Гарри Гаррисон - Время для мятежника
Трой уже обдумал свои слова, предвидя, что рано или поздно отвечать на этот вопрос придется. Каков бы ни был ответ, будет лучше, если он будет правдоподобен. Самым мудрым было бы придать правдоподобную аранжировку реальным фактам.
– Полковник Мак-Каллох, если это и есть тот человек, которого я имею в виду, – убийца и казнокрад. Он разыскивается, и его голова оценена. Я должен его найти. После этого в дело вступит закон. Уверяю вас, что дело очень важное.
– Похоже, – сказал Дойл. – И похоже, что ты в этом как-то лично заинтересован. Так ведь?
– Так. У меня с этим убийцей свои счеты. Но в данном случае это не важно. Был нарушен закон, и убийца не пойман. Я распоряжаюсь некоторыми суммами, отпущенными на расследование, и могу заплатить за помощь. Тем более что, как я понял, один я не справлюсь. Вы, мистер Шоу, согласны мне помочь?
– С удовольствием, мистер Хармон. Как из чистого альтруизма, так и из-за денег. Не стыжусь признаться, что журналистика – очень скудно оплачиваемое занятие, а мой отец, как он ни богат, держит семейную шкатулку на крепком замке с тех самых пор, как я закончил Оксфорд. В любом случае можете на меня полностью рассчитывать. Какую именно операцию вы планируете?
– Я буду вашим слугой. Это даст вам возможность организовывать все, что понадобится, и за все платить. Я же буду абсолютно незаметен, следуя за вами и таская чемоданы. Как вы думаете?
– Прекрасно! Если бы вы только смогли ухудшить ваше произношение и правильность речи. Мне было бы неприятно вступать в объяснения, почему мой слуга изъясняется лучше, чем преподаватель колледжа.
– Иес, сар. Глупой ниггер попробует.
– Адекватно. Я думаю, что тренировкой мы добьемся совершенства. Теперь давайте о деталях. Как вы думаете – он повернулся к Дойду, – как нам начать это приключение?
– Я предлагаю вам начать с того, что вы сегодня же смоетесь отсюда. Я не привык, чтобы здесь ошивалось столько народу. Купите моего старого мула за пять долларов. У него только один глаз и спина провисла, но он еще здоров. На нем поедет Трой. Еще я дам ему пару драных башмаков, а эти чудные ботинки пусть оставит. Свой большой пистолет и все, что захочет, Трой сможет положить в мешок, а ты, Робби, повесишь его сумки у себя за седлом – для такого, как он, они слишком шикарны. Так это будет похоже на правду – если ты, Трой, не будешь раскрывать рта, пока не научишься говорить как следует.
– Иес, сар.
– Все еще плохо. Тренируйся дальше.
– Седло у твоего мула есть? – спросил Трой.
– Не-а. Ниггеры ездят просто так, если ты не заметил. Придется и тебе научиться. Я вас снабжу на дорогу, так что сможете обходить города, пока Трой не научится не выдавать себя каждым словом. Я дам вам прорезиненные плащи, одеяла, котелки и миски. Привяжите их на мула. Погода хороша для пикников на воздухе. Линяйте быстро на Юг, не теряя времени. Сейчас допьем, поедим – и вперед. Мне будет спокойнее знать, что вы уже на дороге.
* * *На окраину Вашингтона они въехали, когда уже рассвело. Трой неуклюже ковылял, ведя в поводу тощего мула, у которого, как оказалось, вместо хребта была пила. Даже подложенные одеяла не спасали. Но он забыл о неудобствах, когда из утреннего тумана выплыл город.
Тут перед ним впервые воочию встала реальность его путешествия в девятнадцатое столетие. Пока он был слишком занят выживанием и не обращал внимания на обстановку. Грубая одежда и примитивный быт фермеров не очень бросались в глаза, тем более что в летние каникулы он встречал такое. Даже хижины были немногим лучше тех, что приходилось видеть во Вьетнаме. Но столица нации, настоящий город, отличалась от той, которую он знал, даже по названию.
Город, конечно, был гораздо меньше того расползшегося по сторонам мегаполиса, в который он превратится через столетие. И, конечно, он совсем по-другому выглядел без громадных каменных глыб федеральных зданий греческого и римского стилей. Дома были поменьше, деревянные или кирпичные, стояли они вдоль узких и по большей части немощеных улиц. Но больше всего поражало отсутствие в уличном движении моторов. Улицы забиты лошадьми, повозками и пешеходами. Сколько лошадей! Резкий запах конского навоза забивал все остальные, даже аромат горящего дерева из печей, примешиваясь к паровозному дыму возле железнодорожной станции. Трой мог бы растеряться, если бы Шоу не обругал его, приказав двигаться вперед. Но невозможно было пройти мимо сияющего черного паровоза, сверкающего медью и пускающего пар. Это же не история, а живая машина, и он был поражен до немоты. Он пришел в себя только от прикосновения к ребрам ботинка Шоу.
– Эй, бой, какого черта зенки выкатил? Залазь на мула! Целый день готов так простоять, бездельник!
– Иес, сар. Щасс, только вот веревку завязать. А то все зараз поедет.
– Не тронь подпругу, безрукий! Я сам затяну.
Шоу спрыгнул с лошади и наклонился осмотреть вьюк.
– Вы слишком медленно двигаетесь, кто-нибудь заметит, – прошептал он.
– Извините меня. Однако боюсь, я все равно не смогу ехать. Хребет этой твари и так разрезал меня пополам.
– Тогда ведите его на поводу, но мы должны двигаться.
Так много хотелось посмотреть, однако Шоу прав – останавливаться и глазеть опасно. Но это танталовы муки. Капитолий издали казался очень похож сам на себя. Однако пригородов на границе с Вирджинией не было совсем. На месте Вашингтонского национального аэропорта сверкала вода болот и качалась осока. Там, где будет Пентагон, на зеленом лужке паслись коровы.
– Подходящее время для завтрака, – сказал Шоу, съезжая с дороги в поле. Трой захромал за ним.
– Самое время. Эти разбитые ботинки немилосердно натерли мне обе ноги. Идти ничуть не легче, чем ехать на этом несчастном сырье для столярного клея.
– Стоит запомнить! Как вы сказали – сырье для столярного клея? У вас, янки, бывают очень образные выражения. Теперь я собираюсь здесь полежать, а вы, я полагаю, могли бы взять ведро и сходить к тому вон ручейку за водой для этих тварей.
– Иес, масса, щасс прямо.
– Уже лучше. Вы делаете успехи.
У ручья берег обрывался. Трой прошел вдоль обрыва до сходящей вниз тропы и подошел к воде. Она казалась чистой и свежей. Трой сложил ладони ковшиком, напился глубокими и долгими глотками, потом плеснул себе в лицо, смывая пыль вашингтонских улиц. Наполнив ведро, он вылез наверх и сразу остановился, услышав голоса. Осторожно, прячась за высокой травой, он поднял голову и посмотрел.
С Робби Шоу разговаривали два подъехавших всадника. Один из них что-то сказал, другой громко захохотал и спешился, одновременно доставая из седельной кобуры пистолет. Шоу отступил назад, но человек шагнул следом, тыча стволом ему в живот. Второй спешился и подошел к коню Робби Шоу. Конь вскинулся и попятился. Человек схватил поводья, пригнул голову коня вниз и потянулся к сумкам.
