стиснутые в железном рукопожатье и деревья и станция и тишина и ты в тишине уходящей ночи и все что связывает с тобой и миллионы которые спят рабами ничего не понимая в такой любви
нуль миров вращается в небе звезд это взгляд возвращается к своему истоку
листопад ягуаров полусолнечный бред весны выдыхание песни из легких съеденных туберкулезом и бессмертье будущего конца
и синий день и красная волна зеленый луч упал на попугая и попугай заговорил стихами и синий день и красная волна и я бегу бросаясь под трамваи и синий день и красная волна
где голубой укрылся папоротник и в пору рек века остановились мы были встречей ящериц на камне
около окон пролет полета и этот стон среди серых стен какой-то прохожий шагнул в пространство и рухнул замертво сквозь столетья вода текла сквозь бетон и вечность а дворник сметал с тротуара звезды и в мокром асфальте ломались люди я вышел к себе через-навстречу-от и ушел под воздвигая над
двое нас - это очень много это больше чем можно больше чем я могу никогда не приближусь к тебе ближе чем цветок приближается к солнцу никогда не назову тебя именем которым хочу назвать всюду где чувствуется несовершенство ты возникаешь как тоска по стройному миру
на черном озере белый лебедь на белом озере черный лебедь белый лебедь плывет и черный лебедь плывет но если взглянуть в отраженье все будет наоборот - на белом озере черный лебедь на черном белый плывет
человек оглянулся и увидел себя в себе это было давно в очень прошлом было давно человек был другой и другой был тоже другой так они оглянулись допрашивая друг друга и никто не мог понять кто прошлый кто настоящий кто-то спрашивал но ему отвечал другой и слушал уже другой потому в голове был хаос прошлое перепуталось с настоящим человек оглянулся и увидел себя в себе
одногорбый верблюд и двугорбый верблюд и двуногий идет одногорбый верблюд глотая пески и туманы идет одноногий верблюд все в память и в сон превращая а в городе пляшет луна над городом плачет луна слезами домов и людей очень маленьких и нереальных но гордых собой до конца и молча идем мы сквозь песчаную бурю дождя немного аисты немного верблюды и молча бредут мне навстречу одногорбый верблюд одноногий верблюд и двуногий идет одногорбый верблюд глотая пески и туманы идет одноногий верблюд все в память и в сон превращая
я кладбище погибших кораблей я сон её ее печаль и свет я для неё туман и колокол в тумане а для себя я ничего я знаю я кладбище погибших кораблей
