Джеймс Дашнер - Исцеление смертью
– Прекрати! – завопила Бренда.
Томаса снова выгнуло дугой.
– Я… не позволю… сделать это! – Такой злобы и жажды высвободиться он ещё в жизни никогда не испытывал.
– Да держите же его, чёрт вас дери! – закричал Ханс.
Каким-то невероятным образом Бренде удалось схватить свободную руку Томаса, и притиснуть к матрасу, навалившись на неё всем своим корпусом.
Так странно, думал Томас, – сопротивляться чему-то с таким бешенством и одновременно страстно желать, чтобы оно поскорее совершилось…
Что-то кольнуло его в ногу.
Когда его тело утихомирилось и тьма начала заволакивать сознание, он, наконец, обрёл контроль над собой. В самую последнюю секунду он произнёс: «Ух, как я ненавижу этих долбоё…» – и отключился.
Глава 28
Оглушённому наркотическим дурманом Томасу приснился сон.
***
Ему пятнадцать. Он сидит на кровати, полутьму в комнате слегка рассеивает неяркий янтарный свет настольной лампы. Он видит Терезу – та подтянула к кровати стул и уселась совсем близко к Томасу. На её лице – гримаса страдания.
– Мы должны были это сделать, – тихо говорит она.
Томас здесь и одновременно не здесь. Он не помнит подробностей того, что случилось, но у него такое ощущение, будто всё внутри него сгнило и разложилось. Они с Терезой сделали что-то невиданно чудовищное, но во сне ему никак не удаётся понять, что же это. Какая-то непередаваемо страшная вещь, не становящаяся менее отвратительной оттого, что совершить её им приказали те самые люди, против которых и было направлено это ужасное деяние.
– Мы должны были это сделать, – твердит она.
– Знаю, – отвечает Томас, голос его звучит глухо и мертво.
В сознании возникает слово «зачистка». Стена, отделяющая Томаса от его памяти, на мгновение исчезает, и по ту сторону мерзким призраком встаёт факт совершённого злодейства.
Снова раздаётся голос Терезы:
– Они сами этого хотели, Томас. Лучше умереть, чем провести годы, всё больше теряя человеческий облик. Их больше нет. У нас не было выбора. И менее жестокого способа тоже не было. Сделанного не воротишь. Испытания должны продолжаться. Нам надо набрать новых людей и начать тренировать их. Мы слишком далеко зашли, чтобы вот так запросто от всего отказаться.
На краткий миг в Томасе поднимается волна злобы по отношению к ней, но тут же стихает. Он понимает: Тереза старается быть сильной.
– Всё так, но это не значит, что я должен прыгать от радости.
Он ненавидит то, что сделал. И ещё больше ненавидит себя самого.
Тереза кивает, но ничего не говорит.
Спящий Томас пытается исследовать мозг своего более раннего «я», найти недостающие фрагменты воспоминаний. Изначальные Создатели, заражённые Вспышкой, теперь мертвы – «зачищены». На их место претендует неисчислимое множество добровольцев. Уже больше года одновременно идут два Испытания в Лабиринтах, и с каждым днём у них всё больше важных результатов и материала для исследований. Медленно, но верно они приближаются к созданию вожделенной схемы. И тренируют замену…
Вот пока и всё, что ему удаётся вспомнить. Томас решает так всё и оставить. Прошлого не вернуть. Надо думать о будущем.
И он снова погружается в тёмное забытьё.
***
Томас очнулся, как будто с похмелья – тупо болела голова. Сновидение, хотя и слегка поблекшее и потерявшее подробности, всё ещё пульсировало у него в мозгу. Надо сказать, он узнал достаточно. Они с Терезой произвели «зачистку», заменив первоначальных Создателей на других, которых выбрали сами. Весь прежний штаб в полном составе заболел Вспышкой, и у Томаса с Терезой не было выбора – ведь они остались единственными, у кого имелся иммунитет.
Он поклялся, что больше никогда не станет об этом вспоминать.
На стуле рядом с койкой крепко спал Минхо. Голова его то опускалась, то поднималась в такт звонкому храпу.
– Минхо, – прошептал Томас. – Эй, Минхо. Проснись!
– А? – Минхо медленно открыл глаза и кашлянул. – Что? Что такое?
– Ничего. Просто хотел узнать – Ханс выключил эту штуку? И как насчёт тебя?
Минхо кивнул, широко разинув рот в сладком зевке.
– Ага… Мы оба в порядке. По крайней мере, он так сказал. Чувак, ты вёл себя как полный идиот. Ты хоть что-нибудь помнишь?
– Конечно. – От смущения у Томаса жарко вспыхнуло лицо. – Просто, понимаешь, со мной вроде как паралич случился. Меня что-то контролировало. Я старался, как мог, но ничего не выходило.
– Чувак, да ты пытался отрезать мне сам-знаешь-что!
Томас засмеялся, чего с ним уже давненько не случалось, и от этого почувствовал себя по-настоящему счастливым.
– Эх, жаль, что не отрезал! Спас бы тогда грядущий мир от кучи противных маленьких минхов.
– Гы-гы, как смешно… Просто помни, что ты мне должен – и всё.
– Замётано.
Он всем им был должен.
В комнату вошли Бренда, Хорхе и Ханс. Лица у всех троих были озабоченные, и улыбка сползла с губ Томаса.
– Что такое? Гэлли забежал мимоходом и снова произнёс дышащую оптимизмом речь? – Томас постарался придать своему тону как можно больше легкомыслия. – С чего бы ещё вам быть такими кислыми?
– А ты с чего такой радостный, muchacho? – осведомился Хорхе. – Ещё несколько часов назад ты пытался нашинковать нас всех тонкими ломтиками.
Томас открыл было рот, чтобы извиниться и объяснить, но Ханс шикнул на него. Врач наклонился над койкой и посветил маленьким фонариком в юноше глаза.
– Похоже, что твоя голова понемногу проясняется. Боль скоро уйдёт. Операция оказалась немного сложнее, чем обычно, – из-за этой чёртовой защитной программы.
Томас воззрился на Бренду.
– Но у вас получилось выключить её?
– Получилось, – заверила та. – Судя по тому, что ты больше на нас не кидаешься – она дезактивирована. И ещё…
– Что «ещё»?
– Гм… Ты больше не будешь способен вести телепатические разговоры с Терезой или Арисом.
Возможно, днём раньше Томаса огорчила бы эта новость, но сейчас он почувствовал лишь облегчение.
– Ну и хорошо. Пока как – всё спокойно? Или?…
Она покачала головой
– Нет, пока ничего. Но Ханс и его жена не желают рисковать. Они скоро скроются, но до того хотели бы сказать тебе пару слов.
Ханс, который в течение этого разговора скромно держался позади, у стенки, выступил вперёд, поднял на ребят удручённые глаза.
– Я бы хотел присоединиться к вам и помогать чем только возможно, но у меня жена. Это моя семья, и прежде всего я должен заботиться о ней. Хочу пожелать вам удачи. Надеюсь, что вы совершите то, на что у меня не хватает смелости.
Отношение врача к Томасу явно переменилось – наверно, случившееся напомнило ему о том, на что способен ПОРОК. Юноша кивнул.
