Джек Вэнс - Плавучие театры Большой Планеты
Все утро Гарт Пеплошторм рекламировал свои представления фейерверками, воздушными шарами и парадами актеров, маршировавших под звуки оркестра взад и вперед по набережной; на его послеполуденном спектакле зал был набит битком. Теодорус Гассун презрительно отзывался о подобной «бестолковой и крикливой мишуре». «Мы не заинтересованы в тех, кто ищет сенсационных зрелищ, — говорил он Зампу. — Пусть выкидывают железо на ветер!» Тем не менее, когда многочисленные зрители, покинув «Золотой фантазм Фиронзелле», стали подниматься на борт «Очарования Миральдры» и платить за вход, Гассун рад был услышать звон железа.
По мнению Зампа, представление более или менее удалось, хотя мадемуазель Бланш-Астер все еще придавала кровавой роли леди Макбет изящно-любезный характер, приводивший Гассуна в исступление. Публика, однако, не заметила этот недостаток — если его можно было назвать недостатком. Зрители сидели, как зачарованные, хотя и в некотором замешательстве; судя по всему, они были убеждены в том, что столь редкостное произведение заслуживало серьезного внимания, и вежливо аплодировали, когда занавес опустился после заключительной сцены — хотя и не проявили буйный энтузиазм. В общем и в целом спектакль и принесенный им доход способствовали существенному улучшению настроения Гассуна, несмотря на то, что, по его мнению, предусмотренные Зампом музыкальные и сценические эффекты пользовались незаслуженным одобрением аудитории.
Наутро после закрытия ярмарки новая «Миральдра» отчалила из Кобля. В последнюю минуту Гассун разнервничался и объявил, что судно еще не готово к дальнему плаванию. Задыхаясь от нетерпения, Замп настаивал на том, что никакие дальнейшие приготовления не нужны: «Муссон дует вверх по течению, время не ждет! Пора отправляться в путь!»
Гассун раздраженно взмахнул руками; матросы истолковали этот жест как распоряжение отдать причальные концы. Волы налегли на спицы воротов, гребное колесо застонало и заскрипело; огромное судно потихоньку отплыло от причала Байнума на середину реки. Паруса плескались на ветру, но вскоре надулись, когда матросы выбрали шкоты. «Миральдра» двинулась на север.
Глава 11
Три дня «Миральдру» подгонял настолько свежий попутный ветер, что даже Гассун не испытывал никакого желания где-либо останавливаться; города Блесковер, Париковск и Моисеев Порт проплыли мимо и остались за кормой.
Гарт Пеплошторм, направлявшийся к селениям Верхнего Суаноля под Лорнамайскими холмами, покинул Кобль на сутки раньше «Миральдры». Замп и Гассун обнаружили «Золотой фантазм» у единственного причала в Крысином Фитиле. Оба партнера решили, что не имело смысла бросать якорь посреди реки и ждать, пока судно Пеплошторма не освободит причал; «Миральдра» продолжила плавание вверх по течению.
Ближе к вечеру, когда ветер стал ослабевать, Гассун распорядился обогнуть продолговатый Предвестный остров, чтобы дать представление в Чисте, где плавучие театры обычно избегали останавливаться в связи с бедностью местного населения и не слишком удобным расположением гавани. «Речной справочник» отзывался о Чисте следующим образом:
В общем и в целом мирное селение, где живут примерно пятьсот человек; первоначально основано бандой искаженцев-фундаменталистов, бежавших от преследований из Великого Доктрината в Чиазме, что в Центральном фестоне XXIII. Чистяне придерживаются принципов матриархата и соблюдают ряд необычных запретов, хотя ни одно из их табу не должно вызывать особого беспокойства у предусмотрительного судовладельца. Постольку, поскольку особенности местного уклада жизни никак не затрагиваются, обитатели Чиста составляют дисциплинированную и внимательную аудиторию. В Чисте не следует ожидать, однако, извлечения существенного дохода, так как местные жители платят даже за развлечения исключительно посредством натурального обмена.
Игнорируя лишенные энтузиазма предупреждения Зампа, Гассун приказал пришвартовать плавучий театр к ветхому причалу Чиста. Как только спустили трап, пара поющих девушек-зазывал спустилась на причал с плакатами в руках. На одном был изображен воин в кольчуге, рубящий противника мечом пополам, с надписью:
МАКБЕТ
Эпическая трагедия Древней Земли!
На другом плакате женщина с развевающимися желтыми волосами держала в поднятой руке окровавленный кинжал. Надпись гласила:
МАКБЕТ
Кровавые обычаи Древней Земли!
Гассун вышел на верхнюю площадку трапа, чтобы обратиться к собравшейся толпе чистян. По этому случаю он нарядился в черный плащ и высокий черный цилиндр с узкими полями, из-под которого выбивались во все стороны пучки его белых волос. Гассун повелительно воздел руки к небу: «Достопочтенные и уважаемые чистяне! Меня зовут Теодорус Гассун. Мне выпала честь предложить вашему вниманию мой чудесный плавучий театр и его труппу актеров и музыкантов. Приготовьтесь к эмоциональным переживаниям, подобных которым вы никогда не испытывали! Мы намерены представить перед вами настоящую драму Древней Земли!»
Старуха, стоявшая поблизости, громко спросила: «Кого-нибудь на самом деле убьют?»
«Конечно нет, дражайшая леди!»
Старуха сплюнула в сторону плакатов: «Тогда чего стоит вся ваша мазня?»
Несколько озадаченный, Гассун спустился по трапу и рассмотрел плакаты — он их еще не видел. Зампу пришлось признать, что Гассун нашелся в этой ситуации с завидным апломбом. «Эти плакаты, — заявил он, — изображают основу сюжета „Макбета“ в смелом символическом стиле. А символы никогда не следует рассматривать как точное воспроизведение продукции, которую они рекламируют».
Деловито вмешалась другая старуха: «Что ж, давайте тогда, договоритесь сразу со всем поселком — сколько вы возьмете за представление, со всеми его символами и фальшивыми убийствами?»
«Наши расценки исключительно справедливы, — отозвался Гассун. — Насколько я понимаю, под „всем поселком“ вы имеете в виду полный зал?»
В конечном счете Гассун согласился принять, взамен железа, тонну корма для волов, шесть сорокалитровых амфор сиропа из болотного тростника и несколько бочек копченых угрей.
В сумерках зажгли фонари, и обитатели поселка — мужчины, женщины и дети — тут же стали подниматься на борт; вскоре на скамьях не осталось свободных мест, хотя обусловленные в качестве оплаты продукты еще не были доставлены. Гассун пожаловался на это старухе, возглавлявшей местный матриархат. Та раздраженно задрала нос: «Мы никогда не платим, пока не опробуем товар. Если, как вы сами утверждаете, представление носит в основном символический характер, то и оплата будет чисто символической».
