Сирил Джадд - Марсианский форпост
Забеспокоившись, Тони шагнул вперед. С его места были очень хорошо видны все эти тревожные признаки, хотя сама Полли, державшая сына затылком к себе, могла их не замечать. Доктор понял, что ребенок использует тот же способ, которому самостоятельно научился, когда сосал материнскую грудь, но в данном случае грубый пластик соски мешал ему применить благоприобретенное умение с тем же успехом. Понял он также, чем все это сейчас кончится, но не успел открыть рот, как в комнате прозвучал чей-то сдавленный крик:
- Прекратите! Я сейчас задохнусь!
Рука Полли с бутылочкой отдернулась, как ужаленная змеей. Тони резко обернулся и увидел теряющую сознание Анну. Ее рот был широко раскрыт в беззвучном крике, лицо искажено страданием.
- Джим! - закричал доктор.- Позаботься о ней!
И, не оборачиваясь, бросился вперед. Он выхватил младенца из рук остолбеневшей Полли, перевернул конвульсивно вздрагивающего и задыхающегося Санни на живот и принялся осторожно массировать напряженные мышцы спины вдоль позвоночника. В считанные секунды ребенок отрыгнул солидную порцию молока, конвульсии прекратились, он перестал задыхаться и разразился жалобным, подскуливающим плачем.
Тони с облегчением вернул малыша матери и повернулся посмотреть, что случилось с Анной. Джим уже перенес ее на кушетку у стены. Доктор быстро осмотрел девушку.
- Обычный обморок,- произнес он, недоуменно разведя руками.
Жалобное хныканье Санни переросло тем временем в громкий, раздраженный рев очень голодного младенца. Хеллман снова взял его на руки и стал заворачивать в одно из новых одеял, составляющих часть "приданого" малыша.
- Куда вы его забираете, доктор? - хриплым от страха и беспокойства голосом спросила Полли.
- В больницу,- коротко ответил тот и повернулся к Джиму:- Не отпускай никуда Анну, когда очнется. Я скоро вернусь.
Он вышел за дверь, одной рукой прижимая к себе захлебывающегося в реве ребенка, а в другой неся тяжелый черный ящик энцефалографа.
Доктор вошел через боковой вход прямо в палату. Ему очень не хотелось в эти минуты столкнуться с Грэхэмом. Он включил все освещение, сложил инструменты в стерилизациейную камеру, развернул смотровое кресло, направил на него луч обогревателя и распеленал мальчика. Хеллман был сыт по горло всей этой цепью непонятных событий. Странному состоянию Санни должно было иметься какое-то естественное объяснение, и доктор был полон решимости во что бы то ни стало отыскать его прямо сейчас.
В последующие полчаса решимость его заметно поубавилась. Он провел осмотр, использовав весь свой опыт и все средства диагностики, имевшиеся в его распоряжении. Тони слушал, тискал, ощупывал детское тельце, снимал всевозможные характеристики с внутренних органов, но не мог найти ни малейших признаков хоть какого-нибудь отклонения от нормы. Так же как не мог найти никакого рационального объяснения непостижимому стремлению снабженного кислородной маской ребенка дышать во время кормления непременно через рот.
- Должно быть, что-то с носоглоткой,- сказал он вслух и снова повторил, безуспешно пытаясь убедить в этом самого себя. Тони уже трижды проверял носоглотку с помощью отоскопа, но та была абсолютно нормальной и чистенькой, как... как у новорожденного младенца - пришло вдруг на ум дурацкое сравнение. И все же...
Очень осторожно доктор Тони Хеллман дрожащими руками убрал нелепый черный блин кислородной маски с носика Санни Кендро и переместил ее ниже, закрыв ротовое отверстие. Недовольный рев оборвался. По крайней мере, теперь ему представлялся выбор: либо дышать, либо орать. Гибкие щупальца отоскопа скользнули в ноздри. Реакция вновь оказалась неожиданной, хотя доктор уже давно привык ожидать от Кендро-младшего чего угодно. Ощутив в ноздрях инородное тело, тот попытался вдохнуть через нос. Разумеется, у него ничего не вышло, и тогда малыш, вместо того чтобы спокойно дышать ртом, опять начал задыхаться, как во время кормления.
Тони поспешно вытащил инструмент и в отчаянии уставился на извивающегося, багроволицего младенца. На мгновение перед мысленным взором предстало видение лица другого ребенка, того самого, чей призрак сопровождал его по дороге в больницу от дома Кендро. Потом доктор еще раз взглянул на маленького Санни, и осколки головоломки вдруг начали сами собой складываться в удивительно четкую картину.
Лицо ребенка было не того цвета!
