Азамат Козаев - Имяхранитель
– Кто здесь?
Иван и шеф охранки обменялись острыми взглядами, и Оломедас ответил, распахивая двери стойла:
– Я.
– Какой такой я?
– Начальника имперской охранной канцелярии надлежит узнавать по голосу!
– А что вы тут делаете?
– Да вот поглядеть зашел. Понравилось. Внучку хочу привести. Пустишь, Гастон?
Иван понимающе усмехнулся. Гастон Ромас, любитель и заводчик редких животных.
Диего уводил Ромаса подальше, давая Ивану возможность выбраться. Едва те скрылись из поля зрения, имяхранитель стремительно выскользнул из манежа.
* * *В кабинете Оломедас метал громы и молнии, и чем бесстрастнее шеф охранки исторгал из себя гнев, тем страшнее это выглядело.
– Что это было? Там, под потолком?
– Не знаю, – Иван мрачно покачал головой. – Но советую проследить вояжи Ромасов за последний месяц. Среди прочих наверняка окажется один морской. И как думаете, куда?
– Даже произнести вслух боюсь, – сказал Диего и склонился над линзой. – Мне нужен отчет службы наблюдения за объектами. Да за всеми четырьмя… Нет, за месяц. И чем быстрее, тем лучше.
С минуту Оломедас молчал, потом, спросил:
– Как ты догадался? Ну, про потолок в манеже?
– Есть у меня два геккона, – усмехнулся Иван. – Престранные твари. Им все равно – пол, стена или потолок. Ходят, где вздумается. Когда смотрел на слуховые окна в опочивальне императора, сразу вспомнил о них, и… мы увидели то, что видели.
– Не знаю, как тебе, а мне просто необходим крепкий кофе. Мелисса, – Оломедас склонился над линзой. – Будь любезна, два крепких кофе.
Оломедас превратил кабинет монарха во временный штаб охранки, куда постоянно входили какие-то люди, приносили бумаги и, получив инструкции, уходили. Люди были самые разные, но их общим отличительным признаком, отметил Иван, являлись холодные цепкие глаза. Среди прочих посетителей, через полчаса после звонка Оломедаса, кабинет шефа отметил собственным присутствием дем Патра с затребованным отчетом. Папка с императорским вензелем и чуть ниже всевидящим оком – символом охранной канцелярии – легла на синее сукно начальственного стола. Оломедас, мрачно вздохнув, приступил к чтению.
– Та-а-ак, Киликия, Арин, все разъехались по своим имениям, Пантеония, порт… Не может быть! Не может быть! – Оломедас чуть не спалил глазами бумагу. – Все четверо ходили на остров Илеоксос, что находится совсем рядом с… Химерией!
Иван понимающе ухмыльнулся.
– Полагаю, вопрос: «Как они смогли договориться?» теперь неактуален.
– Ворон ворону глаз не выклюет. Сообща свалить Василия, а дальше – чья возьмет.
– Я знаю, что делать, – сказал Иван. – Но дорога каждая минута.
Пятнадцать дней до полной луныЕго превосходительству начальнику имперской охранной канцелярии, эву Оломедасу
от начальника службы наблюдения оной канцелярии Тревиуса Лямке.
Реляция«…а в имении Гастона Ромаса наблюдается нездоровое оживление. В особняк стекаются люди крепкого вида и решительной наружности. Известно, что в особняке наличествует изрядный запас холодного и стрелкового оружия, притом, что ни один из пришедших не обладает татуировкой установленного образца и соответственно стоп-пульсатором. Личности гостей установлены. По большей части это члены группировки „Завтра Пераса“, сокурсники Гастона Ромаса по Киликийскому корпусу…»
Десять дней до полной ЛуныЕго превосходительству начальнику имперской охранной канцелярии, эву Оломедасу
от начальника службы наблюдения оной канцелярии Тревиуса Лямке.
Реляция«…Четыре представителя императорской фамилии, в означенных обстоятельствах могущие претендовать на трон, имеют между собой гораздо более интенсивные контакты, чем один-два месяца назад. Считаю нужным ознакомить Ваше превосходительство с собственными выводами касательно изложенных фактов. В сложившихся для империи обстоятельствах столь тесные контакты членов императорской фамилии, их непосредственная причастность к сборищам молодчиков и людей, облеченных известным влиянием, а зачастую чинами и должностями, наталкивает на мысль о сговоре. Считаю излишним напоминать, что сговор – понятие изначально неполезное для империи и общества и даже вредоносное…»
Четыре дня до полной ЛуныЕго превосходительству начальнику имперской охранной канцелярии, эву Оломедасу
от начальника службы наблюдения оной канцелярии Тревиуса Лямке.
