Игорь Колосов - Идущий
Гурин решил, что горожанину, указавшему дом, необязательно видеть разговор с хозяевами. Гурин выдержал паузу, не обращая внимания на нетерпеливый взгляд Булоха. После чего приказал Камню и Шраму уйти из поля зрения того, кто откроет дверь.
Затем он кивнул Булоху, и тот постучал.
Перед ними предстала молодая женщина. Из немногочисленного сословья зажиточных горожан.
— Мужа нет дома, — быстро и уверенно сказала она.
Булох уже открыл рот, но Гурин придержал его за локоть — немой приказ дать слово ему. Булох застыл. Женщина вопросительно разглядывала мужчин в бордовых плащах воинов Правителя. Гурин тоже изучал её. Он быстро смекнул, что перед ним хоть и женщина, но волевой, крепкий человек. Такую непросто запугать, заставить растеряться, залепетать ответы на любой вопрос. Они могли втолкнуть её в дом и под угрозой физической расправы вырвать всё, что их интересовало. Вряд ли будут хоть какие–то существенные последствия, однако Гурин знал, это не столь необходимо, хотя бы потому, что они даже не выиграют время.
Гурин мягко произнёс:
— Мы ищем мальчика. Мальчика лет десяти, не старше. Он лечит людей.
Женщина приготовилась что–то сказать, но Гурин не позволил, быстро договорив:
— Он — сын одного из наших воинов. Этот воин — мой личный соратник и друг. Узнав о даре своего сына, он благословил его на долгий Путь, чтобы мальчик шёл и лечил в разных городах людей.
Здесь Гурин позволил себе паузу, надеясь, что так ложь легче войдёт в сознание хозяйки.
— Случилось непредвиденное, — продолжил он. — Его отец заболел. И нам срочно нужно найти его ребёнка. Ведь собственного отца, давшего ему жизнь, он обязан вылечить в первую очередь.
Женщина молчала, разглядывая Гурина и Булоха широко раскрытыми глазами. Казалось, она искала подвох. Гурин подумал, что не будь рядом Булоха, его слов оказалось бы более чем достаточно. Проклятие! Он не догадался об этом раньше. Булох был менее устрашающим, нежели камень и Шрам, но скрывать свои эмоции он никогда не умел.
— Нам сказали, — закончил Гурин. — Мальчик у вас.
— Да? — вырвалось у женщины.
— Он здесь? — мягко уточнил Гурин.
Он так и не понял, о чём думает хозяйка, подействовали на неё его заверения или нет.
— Он был у нас, — сказала женщина. — Но ушёл. Недавно ушёл, перед вами.
Гурин впился в неё взглядом. Надёжнее было резко сменить тон, пригрозить смертью, если она обманула воинов Правителя, но…её слова точно также могли оказаться правдой. Она указала в сторону восточных ворот.
— Он пошёл туда.
Гурин сдержал естественное желание пригрозить ей напоследок, у него появилась неплохая мысль.
— Спасибо, сестра, — сказал он. — За то, что помогла воинам Правителя.
Вернувшись к лошадям, Гурин приказал ожидавшим воинам:
— Останетесь здесь. Следите за домом. Если из него кто–то выйдет, женщина или мужчина, кто угодно, проследите за ним. Мы — у восточных ворот. Что–то разнюхаете, один из вас скачет к нам. Если нас там нет, ждите. Хватайте любого ребёнка, хоть чем–то соответствующего нужному описанию. Всё ясно?
Камень и Шрам одновременно кивнули. Гурин обернулся к Булоху.
— Давай к восточным воротам.
2Дини смотрел на этот мир сквозь паутину не желавших разлепиться век.
Голоса в доме. Приглушённые, но в них — живое, тёплое беспокойство. Мальчик пытался выплыть из сна, державшего его липкими, плотными руками, ещё раньше, но это оказалось выше его сил.
В течение одного вечера, долгого вечера, он вылечил четверых человек. Причём трое из них были в безнадёжном положении. Он выпотрошил себя, помогая этим людям. Единственное, что позволило ему выдержать — здесь его проводили из дома в дом, и ему не пришлось полагаться на своё чутьё, отыскивая тех, кто нуждался в его даре. И всё–таки мальчик форсировал собственную помощь. Казалось, он отдавал дань за то, что так быстро покинул несколько предыдущих городов.
Последней вчера была девочка. У неё жутко заплыл глаз, и, хотя это не грозило смертельным исходом и заняло немного времени, Дини провалился в беспамятство прямо возле своей маленькой пациентки. Этого не случалось уже много дней. Он окреп, и даже люди при смерти, которых он оттаскивал от роковой черты часами, не вызывали у него прежних последствий.
Сейчас, лёжа в кровати, укрытый до подбородка, Дини не мог вспомнить, как вчера всё закончилось. Несмотря на тепло, уют этого дома, он чувствовал некую тревогу, прятавшуюся на дне сознания плохо различимой тиной. Эта тревога выталкивала мальчика из нескончаемого благословенного сна, заставляла открыть глаза, дёргала его маленьким, непоседливым щенком, требовавшим внимания. Дини осязал её, но где–то под стремлением последовать её зову, шевелилось понимание того, что собственное тело взбунтуется, не позволив одолеть и одного квартала, не то, что покинуть город.
Лишь, когда в самом доме нарушилась тишина, мальчик оказался ближе к бодрствованию, нежели к забытью. Тем не менее, он не понимал, о чём говорят люди за дверью.
Его кто–то потормошил. Дини приоткрыл глаза. Он узнал хозяев, мужчину и женщину средних лет, внешне чем–то похожих друг на друга, как если бы они приходились братом и сестрой. Рядом стояла ещё одна женщина, помоложе, её лицо показалось Дини смутно знакомым. С задержкой он вспомнил, что именно она привела его сюда. После того, как Дини вылечил её собственную дочь. К ней же его привёл сутулый худощавый мужчина, приходившийся ей родственником. У него Дини вылечил жену.
Лица взрослых выдавали сильнейшее беспокойство.
— Дини, — заговорил мужчина. — Твой отец служит в воинах Правителя?
Мальчик слабо покачал головой.
— Мой отец погиб. Он был крестьянином. Ещё он учил детей в нашей деревне.
Мужчина переглянулся с пришедшей в его дом женщиной. Та выдохнула:
— Я так и знала, что они солгали.
Мужчина нахмурился.
— Ты уверена, что они тебе поверили?
— Да, они поскакали к выходу из города.
— Поскакали вдвоём?
— Да, вдвоём.
— Ты же говорила, сначала тебе показалось, их было больше.
Женщина растерялась. Она стала оглядываться, как будто искала какую–то вещицу. Мужчина добавил:
— У твоего дома они были без коней, затем, ты говоришь, они ускакали. Кто–то, наверное, оставался с лошадьми, пока они с тобой говорили. Их точно было двое?
Его жена запричитала:
— О, Небо, Небо! Мне страшно, милый. Зачем им этот ребёнок?
— Значит, понадобился Правителю.
— Может, мальчику лучше уйти из города?
— Он ведь измучен, ты же видишь. Он не сможет идти.
