Александр Белоткач - Дм Мой или Шанс №2
— Ух ты! А чего это у него за…?! Гля Самбист. Ты вроде лобаешь?! Не сгодится? — и здоровый такой бугай в светлой футболке с бритым черепом, и отвратным запахом недельного перегара смешанного с какой-то дрянью, склонился надо мной, протягивая свои немытые лапы к несчастной гитаре, попавшей благодаря мне сегодня в очередную передрягу.
В тот момент, мне казалось, что жизнь моя окончена. И давно точивший на меня свои кривые зубы Рыжий Лешка, таки наконец, поквитается с этим инженерским сынком.
Страшно почему-то не было. Было жалко маму, и как ни странно Катьку. Которая со времени переезда в наш дом, стала мне почти другом. Я чувствовал своим не вполне взрослым и еще мало понимающим сердцем: «тут есть что-то большее», но это сердце полностью принадлежало моей Юльке, так что я, делал вид, будто ничего не замечаю, и старался просто дружить с ней. Я знал так же из дворовых слухов, что передавались как обычно по сарафанному радио, о том, что Рыжий Леха втрескался в нее по уши. И не раз подкатывал с предложениями прогуляться вечерком. На что получал неизменный отказ. И видя Катькино ко мне внимание, еще больше желал встретиться со мной в темном переулочке, сопровождаемый своей подхалимной шпаной. И вот, эти его мечты, вопреки моим стараниям меньше шляться по ночам, и поменьше нарываться, (дабы не огорчать маму очередным фингалом, или порванными брюками), сбылись.
Но тут я увидел, что за спиной у склонившегося на до мной жлоба, происходит нечто странное. Только что радостно гомонившая шпана, видно ожидавшая классно поразвлечься, начала разлетаться во все стороны. Я успел заметить лишь смазанную черную тень, которая вихрем перемещалась там, между застывшими в недоумении горе бандюками. Неожиданно из самоуверенных гопников, превратившихся в жалких слепых щенят, ничего непонимающих, и отлетающих на асфальт от страшных зубодробительных ударов. И вот эта тень, завершив свой убойный танец, после которого не осталось ни одного стоящего на ногах, остановившись за спиной еще ничего не успевшего понять качка, похлопала его по плечу:
— Тук-тук… есть кто дома? — раздался насмешливый голос моего недавнего спасителя.
Нет, я конечно, видел всякое. И многие из наших дворовых ребят, могли, если нужно было дать кому следует в ухо. И получалось у некоторых это довольно складно, да только в сравнении с тем, что происходило сейчас, даже некоторые киношные герои казались неуклюжими клоунами.
Понявший наконец, что вокруг происходит нечто неправильное, бугай, в белой футболке, с неожиданной прытью, развернувшись ударил коленом стоящего у него за спиной парня. Но того уже на прежнем месте не было. А в следующий миг, страшный сдвоенный удар, выскочившего откуда-то из тени стремительного как молния Олега, свалил этого быка с ног. Я отчетливо услышал хруст ломаемого носа, а затем он медленно, словно раздумывая как такое могло произойти, упал на спину, раскинув беспомощно руки.
Все что происходило дальше, запечатлелось в памяти, словно какое-то склеенное из разных коротких отрывков сумасшедшее кино.
Откуда-то со двора набежала целая толпа искателей приключений, и обнаружив поверженных товарищей, корчившихся от боли тут и там на асфальте, не размышляя ломанулись в драку. Я громко вскрикнул, когда на Олега сразу с трех сторон, налетела виденная мною не раз в драке компания старшаков. Заводилой там был Толька Комар. Невысокий, и не особо плотный, но невероятно ловкий малый, который по слухам занимался карате, и был в ладах с самим Жоркой Горелым, владельцем нескольких спортзалов и большим человеком в нашем городе. Но увидеть, что там произошло, я не успел. Ко мне бежали сразу двое. В одном из набегавших я узнал Юрку Шепелявого, который с разбегу попытался лягнуть меня кедой, но чуть отклонившись, и шагнув навстречу, я подсек ему вторую ногу, и тот по инерции влетел головой в то место где я только что стоял. А тем временем, слева уже намахивался какой-то железякой другой незнакомый пацан, моих, наверное лет. Тут, я тоже с трудом уклонившись, и пропустив явно тяжелую железку над головой, присев ударил его ногой в живот. Не удержавшись при этом, я покатился на спину, судорожно сжимая отцовскую гитару, которая как ни странно во всей этой кутерьме еще не пострадала. А когда я, поднявшись на ноги, оглянулся в поисках новых врагов, вдали послышалась милицейская сирена.
Потом были долгие объяснительные в отделении. Взволнованный отец, заплаканная мама. Гордый и независимый Олег, с засохшим уже кровавым подтеком на подбородке, видно кто-то из нападавших зацепил-таки кастетом. Грозные физиономии Ментов, которых уже достала эта городская шпана. Они, не разобравшись, принялись крутить руки всем кому попало. Но затем, узнав чей сын оказался у них за драку, а точнее за то что защищал малолетнего от избиения, резко сменили гнев на милость, после чего даже разрешили позвонить. Когда в отделение ворвался мой папаша, я подумал, что сейчас мне влетит за гитару, которую у меня отняли при задержании, но отец, увидев меня живого и невредимого, крепко обняв, сказал:
— Цел. Слава Богу! А мы уж думали!
И когда вконец доставшие милиционеры, по третьему кругу принялись допрашивать нас с Олегом, он отозвал в сторону главного, с пагонами лейтенанта, и поговорив с ним о чем-то с глазу на глаз, Забрал нас из отделения.
И хотя Олега собирались продержать еще как минимум до утра, оказалось, что он довольно серьезно покалечил нескольких нападавших, его тоже отпустили со мной. И лишь потом я узнал от отца, что нас избавили от лишних проблем с законом, пагоны дяди Коли, папиного брата служившего как выяснилось в так называемой конторе глубокого бурения.
Мы часто встречались семьями, по поводу и без. Частенько наезжали с отцом к ним в Свердловск. Но о том, что мой родной дядя, отец двух милых девочек близняшек; Нинки и Дашки, капитан КГБ, я никогда и не подозревал. Да и ненужно было это знать мне, еще неокрепшему духом подростку. Дабы не оскотинится, и не стать полным уродом, подобно многим в то время, почувствовавшим свободу творить что вздумается, обладавшим покровителем типа высоко сидящего и далеко глядящего дяди, Папы, или брата.
Но и Лешка Рыжий, был парнем не из простой рабочей семьи. Уж кем там были его предки, я не знаю, он обычно никогда не говорил об этом, а всякой чепухе о том, что его папаша как мы в деревню к бабушке ездит за бугор, и что-де его даже видели по телевизору, верить не хотелось. Однако, для всей той компании, дело окончилось лишь взятием на учет тех, кто еще не числился в детской комнате, и обычным моральным взысканием товарищей постарше. Как я понял из разговоров, Лешкин отец все же имел где-то свою волосатую лапу. Так что, отделавшись лишь легким испугом, и домашней поркой с визгами разносящимися на весь двор из раскрытого окна их квартиры, мой, потерявший было ощущение реальности одноклассник, надолго успокоился.
