Сергей Гатаулин - Сапиенс как вирус
– Черт! – ругнулся он. – И без того ничего не успеваем.
Глядя на мелькающих перед ним хакеров, на Анатолия, быстро ползущего прочь от окна, Дмитрий думал: «Садовник – информация, принимающая форму мысли разумного существа. Если даже он обратил внимание на то, что создает Бейрут, то это должно быть очень важным не только для нас, но и для Вселенной». Время успокоилось, замедлилось, двинулось равномерно, входя в привычное русло и не нарушая заданного ритма. Потемкин шагнул в сторону и оказался в многократно сгоревшей комнате. Через открытое окно врывался сухой горячий воздух. Пепел, скрипящий под ногами, плавно взлетал к потолку.
– Нет никаких садовников! Есть только программа помощи, хелпер, справочный файл, – пояснял Бейрут стоящему перед ним Жоре. – И коды, коды, коды. Везде, во всем! Программные коды, сложнейшие преобразователи, компиляторы. Понять, как все это взаимодействует, одному человеку не под силу, будь он хоть трижды сверхвычислитель. Но… отдельные части программного кода могут быть доступны многим. Связать все воедино нельзя, но найти общие алгоритмы, не вникая в частности, можно.
– Из меня словно позвоночник вытянули, – со стоном поднялся с пола Анатолий. Опасливо выгибаясь и похрустывая суставами, он приблизился к замолчавшему Бейруту. – А что дальше будет?
Хакер продолжал размышлять о чем-то своем.
– Что будет со мной? – зарычал Анатолий, когда очередная судорога скрутила его тело.
– У всех по-разному, – хакер на секунду сбросил маску глубокой задумчивости. – Однако без перезагрузки не обойтись. А значит – будет еще хуже.
– Без перезагрузки? Это что значит – сдохнуть?
– Хуже! – пробормотал хакер.
Анатолий оглянулся, встречаясь взглядом с Потемкиным, вымученно прошептал:
– Домой хочу.
Произнес – и в тот же момент с громким хлопком исчез.
Пепельный вихрь метнулся за исчезающей фигурой, но светящаяся мембрана, проглотив телохранителя, сомкнулась за его спиной. Взлетевшая в воздух черная пыль на мгновенье повисла над полом, заполняя пустоту, образовавшуюся на месте Анатолия. Темный силуэт, теряя человеческие очертания, медленно осел на пол.
– Последнее желание умирающего – закон, – облегченно выдохнул Бейрут, словно сбросил гору с плеч.
– Ты уверен, что отправил его домой? – поинтересовался Дмитрий.
Вспоминая свой последний эксперимент с перемещением в пространстве, он содрогнулся.
– У него с ориентацией непорядок и раньше был, а сейчас тем более.
– Да ты не бойся, – прервал его Бейрут. – Дорогу домой любой из нас найдет даже в бессознательном состоянии, – видя сомнение во взгляде Дмитрия, хакер продолжил:
– Раньше ему вирус мешал правильно ориентироваться, а сейчас мешать нечему. Поправку на изменяющиеся граничные условия я в его мозг ввел.
– Как ввел? – опешил Дмитрий.
– Копировал из своего. Мы только что об этом говорили, – рассердился хакер. – Все, что мы видим вокруг, это материализация очень сложных программ. Здесь вещи, там, – хакер кивнул в сторону окна, – в информационном измерении – куски программы. Здесь действия – там операторы. Нихт ферштейн?
– Это как файл ЗБ-изображения! – встрял в разговор Жора. – На экране стул, а на самом деле набор символов на мировом жестком диске. Цифирьки на ткани Универсума. Где-то там на его границе. Хотя, может и не там, а здесь.
Бейрут молча кивал, соглашаясь с другом.
Когда недовольный Потемкин в очередной раз покачал головой, хакер шумно засопел, похлопал себя по карманам. Ничего не найдя, глянул на Жору.
– Есть что-нибудь? – поинтересовался он. – Предмет какой-нибудь.
Жора погрузил руки в большие накладные карманы, порылся и, зардевшись, вытащил зеленоватую банковскую упаковку.
– Только это.
Бейрут взял плотный прямоугольный брикет, сморщился.
– Все играешься?
Протягивая деньги Потемкину, он шагнул в сторону окна и исчез.
– Держи крепче, Фома неверующий!
Когда произошла подмена, Потемкин не понял. Лишь на мгновение ощутил давление со стороны долларовой упаковки, обхваченной пальцами. Сантиметровая бумажная пластина медленно набухла, заметно потяжелела, раздвинулась, подталкивая напряженные фаланги. Он непонимающе уставился на свои руки. Две упаковки – вместо одной. Не может этого быть!
Жора, глядя не его лицо, громко засмеялся.
– Еще есть вопросы? – Бейрут высунулся из колыхнувшегося зеркала-окна, ожидающе воззрился на Потемкина:
Руки сломали хрустящие пачки. Рельефные на ощупь, новые, пахнущие краской банкноты, захочешь, не отличишь от настоящих. Упаковка лопнула, и бумажные прямоугольники быстро скользнули к полу.
– Как? – только и сумел спросить Дмитрий.
Бейрут сошел с подоконника.
– Определил координаты предмета, нашел его в инфопространстве, вычленил кусок программы, указывающий на эту область, и скопировал, – спокойно пояснил он.
– Ты себе срок накопировал, червонец, а то и больше, – недовольная физиономия Ванькина выглянула из-за спины Потемкина.
– Дублирование – самая простая операция, – отмахнулся Бейрут, словно речь шла об изготовлении обычной ксерокопии.
– Ты хочешь сказать, – Дмитрий вдруг вытаращил глаза, набрал побольше воздуха и выдохнул, – что там за окном, в твоей лаборатории – дублированная Вселенная? А этот твой программатор – наш мир?
– Не думаю, – улыбнулся хакер. – Иначе, хочешь не хочешь, придется поверить, что я Бог.
На минуту в воздухе повисла напряженная тишина. Только под ногами едва слышно поскрипывали угольки.
– Умник! – подал голос Илья. – А может, ты еще скажешь, что за гадость движется к нашему Солнцу?
– Демон пустоты, – мгновенно среагировал Бейрут.
Со стороны могло показаться, что он ждал именно этого вопроса. Ждал и заранее подготовил ответ.
– Бог, Демон! Ты еще драконов вспомни, которые солнце пожирают, – осклабился довольный собой Ванькин.
Бейрут в очередной раз недовольно закатил глаза.
– Только попробуй представить, что перед тобой сородич нашего Вирусапиенса, этакий вселенский симбионт. Разумный он или не разумный, не знаю, но логика в его действиях точно есть. Я бы назвал его программным ограничителем или корректором, но, боюсь, тогда вы совсем запутаетесь.
– Говори! – потребовал Потемкин.
– Всякий предмет несет в себе информацию. Видимые характеристики, атомарное строение, энергетические связи – если коротко, то все обо всем. Информация может быть здоровой, правильной, а может быть больной, с нарушенной целостностью.
