Руслан Шабельник - Рип Винклер
Яркий в этом полумраке луч вырвался из оружия и, пройдя через всю комнату, вонзился в тело сонлианца. Отвратительно запахло горелым. Ноги у существа подогнулись, и он беззвучно упал. Непрерывно до этого шевелящиеся у его рта щупальца неожиданно прекратили свое беспорядочное движение.
Смутная мысль на долю секунды мелькнула в голове у Рипа: «Скорее, п-помогите, м-мне нужна Л-люси», — и оборвалась.
— Ну вот и все, — удовлетворенно констатировала девушка.
Рип набросился на нее.
— Да ты понимаешь, что ты натворила, ты же убила не только его, ты убила всех его сородичей, кто умирает сейчас на далекой планете.
— Скажите, какой альтруист. Ну и что? Зато, Чак, подумай, какой это шанс. У нас сила, с по мощью которой можно прибрать к рукам весь мир. У нас будут миллионы. Да что там, миллиарды кредиток, безоблачное будущее, безграничная власть. Мы с тобой и с этой Люси свернем горы, будем делать все, что захотим. Мы заставим других пресмыкаться перед нами. Они будут ползать, умоляя о еще одной дозе.
Рип смотрел на нее и не узнавал. От прежней симпатичной пленницы не осталось и следа. Перед ним стояло холодное расчетливое безжалостное существо, жаждущее лишь денет и власти. Оно ни перед чем не остановится ради этого.
— Я не буду помогать тебе, — процедил Винклер. Линтия вскинула брови:
— Чак, ты не понимаешь, от чего ты отказываешься.
— Я не стану выпускать этого монстра Люси на свободу, еще и под твоим контролем. Ты пойми, ведь это миллиарды загубленных жизней, опустошенных наркотиком душ, поломанных судеб, это смерть. Опомнись!
— Ну не хочешь, как хочешь. Так или иначе, с тобой или без тебя, а я добьюсь своего. Ты только мне скажешь, где она.
Рип выпрямился.
— Ни за что!
Линтия снисходительно посмотрела на него:
— Скажешь, скажешь. Ты даже не представляешь, на что способна решительная женщина.
Рип гневно смотрел ей в глаза, но что-то внутри говорило, что она права.
Они подъехали к камере хранения.
— Это здесь, — устало откинулся Рип.
— Точно, мой голубок, ты не ошибся.
Он презрительно (как надеялся) отвернулся в сторону. Даже такое движение причиняло несказанную боль. Болело буквально все. Одна рука у Рипа повисла как плеть, он ее почти не чувствовал, ног тоже. Линтия была права. Он, конечно, сказал. Неизвестно, что она ему вколола, но только от этого тело юноши пронзила адская боль. Ныла каждая клеточка, каждый нерв, тело просило пошады, он извивался и кричал, и не слышал своего крика, потому что вкрадчивый голос над самым ухом шептал:
— Где Люси? Скажи, и тебе станет легче, и боль уйдет сразу, насовсем, только скажи где…
И он сказал. Он сломался, не выдержав пытки, и теперь сидел совершенно опустошенный. Жизнь без боли казалась прекрасной. Он с содроганием вспоминал те минуты. Сейчас было наплевать на судьбы мира, на судьбы сонлианцев, пусть хоть вся Галактика свалится в Тартар. Занимало лишь одно — чтобы то чувство, которое он испытал полчаса назад, уже никогда более не возвращалось.
Рип кое-как выбрался из машины и повел Линтию к камере, где спрятал порошок.
Набрав код и открыв дверцу, он здоровой рукой вытянул коробочку с компакт-диском. Внутри еще оставался лазерный пистолет.
Линтия схватила коробку и жадно открыла ее. Она двумя пальцами вытянула пакетик.
— Так вот ты какая, Люси. Подумать только, и ради этого… а с виду никак не скажешь…
— Ты получила, что хотела. Вперед! Зарабатывай свои миллионы.
Девушка аккуратно положила пакетик обратно и захлопнула футляр.
— Ну что же, Чак, теперь я богата или скоро стану такой. Спасибо, я тебя не забуду. Все-таки мы довольно неплохо проводили время… А сейчас извини, но ты слишком много знаешь… И не подумай, что здесь что-то личное — чистый бизнес. Опасно оставлять свидетелей в живых. — Она подняла лазер. — Прощай, Чак, ты был хорошим любовником, и…
Рип невольно напрягся: «Неужели конец?» Раздался тихий щелчок, блеснула вспышка выстрела, характерно запахло озоном и горелым мясом, однако, вопреки ожиданиям, боли не было. Наверное, так себя должен чувствовать человек в первые минуты… Боль все не приходила. Винклер украдкой кинул взгляд.
— Что случилось?
— Землетрясение? Мы на корабле, болван!
— Поломка?
— Боже, мы погибнем, Джек!
— Почему тревога?
— Засосало в черную дыру…
— На нас напали кровожадные инопланетяне.
— Черных дыр не бывает.
— Они нас всех изнасилуют, а потом убьют или наоборот…
— Команда сошла с ума!
— Мама, мне страшно!
— Мэри, я люблю тебя…
— Где моя сумочка?
— Убери свои грязные лапы, ублюдок!
— Держите вора!
— Заткнись, Джек!
— Спа-а-асите!!!
— Но Мэрри…
— Вот ваша сумка…
— А потом они съедят нас, зажарив на вертеле.
— Ах, спасибо, вы такой любезный, мы с вами раньше никогда не встречались…
— Мам, я хочу писать…
Наконец после пяти минут гудения сирена так же неожиданно, как начала, умолкла, вслед за ней, как по команде, смолкли и все разговоры.
Толпа в коридоре вожделенно уставилась на отверстие репродуктора, вмонтированного в переборку корабля под потолком.
Странно — сигнал опасности на пассажирских линиях являлся крайним случаем оповещения, если капитан решился не ограничиваться простым сообщением, а прибегнул к нему, тому должна быть очень веская причина.
Причина настолько важная, что среди ночи подняли всех пассажиров, а среди них наверняка могли оказаться и очень влиятельные.
— Внимание! — оправдывая ожидания, раздался из репродуктора мужской голос. — Говорит капитан корабля Майлс Садовски, прежде всего прошу прощения за столь неординарный способ привлечения внимания, однако обстоятельства того требуют. Мне очень нелегко говорить, но случилось непредвиденное событие, в любом случае сохраняйте спокойствие и присутствие духа. К нашему лайнеру приближается… пиратский корабль. В связи с чем просьба ко всем пассажирам без па…
Что тут началось, в коридоре как будто разбросали клубок змей или выпустили кучку сумасшедших. Люди со страшными криками заметались в разные стороны. Матери хватали своих чад, коммерсанты хватались за ценные бумаги, рабочие за деньги, старые девы за собачек и драгоценности, молодые за себя… И все без исключения страшно вопили и куда-то бежали. Куда?
На корабле, запертые в металлической банке среди безвоздушного пространства, им просто некуда было деться. Козлорогому, равно как и козлоногому, Пану — отцу-основателю «паники», хоть наизнанку вывернись, никогда не добиться того, что сделало в данной ситуации всего лишь одно маленькое, малцюсенькое, микроскопическое слово «пираты».
