Татьяна Минина - Исправленному верить (сборник)
«Смотри только вперед».
В последний момент ведущие всадники отвернули коней, обдав ее удушающей пылью. Кочевники описывали вокруг стремительные круги, пару раз они почти задели ее плечи. От напряжения спину свело болью. Вита, как никогда, четко осознала, сколь стремителен может быть удар сабли. Она даже понять ничего не успеет. Тело начнет оседать на землю, а оружие уже вернется в ножны.
Прима прочистила горло. Чуть-чуть приподняла сигну, ударила древком по земле.
Скорость, с которой всадники подались вдруг в стороны, откровенно льстила. Чудесным образом вокруг образовалось гораздо больше свободного места.
– Имперский медик, – пророкотал степняк на дивной красоты сером жеребце. – Под каким именем приветствовать тебя на землях рода Боржгон?
На языке цивилизованных людей он говорил почти без акцента. Вита пригляделась: доспехи всадника были великолепны. Явно работа дэвир, и украшены лазуритом, нефритом, яшмой. Даже более богатая отделка седла и уздечки.
– Гэрэлбей из рода Боржгон, – она рисковала, делая предположение, но не слишком. – Я целитель из рода Валериев. В империи, на земле которой мы стоим сейчас, меня знают под именем Вита. Под небесами Великой степи называют Приносящей жизнь. Твои родичи могли слышать обо мне.
– Я слышал это имя, – черты кочевника были скрыты личиной шлема. Вита могла разглядеть лишь гневные черные глаза. Судя по ним, хан был отнюдь не рад видеть перед собой называемую столь почтительно.
– Я иду, чтобы говорить с шаманами, хан Гэрэл.
Серый конь тряхнул роскошной гривой. Бьющее оземь копыто опустилось слишком близко от ноги Виты. Пальцы, защищенные лишь тонкой сандалией, ощущались, как никогда, хрупкими.
– О чем тебе говорить с мудрыми, имперский медик?
Вопрос был грубым нарушением степного этикета. Вита позволила себе сухую улыбку:
– Я должна бы ответить, что не воину вмешиваться в дела шаманов. Но хану лучше знать, какие вопросы его касаются, а какие – нет. Я иду говорить с шаманами о болезни, которую должна исцелить.
Она не увидела его движения. Не увидела, как он выхватил из ножен саблю. Только вдруг поняла, что полоса отточенного металла впилась в горло, заставляя судорожно запрокинуть голову. А бешеные степные глаза оказались близко-близко.
«Керова кровь. Они и правда считают, что мы наслали эпидемию. Они пришли мстить».
Хан почти рычал, но на своем родном языке. В его речи Вита уловила лишь обилие ругательств. Женщина аморальных привычек, самка степного падальщика, маг, состоящий в интимных сношениях с керами… Наконец слова полузабытого языка сложились во фразу:
– …наслать на нас еще одну чуму?
Медик попыталась обратить свой ужас в праведный гнев:
– Не смей!
Вита выкрикнула это на его наречии (произношение ее, после стольких лет, было совершенно ужасным).
– Я – Приносящая жизнь. Я давала клятвы. Повиновение этих змей – порука тому, что они не нарушены. Возьми назад свое оскорбление!
Две металлические змеи потянулись вдоль древка, с шипением обернулись в сторону угрозы. Конь прянул в сторону, меч соскользнул с горла. Вита почувствовала, как по шее потекла горячая струйка. Глядя в бешеные глаза, она не сомневалась: хан отвел оружие своей волей. Он мог вспороть ей горло и сделать это так, что со стороны все показалось бы несчастным случаем. Но решил иначе.
На мгновение их обоих накрыло тенью. Когда крылья орла перестали заслонять солнце, кочевник начал медленно вытирать оружие. Кровь на металле Вите показалась почему-то особенно яркой.
– Имперские медики не насылали этот недуг. – Она плохо помнила язык, а потому выбирала простые слова. – Болезнь не знает границ. Не знает семей и народов. Она ударила и по Тиру. Вы видели: город мертв.
– И теперь имперский медик хочет подарить нам избавление от этой болезни? – последовал язвительный вопрос.
– От нее уже избавились, – отрезала Вита. – Вы не хуже меня знаете как. Я иду, чтобы говорить об исцелении другого недуга. Того, что был причиной.
Кочевник не счел нужным презрительно фыркать. Вместо него это сделал конь. Получилось куда более впечатляюще.
– Еще один недуг? И какой же?
– А вот это и правда дело шаманского круга. Я хочу говорить с Наранцэцэг. А она захочет говорить со мной. Обещаю.
Звук, с которым сабля вернулась в ножны, вышел каким-то на удивление… неутешительным.
– Если ты думаешь, что сумеешь убить Цветок Солнца, забудь об этом. Не выйдет.
На этот раз был ее черед выказать презрение:
– Медики империи не убивают. Для этого есть воины.
Точно в подтверждение ее слов их снова накрыло быстрой тенью. Вите удалось не покоситься в сторону неба. А вот глаза хана на мгновение метнулись вверх. Прищурились:
– Радость Тира сегодня беспокоен.
Медик не сразу сообразила, о чем он говорит. И о ком. «Радость» – дословный перевод имени Баяр на имперское наречие. Мысли благородной Валерии текли на двух языках одновременно, ни на одном из них толком не поспевая за событиями. Медик заставила себя философски пожать плечами:
– Воины всегда беспокоятся.
Воин, нависающий сейчас над ней, рассмеялся, хрипло и совсем не весело. Рядом задвигались другие всадники, зафыркали кони, и Вита вздрогнула. Она умудрилась забыть, что они с Гэрэлбеем были здесь не одни.
Хан вдруг наклонился, протянул руку, одетую в легкую кольчужную перчатку. Не давая себе задуматься, Вита ухватила ладонь, подняла ногу, опираясь на его стремя. Взлетела в седло позади всадника – тем единым слитным движением, что тело заучило когда-то в молодости. Она даже умудрилась не уронить никому на голову ни копья, ни змей, что беспокойно шевелились у его наконечника.
Спина и бедра протестующе взвыли в ответ на неожиданную акробатику. Прежде чем благородная Валерия успела подумать что-нибудь о старости и авантюрах, кочевник пришпорил своего жеребца. Серый скакун сорвался с места ураганным вихрем. После этого оставалось лишь цепляться за хана свободной рукой и делать вид, что она не слышит, как хохочут летящие рядом нукеры.
Гэрэлбей остановился у просторной белой кибитки. Плотная ткань расшита была золотой нитью, и Вита без труда узнала в повторяющихся узорах сложные круги и спирали, символизирующие солнце.
Хан легко спрыгнул на землю. Посмотрел на Виту и, кажется, понял, что та после скачки просто не в силах пошевелиться. Окованные в кольчугу руки сомкнулись на талии, легко выдернули имперку из седла. Кочевник с вызывающим уважение безразличием проигнорировал чуть не ударившую его по уху змею шипящего белого золота. Не заметил ответное шипение из корзины, что висела на плече медика.
