Андрэ Нортон - Янус (сборник)
— Дай–ка я посмотрю. Ты знаешь, мы поправляемся намного быстрее с тех пор, как сменили кожу. Во многих отношениях мы стали куда крепче. Хотел бы я знать побольше о том что с нами случилось…
— Ты ведь работал в космопорте? — спросил Нейл. — Как же ты подхватил Зеленую Болезнь?
— Так же, как и все мы. Я был слишком любопытен, Пошел на прогулку, хотел сорвать какое–то местное растение для гербария, а нашел спрятанное сокровище и свалился, не успев дойти до своих, Я думал, что у меня что–то исключительно заразное, и решил сначала поправиться. А потом было уже поздно: я изменился и не захотел возвращаться обратно.
— Какова не цель этих тайников и произошедших с нами перемен? — спросил Нейл, глядя, как врач разбинтовывает его руку и снимает лубок.
— Больно? — пальцы быстро, но с нажимом пробежали по руке.
— Нет.
— Судя по всему, кость срослась. Береги руку, все остальное можно выбросить. А что касается цели тайников — ты и сам видишь: вербовка рекрутов.
— Но для кого? И зачем?
— Этого мы не знаем, разве что догадываемся — и то лишь в основных чертах. Сейшенс был захвачен первым и с тех пор помогал с вербовкой. В определенное время года все мы чувствовали необходимость ставить ловушки и ничего не могли с этим поделать. Насколько мы можем судить, на Янусе с давних времен была своя цивилизация. Жители общались с природой, не стараясь подавлять ее или управлять ею. Машин у них не было. А потом настало время, когда эта раса стала клониться к упадку и в конце концов была разорена и уничтожена.
— Ларши! — перебил Нейл. — Я помню!
— Помнишь? Дерек тоже помнит, а Пит, я и Монро — нет. Мы из более раннего периода. Во всяком случае, после падения Ифткана выжило очень мало. Однако в этой горсточке оставшихся в живых, по–видимому, были ученые. Они сконструировали сундучки с сокровищами и закопали некоторые из них.
Они явно надеялись — или предполагали, — что либо возникнет, либо придет из космоса другая раса и включит эти устройства. Тот, кто возьмет в руки особо приглянувшийся ему предмет, принимает изменения личности и тела в соответствии с особенностями тайника. Мы не знаем, каким образом это срабатывает, но какая–то связь между нашедшим и одним из входящих в тайник предметов существует.
— Но если Пит Сейшенс был Перворазведчиком Инспекции, то он должен был высадиться здесь… — Нейл уставился на Тори, — примерно сто двадцать лет назад?
Торри кивнул.
— Но он же молодой! — возразил Нейл.
— Мы не имеем понятия о продолжительности жизни ифтов и не знаем, что случилось с нашими телами во время Зеленой Болезни. С уверенностью можно сказать только одно: после перерождения мы почти не стареем. Я живу здесь семьдесят пять планетарных лет. Но число переродившихся растет очень медленно, потому что каждый может найти спрятанное, но не на каждого оно действует.
Нейл пытался освоить мысль о нестареющем организме. Он знал, что некоторые расы стареют неизмеримо медленнее, чем земляне. Но неужели земной организм мог настолько измениться?
— Тайники притягивают только определенный тип людей, — продолжал Торри. — Нас было чуть больше сотни, в том числе тридцать женщин. В городе даже появилось пятеро детей — они были ифтами от рождения, и их разум не отягощала двойная память. Мы и сейчас еще обязаны ставить ловушки. Сейшенс и я как раз и занимались этим, когда нас взяли в плен, оказавшийся таким долгим.
— Вы жили в Ифткане?
— Да, это наше главное место жительства. Именно там Пит нашел первый клад, с которого начался наш общий путь. Но новый дом находится на западе, за морем. Пока мы не узнаем побольше, мы должны терпеливо ждать и делать все, что можем, для восстановления нашего рода — нашего нового, неземного рода.
— До каких пор?
— До тех пор, пока мы снова не станем народом и не возродим нашу культуру. Ты же помнишь Первый Закон Всегалактической Федерации: мир, населенный разумными аборигенами и достигший уровня цивилизации, имеет право выбора: присоединиться к Федерации или отказаться от всяческих контактов. Со временем Янус будет нашим, и инопланетники не смогут владеть им против нашей воли.
— Но поселенцы…
— Они не аборигены. И они хотят изменить Янус по образцу своей родины, образцу узкому, бесплодному, смешному. Они почти не увеличиваются в численности, потому что все больше их уходит к нам. Этот мир для них неприветлив, и поселенцы радуются, когда находят тайник и оказываются в наших рядах как это было с тобой и Эшлой. Какая часть клада привлекла тебя настолько, что ты взял ее в руки и оставил себе?
— Стержень, — тут же ответил Нейл. — Его цвет, его узоры Что–то тянуло меня, только я не могу объяснить.
— А меня — статуэтка, — улыбнулся Торри. — Когда я ее нашел, то держал в руках чуть ли не всю ночь. Каждый, кто не может устоять перед этими вещами, становится одним из нас. И каждый воспринимает мысли и поступки древнего ифта. Я — Торри, но так же и Килмарк из Ифтленсера. Я ухаживал за молодыми деревцами, изучал травы и другие растения.
— Никто из вас не пытался вернуться в порт, в поселок?
— А ты пытался?
— Да. Но я был рабочим на участке, а поселенцы очень суеверны. Лес и все, что приходит из него, внушает им страх. А Зеленую Болезнь они считают наказанием за грехи. Естественно, они охотились на меня с собаками.
— А тебе самому, когда ты туда пришел, хотелось остаться? Эти люди были твоим народом?
— Нет.
— Похоже, что и это тоже продумано: став ифтами, мы впитали в себя отвращение к своему бывшему племени. Если хозяева тайников хотели восстановить расу независимых, настоящих ифтов, то они наверняка сочли, что нам следует держаться подальше от своих бывших сородичей. И чем дольше мы живем в лесу, тем сильнее наше отвращение к иноземцам. Мы делаем набор среди них, но не смешиваемся с ними.
— А это? — Нейл указал на окружавший их лес. — Что это и зачем?
— Мы знаем только то, что удалось собрать по крохам из воспоминаний. Твоя спутница, похоже, знает больше, чем мы. Ее ифтианская половина была в древние времена не то жрицей, не то пророчицей. На Янусе существуют силы, издавна враждебные ифтам. Они снова зашевелились, потому что ифты возродились через нас. Но что они из себя представляют и почему держат нас здесь в плену, мы абсолютно не знаем.
— А скафандр?
Торри молчал.
— Я много думал об этом. Вряд ли нормальный человек будет ходить здесь в такой штуке, хотя в свое время я и сам носил подобную.
— Каковы границы этого места?
— Этот лес растет полосой, уходящей очень далеко на север и на юг. Мы сейчас находимся в самом узком месте полосы. Кругом стена, через которую ты перелез, а за ней хрустальный лес. Мы делали разведку ночью, но не нашли ничего, кроме лестницы и стен с коридорами. Мы так и не поняли, куда они ведут и зачем.