До Хеллмана только сейчас дошло, что по всем правилам оно должно было посинеть от кислородного голодания, но уж никак не покраснеть! Стало быть, дело тут вовсе не в недостатке кислорода. Это противоречило всем теориям! Это было попросту невозможно! Но это было. Оставалось только проверить на практике логический вывод, несовместимый с обычной логикой. Снова ощутив неуемную дрожь в руках, Тони снял маску с лица Санни. Совсем. И стал ждать.
Кендро-младшему понадобилось не больше тридцати секунд, чтобы свершить невозможное и в то же время подтвердить ожидания следящего за ним врача. Немного покормившись, Санни внезапно успокоился и задышал ровно и глубоко. Лицо и тело его постепенно приобрели здоровую, нормальную, слегка розоватую окраску. Одновременно малыш, очевидно, вспомнил, что хочет есть, и разразился негодующим воплем.
Чтобы жить и выжить на Марсе, Санни Кендро не нуждался не только в кислородной маске, но и, как только что выяснилось, в оксиэне.
С научной точки зрения, этот факт выглядел необъяснимо и парадоксально. Родившийся от земных родителей абсолютно нормальный во всех аспектах ребенок был от рождения приспособлен дышать не богатой кислородом атмосферой Земли, а разреженным и смертоносным для других воздухом Марса.
ГЛАВА 17
- Санни! - Бледная, растрепанная Полли тигрицей метнулась к смотровому креслу, где лежал, захлебываясь в голодном плаче, завернутый в одеяло ее ненаглядный малыш.- Что вы с ним сделали, доктор?! Где его...
- Успокойся, парень отлично себя чувствует,- широко улыбаясь, заверил ее Тони.- И запомни: ему больше н и ч е г о не нужно! Хотя кушать он, разумеется, очень даже хочет.
Без маски лицо ребенка казалось каким-то непривычно голым. Полли завороженно вглядывалась в него несколько секунд, потом недоверчиво покачала головой:
- Все-таки я ничего не понимаю. Как же он может дышать просто так, без маски?
- Я тоже этого не понимаю,- честно признался Хеллман,- но мне не оставалось другого выхода. Я попробовал убрать ее совсем - и вот, как видишь, сработало! Похоже, мы имеем дело с редчайшим феноменом "врожденными марсианскими легкими". Отсюда все его предыдущие беды с кормлением.
- Я все равно не понимаю. Марсианские легкие встречаются у людей не так уж редко. Я всегда думала, что они не мешают никому дышать нормальным земным воздухом. Почему же у Санни по-другому?
Тони беспомощно пожал плечами. Он чувствовал себя разбитым и побежденным, но ему было наплевать, лишь бы с малышом все было в порядке. В данный момент только одно имело значение: Санни Кендро дышал марсианским воздухом, потому что ему так больше нравилось. Этим, кстати, объяснялись его постоянные попытки дышать через рот во время кормления. При этом маска на носу давала обратный эффект: вместо того чтобы побуждать ребенка вдыхать носом обогащенный кислородом воздух, она заставляла его задыхаться в те моменты, когда он не мог дышать через рот. В конце концов Санни приспособился дышать ртом, даже когда тот был закрыт материнской грудью. А вот с пластиковой соской у него ничего не вышло. Соска полностью перекрыла этот канал, и малышу поневоле пришлось вдохнуть избыток кислорода через нос, что и привело к появлению тревожных признаков типа покраснения и удушья.
- Сейчас мы отнесем его домой и снова попробуем накормить,- сказал доктор,- хотя я уверен, что с этим теперь трудностей не возникнет.
Он взял ребенка, сам завернул его в одеяло и наотрез отказался дать понести конверт матери. Они вышли из палаты через боковой выход и направились к дому Кендро.
Перед самым уходом Тони задержался и прислушался. Из его кабинета доносился приглушенный стенами стук клавишей пишущей машинки. Стук сливался в непрерывное стрекотание, и Тони мысленно поздравил себя, что не стал тревожить журналиста. Очевидно, предыдущие встречи и беседы так его вдохновили, что он всю ночь просидел за работой. Весьма вероятно, Грэхэм воспринял бы любое вмешательство в эти часы с тем же недовольством, что и сам Хеллман.
Джим тоже был поражен, увидав сына без привычной маски. Анна уже оправилась от обморока и сидела на кушетке. Лицо ее выглядело бледнее обычного, но в целом она казалась вполне нормальной и здоровой. При их появлении она вскочила и принялась наводить порядок в детской, собирая и укладывая по местам одеяла, разбросанные пеленки и другие детали детского туалета.
- Я говорил, чтобы она еще полежала,- виновато развел руками Джим,- но она сказала, что прекрасно себя чувствует.
