Николай Греч - Черная женщина
Он пожал мне руку и удалился. Я всегда имел большую склонность к таинственному и необыкновенному: это знакомство, начавшееся на кладбище, объяснением на мертвом языке, казалось мне привлекательным. Дня через два явился я по адресу и нашел Селлия в укромной келье, окруженного рукописями и книгами. Он не был монах и, удивительно, был протестант, но по любви к России, к греческой вере, к наукам поселился в русском монастыре. Он сделался моим учителем, руководителем, другом. Мне легко было вспомнить русский язык, который я было совершенно забыл в Италии, но никогда не мог я выучиться говорить на нем, как на природном. Селлий выучил меня языку немецкому, усовершил в познании языков древних, посвятил в таинства науки естества, познакомил с русскою историею и вселил в меня отвращение к монашеству католическому, хотя никогда не говорил со мною о моей вере, никогда не позволял себе ни малейшего замечания на католические обряды и предания. Так провел я жизнь свою до осьмнадцати лет в беседе с доброю матерью, в строгих, но усладительных занятиях науками. Тогда постиг меня первый удар судьбы: матушка скончалась. - Алимари умолк на минуту и отер слезу. - Селлий знал положение моего семейства. С кончиною матушки прекращался пенсион, который производили ей по указу царскому. Я оставался один, без надежды, без помощи в России. Он советовал мне последовать приглашению дяди, призывавшего меня к себе. Оросив искренними слезами могилы моих родителей, обняв в последний раз почтенного моего наставника, я уехал в Италию. Епископ принял меня с прежнею любовию, обрадовался моим успехам, написал собственноручное благодарственное письмо к моему наставнику, хотел послать ему и подарок, но я, зная моего друга, удержал его: Селлий отослал бы этот подарок назад, к огорчению дяди. Меня отправили в павийский университет. Я страстно занялся науками. Исследование чудес природы, свойств человека и судеб его, изучение древности были главными предметами моих занятий. Тщетно старался дядя обратить внимание мое на духовные науки, тщетно представлял мне в отдалении тиару и ключи святого Петра. Я был послушен ему во всем, только в этом остался непреклонен: почтительно, но безусловно объявил ему, что хочу остаться мирянином. Он был огорчен и раздражен моим отказом и в минуту гнева объявил мне, что за непокорность лишает меня наследства. Я не горевал о потере богатства, ибо в тот самый день другая, большая печаль преисполнила мое сердце: я получил известие о кончине Селлия. Это было в 1746 году. Тогда...
Алимари встал с своего места, прошелся несколько раз по комнате и, как будто вновь собравшись с силами, продолжал:
- Чрез десять лет после этого получил я в Бадахосе известие о кончине моего дяди. Угроза его ограничилась словами: я наследовал значительный капитал, отданный им навсегда в венециянский банк, с тем чтоб при малейшей опасности, которая бы угрожала венециянской республике, этот капитал был переведен в Голландию или в Англию; это сделано по его завещанию года за четыре пред сим, когда французская армия приблизилась к границам Венеции.
С того времени, вот уж этому с лишком сорок лет, я живу в мире один, занимаюсь науками и искусствами, езжу из одной страны в другую, люблю жить в Италии, но иногда непреодолимою силою влекусь на север, посещаю Россию, любезную, гостеприимную, спокойную, величественную; признаюсь вам: желал бы быть погребенным подле отца и матери, ибо других могил для меня священных нет в мире. Теперь я странствую по Италии, служу переводчиком для русских, французов и италиянцев; помогаю, сколько могу, тем и другим. И здесь, любезный князь, судьба нас опять соединила. И в какое время! Повсюду льется кровь; повсюду борются между собою адские страсти! Французы и италиянцы, приверженцы нового и старого порядка вещей, терзают друг друга, как кровожадные тигры. Вы, добрые русские, пришли сюда для того, чтоб рассечь этот Гордиев узел. Намерения вашего государя бескорыстны и великодушны. Ваш предводитель понимает свой долг и исполняет во всей точности. Но они имеют дело с ужаснейшими страстями, изуверством и мщением. Впрочем, каков бы ни был успех этой войны, на чьей бы стороне ни остался перевес, - русские стяжали в ней славу бессмертную не одною храбростью - и благородством.
Мне привелось быть очным тому свидетелем. За несколько дней пред сим был я на одном из венециянских островов, отнятых у французов соединенными силами россиян и турок. Любопытное было зрелище видеть русских и вечных врагов их, мусульман, сражающихся в одних рядах, за одно дело! Но любопытнее всего была взаимная борьба этих новых союзников. Турки не могут покинуть древнего своего обычая отсекать головы у пленных неприятелей, а русские не могут вразумить их, что это противно правилам войны. Что ж делают ваши соотчичи? Они покупают пленников у турок и тем спасают им жизнь. Я сам был свидетелем, как майор морских полков Соколов удержал саблю, поднятую турецким солдатом над головою одного французского офицера. "Что тебе дадут за его голову?" - спросил он у него через переводчика. "Червонец". - "Вот тебе два - отпусти его". И не одни офицеры - солдаты спасали многих несчастных. Да сохранит бог в вашем народе эту кротость к побежденным, эту преданность государю и Отечеству - и Россия вознесется над всеми царствами Европы, погрязшими ныне в бедствиях и преступлениях, порожденных забвением законов божиих! Я в России родился, надеюсь умереть в России: ее слава и благоденствие мне драгоценны.
XXVI
Последние слова произнес Алимари с выражением глубокого чувства. Кемский дружески пожал ему руку, но молчал, как будто дожидаясь продолжения рассказа. Алимари понял его.
- Вижу, - сказал он, - что повествование мое не удовлетворило вашему ожиданию. Не знаю, с чего многие взяли, что я должен быть человек необыкновенный, загадочный. Не оттого ли, что я то появляюсь, то исчезаю в одном месте, как Аполлоний Тианский?
- Признаюсь, - возразил ему Кемский, - и я полагал, что вы не принадлежите к нашему кругу, к числу людей обыкновенных. Думаю так и теперь: какая-то непонятная сила влечет меня к вам, и я уверен, что беседа с вами, приязнь ваша, не смею сказать: дружба - меня бы осчастливила. Притом ваши познания, особенный взгляд на мир вещественный и духовный - все это влекло и влечет меня к вам с непреодолимою силою. И теперь, после вашего простого рассказа, я остаюсь в том уверении, что не много найду таких людей, как вы.
- Как легко, - сказал с улыбкою Алимари, - прослыть в свете человеком необыкновенным! Меня видят лет тридцать в одной поре, то есть волосы мои уже не седеют с того времени, тело не сохнет, потому что нечему ни поседеть, ни высохнуть; никто не видал меня больным; многих я излечил простыми средствами вот и прославили меня неуязвимым, бесстрадальным, едва ли не бессмертным. Я ни у кого не занимал денег, иному и помогал безделицею - от этого прослыл миллионщиком, алхимиком. Я занимаюсь изучением природы - говорят, что я чародей, духовидец, колдун.
