Ольга Ларионова - Лабиринт для троглодитов
— Ну, это только предположение «опекунов», — возразил Гюрг.
— К сожалению, проверенное нами на практике. — Это «нами» было подкреплено кивком в сторону Варвары.
Она тихонечко подобрала ноги и свернулась в кресле — ох, как не хотелось посвящать командора в приключения этой ночи! Потом, в отчетах, пусть почитает, но пока вся подземная эпопея принадлежит им двоим.
Но спрятаться ей не удалось.
— Это как понимать? — грозно повернулся к ней командор, словно он, а не Сусанин был начальником этой экспедиции.
— Это надо понимать так, — невозмутимо ответствовал Вуковуд, — что мы с Варварой побывали… э-э-э… на дипломатическом приеме в подземном лабиринте чартаров. И убедились в том, что мы имеем дело со сложнейшим комплексом, созданным цивилизацией «опекунов». И если на одном маленьком участке мы обнаружили целых три сооружения, то можно себе представить…
Он поперхнулся, увидев, что Варвара смотрит на него широко раскрытыми смеющимися глазами, прикрывая рот ладошкой.
Краса ненаглядная, феерическая плясунья космических перекрестков! И надо ж — забыл.
— Что еще? — забеспокоился Гюрг. — Выкладывайте уж разом, что вы там учинили с этими дикарями!
— Это непередаваемо, — сообщил Вуковуд, понижая голос и переходя на задушевные интонации. — Подробности — в обосновании выговоров, которые украсят наши послужные списки. А что касается дикарей, то надо полагать, мы и сами выглядели не наилучшим образом!
Он попытался изобразить легкий клоунский полупоклон, при этом оглядывая самого себя с ног до головы. И только сейчас заметил всю несуразность собственного костюма.
— Тысяча извинений! — крикнул он Варваре, одним пружинистым прыжком вылетая из рубки.
Гюрг проводил его тяжелым взглядом.
— Я бы порекомендовал поторопиться — стартуем через десять минут.
Как только дверь закрылась за Вуковудом, Варвара сразу почувствовала усталость и раздражение.
— Неужели так ничего и не придумать? — спросила она, чтобы скрыть и то, и другое. — Отложим старт и подумаем, а? Ведь я точно помню: дрогнуло что-то под ногами, начало подниматься! И это не было бредом, вас же тоже качнуло, я видела.
— Качнуло, да еще и метра на полтора подняло. И все. За столько лет механизмы не могли сохраниться в абсолютной готовности, еще надо спасибо сказать, что этот пандус опустился. Но подняться, когда скоч заделал все отверстия, не получилось.
— Может быть, слишком велик слой почвы, у механизмов просто не хватило мощности?
— Скорее всего. Но здесь мы бессильны. Так что давай, располагайся поудобнее, я тебя пристегну, а то еще вспорхнешь в невесомости… Он уже распоряжался, как ни в чем не бывало, обретя прежний тон и уверенность, но Варвара вскинула руки, загораживаясь от него ладошками:
— Погоди, погоди, не мешай… Невесомость! Левитры корабля создадут локальное поле невесомости!
Последовала крошечная заминка, и по тому, каким неподвижным стало лицо командора. Варвара почувствовала, что он НЕ ХОЧЕТ ее понимать.
— Ну и что? — проговорил он ледяным тоном.
— Если наш кораблик, наш «пюсик», как вы его называете, немножко приподнимется и зависнет точно над спуском…
— Такие маневры в нижнем слое атмосферы может производить только пилот первого класса. У меня — четвертый. Это значит, что я имею право только задавать кораблю автоматический режим, и ни-ка-кой самодеятельности.
— Командор, от тебя ли я слышу?
Он криво усмехнулся:
— А ты не подумала о том, что у меня эти права отберут, притом на всю жизнь?
Она порывисто вскочила и, подбежав к командору, положила ему руки на плечи:
— Гюрг, миленький, ведь мы никому-никому не скажем!
Он даже застонал, но не от ее слов, а от недоступной близости этого смуглого лица с нежным пушком над верхней губой:
— Не-ет, детей все-таки нельзя допускать в Пространство! Ты что, не догадываешься, что весь режим работы двигателей автоматически регистрируется самописцами?
— Гюрг, но ведь ты сейчас признаешься, что мог бы это сделать! Что, несмотря на диплом четвертой степени, ты на это способен!
Он взял ее руки ледяными, как у манекена, пальцами и снял со своих плеч:
— А ты отдаешь себе отчет в том, что в этот момент под нами могут оказаться эти вонюч… то есть наши будущие братья по разуму? Они, между прочим, уже мчатся сюда на каких-то фантастических одрах. Мы ж передавим, перекалечим несколько десятков, и это по твоему — учти! — твоему требованию. А ведь мальчики Тарумбаева ни разу не выстрелили, когда их тут скручивали и волокли. И Вуковуд твой пальцем не пошевельнул. Они не могли стрелять в людей!
Лицо у Варвары не побелело — позеленело.
— Пойми, Варька, — добивал ее командор, — если между вами окажется кровь, человеческая кровь по твоей вине, ты никогда с ним не будешь счастлива. Вы просто не сможете быть вместе.
Она отступила на шаг:
— Ты делай то, что умеешь, командор, а о собственном счастье я как-нибудь сама позабочусь!
Он бесконечно долго смотрел на нее, словно прощался. Потом по щеке пробежала дрожь, которой он, как всегда, не замечал. Молчание становилось невыносимым.
— Кобра, — сказала она за него.
* * *Она впервые лежала в амортизационной кассете, и было очень страшно. До сих пор во всех перелетах обходились стартово-перегрузочным креслом, но здесь Гюрг, не до конца уверенный в себе, настоял на максимальных средствах предосторожности. И вот теперь в продолговатом окошечке она видела только кусок потолка, на котором при очень большом старании можно было различить мигающие блики сигнальных лампочек и индикаторов. Было неприятно, неестественно легко; временами наплывало какое-то головокружение с одновременной сладостью во рту, но угадать маневры корабля было решительно невозможно.
И как это в зоне видимости не установили хотя бы индикатора высоты, не говоря о простейшем экранчике? А, впрочем, может быть, что-то и существовало, только она по неопытности не смогла включить, когда сюда укладывалась. Помнила только одно: кодовое слово «Фрай!», которое надо произнести, чтобы амортизатор раскрылся.
Время тоже перестало ощущаться, и чтобы отключиться от неизбывного страха. Варвара придумывала: вот наш «пюсик» поднимается, вот еще немножко; теперь притормаживает и тихонечко, по дуге, нацеливается на злополучную платформу, не желающую встать в прежнее положение. Теперь вроде бы пора приспуститься, чтобы платформа попала в зону невесомости, и тогда ее механизмам не останется ничего другого, как сработать до конца. Ну а дальше-то что?..