Реляция«…поднадзорные в полном соответствии с воинской наукой, перешли к рекогносцировке местности, что нельзя не расценить как подготовку к решительным действиям. Несколько молодчиков постоянно фланируют в непосредственных пределах дворца и занимаются подробнейшим изучением распорядка внешней караульно-постовой службы и составлением карты инженерных сооружений и топографии местности. Имели место неоднократные попытки подкупить дворцовую обслугу с целью получения более подробных сведений о расписании караульной службы императорской гвардии внутри дворца. Я, Тревиус Лямке, склонен подтвердить ранее изложенные предположения неопровержимыми доказательствами…»
Несколько часов до полной луны– Думаешь, получится? – шепнул Оломедас Ивану.
– Со мной же получилось! Карл Густавыч, проходите. Разрешите представить вам начальника охранной канцелярии эва Оломедаса. Его согласие сделало возможным ваш визит. Нам нужна ваша помощь. Крайне.
Сухощавый длинноносый человек в тонком пенсне, с бородой клинышком и голой, как бильярдный шар, головой насмешливо оглядел присутствующих: Ивана, Оломедаса и Августа. Прокашлялся.
– Айвен, черт побери, вы не перестаете меня удивлять! Ваш цветущий вид поневоле заставляет чувствовать себя на голову выше. Поневоле чувствую себя соавтором чуда! А это, надо заметить, чревато – рискую задрать нос. Кстати, о носах. Ваш мне решительно не нравится. После нашей прошлой встречи он стал, как бы это помягче… несколько кривоват.
– Сломали, – буркнул имяхранитель.
– Даже не спрашиваю кто, – усмехнулся гость. – И уж тем более не рискую спрашивать, черт возьми, где он сейчас, этот храбрец.
– И правильно, – ухмыльнулся Иван. – Все под богом ходим, да продлит наши дни Фанес! Дозволите обрисовать ситуацию?
– Да, да, разумеется.
На изложение придумки ушла ровно одна чашка кофе, по завершении дегустации которой Карл Густав в сомнении поджал губы.
– Дерзко, дерзко. Однако рецидив нормального психического состояния может и не наступить. Если, как вы говорите, он все будет помнить, я не ручаюсь за здравый рассудок пациента по выздоровлении. Проще говоря, он может сойти с ума и более в него не вернуться.
– Доктор, там не с чего сходить! – вмешался в разговор Оломедас. – Стиль государственного управления императора Василия XVIII – это наитие плюс врожденное чутье на опасность. Наш монарх до этого великолепно обходился без помощи головы, не помрет без нее и дальше. Зато докладные записки типа «собираемость налогов упала» и «не организовать ли на островах государственную концессию по добыче меди» его величество понимает в любом состоянии!
Карл Густав с минуту напряженно думал, переводя взгляд с одного собеседника на другого, и, наконец, решительно тряхнул головой.
– Так и быть! Прелюбопытный должен получиться опыт. Я согласен!
Шеф охранки с облегчением шумно выдохнул, а доктор Август беззастенчиво напросился к заезжей знаменитости в ассистенты.
– Да-с, молодые люди! Нет предела совершенству! Да-с!
Семь часов до полной луныПроцессия в составе Карла Густава, Августа, Оломедаса и Ивана прошествовала в императорские покои, где их ждали двое медбратьев.
– Слабонервных прошу покинуть помещение, – Карл Густав, оживленный в предвкушении «прелюбопытного опыта», обвел присутствующих глазами.
– Таковые отсутствуют по определению, – мрачно пробурчал Оломедас.
– Все готово?
– Да, – энергично кивнул шеф охранки. – Коридоры под наблюдением. Окна растворены.
– Приступим.
Карл Густав вздохнул, решительно подошел к больному императору и защелкал пальцами, точно кастаньетами, привлекая монаршее внимание.
– Голубчик, слушаете меня внимательно, очень внимательно. Я начинаю считать, и вы следите за счетом…
Оломедас ежился, Август пожирал коллегу глазами, повторяя за ним: «…три, четыре, пять…», Иван мрачно кусал губу. Василий внезапно прекратил мерно раскачиваться, нарушил позу эмбриона, потянулся. И открыл осмысленные глаза. Доктор Карл, не отвлекаясь на проявления восторга, продолжал вводить монаршего пациента в гипнотический транс:
– …вы вспоминаете тварь, которую увидели в тот день. Вспоминаете, вспоминаете и не боитесь. Вы ничего и никого не боитесь, я сказал!
