Гарри Гаррисон - Возвращение в Эдем
Возбужденно переговариваясь, мальчишки побежали вперед и уже вытаскивали плот из кустарника, когда Керрик вышел на берег. Они были правы: на том берегу стоял охотник. Он был один, и что-то в рослой фигуре было неуловимо знакомым. Он поднял хесотсан и окликнул Керрика.
Это был не кто иной, как сам Херилак. Керрик молча ответил приветственным жестом, припоминая их последнюю встречу в городе. Тогда саммадар сильно гневался на него за то, что Керрик хотел, чтобы саммады остались в городе. Они так и не поговорили, потому что Керрик с Ортнаром на следующее же утро ушли на север. Тогда он тщательно продумал свой путь – чтобы ненароком не встретиться с тану. Иначе оба самца сразу погибли бы. Что Херилаку здесь нужно, что он скажет теперь? Ведь они наговорили друг другу столько резких слов.
…Отталкиваясь шестами, мальчишки гнали плот к берегу. Керрик молча стоял рядом с ними. Когда плот уткнулся в песок, Херилак положил оружие на траву и шагнул вперед.
– Я приветствую тебя, Керрик. Приветствую.
Херилак прикоснулся к ножу из небесного металла, висевшему на груди. Потом снял его со шнурка и протянул Керрику. Керрик медленно протянул руку и взял его. Начищенная песком поверхность ножа блестела на солнце.
– Они принесли его, – сказал Херилак. – Мургу. Они напали на нас – и уже почти победили. И вдруг ушли, а нам оставили это.
– Это был знак для них, а не для вас. Хорошо, что нож попал к тебе. Вы поняли, что он означает?
Суровое лицо Херилака озарилось улыбкой.
– Я не понял, как это случилось. Только сообразил: что-то остановило мургу и заставило их уйти. И что все это – дело твоих рук. Я понял, что иначе быть не могло. Сразу, как только увидел нож. – Херилак вновь нахмурился и скрестил руки на груди. – В последний раз я наговорил тебе много грубостей, Керрик. Ты из моего саммада, но я говорил и поступал недостойно. И я не сделал того, что должен был сделать для женщины Армун. И мне стыдно.
– Все это в прошлом, Херилак. Не будем вспоминать. Вот мой сын. Поздоровайся, Арнхвит. Перед тобой саммадар Херилак, первый среди охотников и саммадаров.
– Не первый, Арнхвит. – Херилак наклонился к мальчику. – Гордись отцом. Он и есть первый среди нас. А этого парня я знаю. Сын Нивота. Он ушел вместе с Армун. Значит, и она здесь?
– Здесь. И еще Ортнар из твоего саммада.
– На меня словно тьма снизошла, и я обошелся с Ортнаром не лучше, чем с тобой. Даже хуже. Я ударил его. Теперь тьма оставила меня. Я горько жалел о своих поступках, но сделанного не вернешь.
– Не надо говорить об этом. Мальчики сказали мне, что охотников было двое.
– Второй вернулся к саммаду, чтобы звать их сюда. Пойдешь ли ты со своим саммадом вместе с нами?
– Куда же вы идете?
– Как куда – тебя ищем.
Заметив недоумение на лице Херилака, Керрик расхохотался. Охотник нахмурился, потом тоже засмеялся.
– Вы нашли меня – вот и конец дороге. Оставайтесь. На острове безопасно. Охота отличная. Здесь много оленей и небольших съедобных мургу. Очень удобное место для стоянки.
– А хищные мургу?
– Изредка перебираются через реку. Мы находим их следы, потом выслеживаем и убиваем. – Разговор о мургу что-то напомнил Керрику. – Жду на острове тебя и весь твой саммад. – Керрик поколебался. – Только должен тебе сказать – один из этих городских самцов живет на другом острове неподалеку.
– Один из тех, кто спасся от большого пожара? – Херилак машинально приподнял копье.
– Да. Их было двое. Только второй самец… умер. Я помню: ты считаешь, что каждого марага следует убить; я не забыл твоих слов. Но этот не опасен для тану.
– Ты хочешь сказать, что если мы останемся здесь, то должны будем хранить покой марага? Это тяжело…
– Тяжело, но так должно быть. Я разговариваю с ним. Ведь лишь потому, что я умею говорить с мургу, мне удалось спасти долину, заставить их прекратить войну. И передать тебе нож.
– Прежде я не понимал этого. После гибели моего саммада я возненавидел мургу. Всех. Ты говоришь, что не все они одинаковы, но я не могу понять тебя.
– Этот самец безопасен. Он всю жизнь провел в заточении. С нами воевали только самки. Я хочу, чтобы он жил.
Хмурясь, Херилак качнул головой.
– Да будет так, как ты сказал. Я и близко не подойду к этой твари.
– А остальные?
– Пусть каждый скажет сам или уходит. Пусть остров, где обитает мараг, станет запретным для тану – так будет лучше. Покажи нам этот остров, чтобы все тану поклялись не ступать на него. И тану, и их дети. Все мы обязаны тебе жизнью и должны выполнить твое желание. Пусть мараг живет.
Трубя, из леса вышел первый мастодонт. Саммады шли на остров.
Глава 18
Армун услышала мастодонтов и радостно прижала дочку к груди. Вскоре из лесу показались охотники. Впереди шла женщина, хорошо знакомая Армун.
– Меррис! – закричала она.
Женщина услышала ее и, приветливо помахав рукой, поспешила навстречу.
– Армун! Это ты. Ты жива. У тебя семья. Ты была совсем девчонкой, а сейчас ты мать. Смотри-ка, какая красивая девочка. Дай подержать-то.
– Ее зовут Исель, – радостно сказала Армун, передавая малышку Меррис. – А брат ее уже подрос. Ты видела его – он вас встречал.
– У нее твои глаза. – Меррис обернулась – из-за полога шатра застенчиво выглянула Даррас. – Еще одна дочка?
– Это наша приемная дочь. – Даррас нерешительно приблизилась к незнакомой женщине. – Это Меррис, мы с ней знакомы с самого моего детства. Я была тогда еще меньше тебя, Даррас.
Улыбнувшись, Меррис погладила девочку по голове и ощутила, как дрожит под рукой ее тело. Повернувшись, Даррас бросилась к мастодонту, который задумчиво жевал листья.
– Она осталась одна. Мы нашли ее, – сказала Армун. – Ее и мастодонта. Всех остальных перебили мургу. С тех пор девочка с нами. До сих пор она просыпается по ночам от кошмаров.
– Бедняжка, – вздохнула Меррис, передавая Исель матери. – А чей это был саммад?
– Сорли, саммад Сорли.
Охнув, Меррис прижала к груди кулаки.
– Значит, она мертва, значит, и вторая моя дочь погибла! Они с охотником ушли вместе с саммадом Сорли. Моя Милде погибла, как и ее сестра!
Армун оцепенела от неожиданности, так прижав к себе Исель, что та закричала. Придя в себя, она успокоила малышку и проговорила дрожащим голосом:
– Когда мы нашли Даррас, она ничего не говорила, только плакала. Она же видела, как они гибли… Потом она заговорила, и я узнала, как она оказалась в лесу. Назвала мне свое имя – Даррас. И имя своей матери. Ее звали Милде.
Обе женщины взволнованно посмотрели друг на друга. Первой сумела заговорить Меррис:
– Значит… она моя внучка?
– Это она. Надо поговорить с ней. Она никогда не называла мне имени своего отца, но она должна его знать.
