Тамара Воронина - Жил-был сталкер
Карлос посмотрел на него с удовлетворением, допил свой «коктейль» и пристукнул стаканом по столику. Маркиз остановился.
– Издеваешься?
– Да! – гордо заявил Шарло. – А что? Нельзя? Да за тобой сейчас наблюдать – чистое удовольствие.
– Рискованное дело, – заметил Маркиз, остывая.
– Второе твое золотое правило, – Карлос поднял указательный палец и сделал назидательное лицо. В сочетании с природным наглым выражением это было забавно. – Вовремя остановиться! Что я и делаю. Но хочу заметить нижеследующее…
Маркиз ловко и довольно сильно хлопнул его ладонью сзади по шее. Получилось звонко. Карлос клюнул носом, ойкнул, но назидательности не уронил.
– Друг мой, – изрек он. – В последние несколько лет я замечаю в тебе решительные перемены, и данное обстоятельство отнюдь не доставляет мне радости.
– Заткнись, – посоветовал Маркиз и отошел к бару, чтобы поискать, не завалялась ли там еще бутылочка арманьяка. Карлос продолжал торжественно-скорбным, как на похоронах, голосом:
– Ибо я не узнаю тебя друг мой, поелику…
– Ты можешь говорить серьезно, если уж язык так чешется?
Арманьяка не нашлось. Коньяк тоже кто-то выпил. Кто-то… сам же и вылакал. Неистребимо юная физиономия Карлоса приобрела свое обычное выражение, голос тоже стал прежним.
– Не нравится? В самом деле, стареешь. Раньше с тобой нельзя было говорить серьезно. Помнишь, как изящно ты уходил от разговора, если он казался тебе серьезным?
Маркиз налил себе стакан вермута и выпил, как молоко. Карлос завопил:
–Ты зачем выпил мое вино!!!
Маркиз швырнул в него банкой сока. Карлос банку поймал и аккуратно поставил ее на столик.
– Что с тобой, Маркиз? Ты перестал быть самим собой. Ты лезешь черт-те в какие авантюры. Литературно выражаясь, ты ходишь по лезвию ножа... или литературно ходят по лезвию бритвы? Причем босиком. Я знаю, чего тебе не хватает, но нельзя же так, в конце концов. У тебя глаза потухли и нос заострился.
Маркиз уперся локтями в колени и опустил голову. Карлос говорил уже нормальным языком, а не высокопарными периодами, и говорил о том, о чем никто другой и заикнуться не осмелился бы.
– Я тебя злю уже три года, а ты только сейчас обозлился по-настоящему. Я пытаюсь вернуть тебя в прежнее состояние, а ты не возвращаешься. Свет клином на ней сошелся! Почему ты не можешь успокоиться тем, что тебе туда просто нельзя? Почему ты не лезешь в высоковольтные провода или в горящую печку? Почему другие успокоились? Пришельцев тебе для развлечения мало?
Маркиз даже не обиделся на «развлечения». Что обижаться, Карлос и так знает, что это было вовсе не развлечением. Но знает чисто умозрительно, а понять может только… Он потрогал холодный зеленый браслет на правом запястье. Диск светился, сообщая Конвенции, что он еще жив и даже не болен. Отключать Диск Маркиз не умел, а Шарль категорически отказался объяснять, как это делается. Но научил им пользоваться. Маркиз сильно подозревал, что за его жизнью и здоровьем Шарль надзирает еще бдительнее, чем Конвенция. Снять же браслет и забросить его куда подальше (в сортир, например) Маркиз не мог по причинам психологическим. Суеверным, если откровенно. Ведь зеленый браслет был символом, талисманом и опознавательным знаком сталкеров, в отличие от всего прочего, что давала Зона. Видишь где-нибудь в Африке-Антарктике аборигена с таким вот украшением – кричи: «Здравствуй, сталкер!» – и смело бросайся на шею. Сталкеры ни при каких обстоятельствах не дарили и не продавали браслеты. Если кто посторонний носил такой – верная примета смерти сталкера… насильственной, естественно. А это каралось сурово. Подбросят в дом какую-нибудь игрушку из Зоны – и все. Хорошо, если просто умрешь или без ноги останешься, а если зеленая шерсть, никаким бритвам не поддающаяся, на лице вырастет? Или еще что пикантное…
Поэтому сталкеров, случалось, убивали, но браслетов с них не снимали.
А последние годы можно было и на пришельца напороться, но о пришельцах никто не знал, а они усиленно (и небезуспешно) изображали из себя именно сталкеров. А что? Тему они знали…
Тему начал забывать бывший сталкер по прозвищу Маркиз. Три с половиной года назад он все-таки распрощался с Зоной, потому что Зона его невзлюбила. С тех пор он действительно изменился, как изменится всякий человек, если у него отнять части жизни. Зона была для него тем местом, где он спускал свою энергию. Как говорили пришельцы, аномальное количество латентной (на самом деле какой-то другой, на Земле ей названия еще не придумали, а транслятор подобрал нечто со смутно похожим значением) энергии, делающее аборигена по прозвищу Маркиз потенциально опасным для цивилизации.
Сам абориген такой опасности не чувствовал. Больной он, что ли, своей планете вредить. Вот для Зоны он, видно, был опасен, раз она его отторгла. Может, она считала его опасным именно из-за этой энергии, позволяющей ему вольно обращаться с пространством? Инопланетяне именно так и думали. Они были убеждены, что Маркизу свернуть-развернуть что-то раз плюнуть.
Он их и не разубеждал. Это для них пострашнее того аннигилятора. Аннигилятором и они пользоваться умеют. К тому же аннигилятор можно втихую стащить и отправить прямиком в Конвенцию. Талант не стащишь и не отправишь, разве что вместе с его носителем, а это уж нонсенс. Как бы то ни было, а аборигенов обижать нельзя. Закон не велит. И совесть тоже.
Да, превратить «черные брызги» в предметы и обратно Маркиз уже умел, нужно было только сконцентрироваться определенным образом или сильно разозлиться. Или еще более сильно испугаться. Механизма этого действия Маркиз не понимал, впрочем, старшие братья по разуму тоже. Никто в Конвенции не умел. А Маркиз умел.
Обратный процесс давался труднее. Только тот единственный случай в овраге, когда вместо чудища возле Маркиза, лежавшего в полном вырубе, нашли черный матовый шарик. Признаться, Маркиз предполагал, что шарик там лежал сто лет, а чудище просто сбежало. Сильное нервное истощение он объяснял не столько колоссальной потерей той самой энергии, сколько колоссальным перепугом за свою драгоценную шкуру. Хорошо, штаны сухие остались…
После этого случая Зона совсем взбесилась. Она и тогда Маркиза недолюбливала, а с тех пор стало вовсе невмоготу. Он растерял всех напарников, Естественно, кому интересно рисковать. Чуть Маркиз в Зону – там ветер, там начинает клубиться «желтый туман», «голубые облака» сбегаются, каждый кустик золотыми искрами сыплет, «мертвая плесень» отовсюду ползет… Словом, намек ясен: вали отсюда. Маркиз какое-то время еще держался, потом решил для себя: все. Хватит.
