Сергей Снегов - Экспедиция в иномир
Я крикнул товарищам:
— Двухголовый мерзавец генерирует энергию пропорционально нашим усилиям: чем больше мы напрягаемся, тем он сильней отражает нас.
Артур поглядел на реявшего над фундаментом Тода.
— Ты нашел верное объяснение, Полинг. Наши усилия напрасны.
— В древности говорили: бабушка гадала, да надвое сказала. Ну-ка поднатужимся!
Но через минуту и я признал, что старания силой вырвать Николая из плена не дают результата.
— И мы должны будем увидеть, как этот хищник насухо высосет Николая! Как я, нет, как я, идиот, мог проглядеть, так позорно все проглядеть! Я ведь догадывался, что Николай задумал что-то неладное.
— Послушай Артура, Полинг. — Жак дотронулся до меня рукой. — Артуру явилась важная мысль. Надо посовещаться.
Не оборачиваясь, я кинул Жаку:
— А пока будем совещаться, Николая сожрут. Для совещаний поищем время поспокойней. Выше потенциал! Раз! Еще раз!
Новое усилие тоже не принесло успеха.
— Все же послушай меня, — попросил Артур. — Мы крепко держим Николая, так просто его не утащить. Можешь не оборачиваться, только слушай.
Все во мне протестовало против хладнокровного взвешивания «за» и «против», когда рядом погибал товарищ. Врага надо было с маху бить кулаком — так нас всех учил опыт. Но кулак был сегодня неэффективен, это я понимал не хуже Артура.
Исполин все так же невозмутимо реял над троном, обе одноглазых головы все так же зловеще посверкивали точками в глубине зрачков, с остриев передней и хвостовой корон срывались все те же багрово-фиолетовые электрические змеи. Не было признаков, что чудовище выдыхается.
— Видит он нас? — через плечо спросил я Артура.
— Во всяком случае, ощущает. Сомневаюсь, чтобы глаза ропухов являлись оптическими анализаторами. Скорее, это боевые орудия, а чувствилище — какой-то внутренний орган. Так поговорим?
— Я слушаю.
Я все не мог оторвать взгляда от безгласного, бесчувственного Николая, недвижно висевшего в воздухе всего в двух десятках шагов и более недосягаемого, чем если бы он был сейчас отсюда в триллионах километров.
Артур начал новую лекцию. К счастью, она была недлинной — и практические выводы из нее последовали немедленно.
6
— Если верно, что сопротивление Тода растет пропорционально атакующей энергии, — рассуждал Артур, — то почему каждый раз устанавливается равновесие противоборствующих полей? Это ведь удары столкнувшихся ураганов, бури, рвущие одна другую, вовсе не равновесия покоя. Я даю на это такой ответ, — сказал Артур. — Злодейское общество ропухов по-своему, по-злодейски, организовано совершенно. В нем осуществлен принцип максимальной экономии средств. Диктатор обычно тратит лишь ту энергию, которая нужна, чтобы поддержать функционирование общества. Все, что сверх этого предела, генерируется лишь в качестве ответной реакции. Диктатор, защищаясь, развивает такое же противодействующее усилие, как и то, что разрушает его. Откуда он черпает энергию? Все из того же источника — высасывает подданных. В обычное время он не уничтожает их больше определенной нормы — вероятно, столько же, сколько нарождается. Но в минуты опасности чем сильней атака, тем свирепей он пожирает их. Генераторы «Пегаса» идут на максимальном уровне — и он свободно отражает их натиск. Если бы было возможно в десятки раз увеличить поток энергии, ничего бы не изменилось, лишь в десятки раз больше число ропухов устлало бы высосанными оболочками улицы города.
— Подумай, что говоришь! — Не могу и передать, как меня возмутило спокойствие, «деловое» объяснение. — Ты заранее объявляешь напрасными попытки спасти Николая. Или я неверно понял?
— Ты понял верно. Никакой концентрацией наших физических сил мы не спасем Николая.
Резко повернувшись, я долгую минуту впивался глазами в Артура. Он холодно выдержал мой негодующий взгляд. Я обернулся к Николаю. Николай висел все в той же позе.
— Не буду спорить! Не время для научных дискуссий. Соглашаюсь с твоей теорией. Я уже привык соглашаться со всем, что ты изрекаешь. Но вдумайся, Артур, вдумайся! Ты ведь что говоришь? Надо прекратить борьбу. Наши энергетические ресурсы не безграничны, мы не боги, в конце концов, а люди. И мы обязаны информировать человечество о том, что найден реальный выход в иные миры. При этом колумбы трансмировых открытий потеряли одного члена экипажа — без жертв великие открытия не бывают, не мы первые, не мы последние… Вот твоя мысль! И она меня ужасает.
В спор вмешался Жак. Как и я, он не отрывал глаз от исполина и говорил, не поворачиваясь к нам. Нет, он согласен, о наших открытиях нужно информировать человечество. Но он не покинет Николая. Пусть товарищи возвращаются без него. Пусть ему оставят один из генераторов «Пегаса», он в одиночку поборется за Николая. Он постарается продержаться, пока Полинг и Хирота возвратятся во главе второй экспедиции, лучше оснащенной, чем наша. А если его силы иссякнут раньше… Две жертвы или одна — не такая уж разница, раз неизбежны жертвы.
— Я не считаю, что все возможности борьбы исчерпаны, я лишь против грубой силовой борьбы, — сказал Артур. — Предлагаю метод более эффективный. Надо бороться против Тода так же, как наши предки боролись на Земле против подлости и низости.
Он пояснил свою мысль. На Земле в старину велась не только вооруженная борьба, но и идеологическая. Против низменных идей национального и расового чванства, умаления личности были направлены великие идеи, ставшие могучей материальной силой, — человеколюбие, уважение наций и рас, равноправие, братство, свобода… Победили высокие, а не подлые идеи. И сейчас мерзкие принципы угнетения, всеобщей подчиненности верховному вампиру, цементирующие общество ропухов, нужно взорвать высокими человеческими идеями.
Я вспылил:
— Агитировать, что ли, эту энергетическую станцию на троне? Ждет он твоей агитации, как же! До чего ты порой пренебрегаешь реальностью!
— Ты забыл, что в этом своеобразном мире иная, чем у нас, реальность, что здесь идет своеобразная война за идеи. Разве не об этом говорил Правый? Я хочу действенно ввязаться в эту войну. Только она вызволит Николая! На Земле идейную борьбу осуществить даже труднее, чем в дзета—мирах. Парадоксально, но факт, — продолжал Артур. — В нашем предметном мире идеи кажутся чем-то невещественным. Смешно, например, говорить — идея человеческого достоинства имеет столько-то метров в высоту, а масса ее измеряется в центнерах. Но в дзета—мирах любая мысль дана непосредственно силовыми полями. Когда Тод захватывает вариала, носителя нужной ему идеи, он присоединяет к своему силовому полю новое поле — материальный эквивалент той идеи. Почему до сих пор не погиб несчастный Иу? Очевидно, персонифицированная в нем идея дружбы не нужна Тоду. В пищу Тоду Иу не годен, а от силовых полей, выражающих дружбу, диктатора мутит. Я раскрываю барьер и выявляюсь, — закончил Артур. — Диктатор начинает немедленно высасывать мои мысли и мое вещество. От гибели вещественной меня защищаете вы через ротонный канал, а мысли мои он получит такие, от которых его взорвет. Это будут именно те идеи, которые победили в великой борьбе прошлого, — идеи свободы и равноправия, уважения ко всему живому и разумному, независимо от нации, расы и внешнего облика.
