Брайан Олдисс - Галактики как песчинки
В конце концов верующие были перебиты чуть ли не до последнего человека.
Легионы, одолевшие их, не насчитывали и четверти первоначального состава; одетые в невероятные антибиотиковые доспехи, которые в определённой мере защищали от блуждающих клеток, они наполнили свой, и так уже запуганный мир, смертью.
На Инисфаре борьба развернулась с особой жестокостью и стихла только тогда, когда угроза самих клеток предстала вполне реальной.
Множество средств прошло апробацию против клеток, но наиболее эффективными признали аэроустьица, представлявшие собой нечто среднее между То и Пла-то.
Получувственные летающие твари, они состояли из Пирокатуса Двенадцать — податливого материала, подверженного воздействию импульсам человеческих мыслей.
Аэроустьица, размерами чуть меньше летающих желудочков, парили низко над поверхностью земли и океанов планеты, которые подвергались угрозе клеточной дезинтеграции, проглатывая блуждающие клетки, сдавливая и убивая их.
К органам неклеточного происхождения аэроустьица выработали иммунитет дезинтеграции.
На Инисфаре возник новый королевский Орден — Торжествующие Люди, который шёл вперёд, словно рыцари на битву с самим Сатаной. Аэроустьица сидели у них на плечах или беспокойно порхали над ними.
Крепки рыцари Ордена Торжествующих Людей, крепки и мужественны.
В историю последующего тысячелетия они вошли, как легенда, а легенда воплотилась в Тралдеменере. Он совершил много подвигов и одержал немало побед, но, несмотря на все это, вряд ли целесообразно более подробно останавливаться на этой персоналии.
Вопрос о том, добилось бы человечество успехов в войне с врагом, превышающим его по численности, — довольно спорный.
Прогрессирующая форма рака уничтожила клетки.
В процессе борьбы за выживание они загнали себя сами, как загоняют лошадей. По существу представляя собой новую форму жизни, блуждающие клетки оказались несостоятельными, и их нестабильность явилась причиной их гибели.
Когда в их рядах появились первые признаки болезни, клетки попросту не знали, как противостоять ей. Поражённые раком клетки превратились в “пятую колонну”. Они калечили, разрушали, уничтожали свои же ряды.
Однажды человек проснулся и снова ощутил себя хозяином своих миров, и только тонкий слой останков на лугах указывал, что один из наиболее замысловатых опытов Природы завершён.
Не время, да и не место для детального описания реконструкции Галактической Федерации, за которую взялись люди, ощущая одновременно свирепость и печаль.
Человечеству понадобилось более миллиона лет, ибо что-то надломилось в его верованиях.
Преподан ещё один урок: человек может быть вытеснен изнутри.
Даже в его самые звёздные часы два космических шахматиста — То и Пла-то — воспринимают человека как элемент будущих экспериментов.
Федерация была подштопана; но её старая, добрая уверенность не подлежала восстановлению.
Инисфар, под управлением Галингва, за более короткий период, чем большинство планет-сестёр, снова задействовал космические корабли. Используя их, он смог наладить торговлю в Галактике. Дух его обитателей, закалённый годами правления Ордена Торжествующих Людей, помогал ладить с самыми корыстными конкурентами.
Сейфы его банков лопались от денег, как раздутые от переедания животы. Торговцы разгуливали в золотых тапочках. Город, Новый Союз, словно сытый питон, растянулся по всему побережью океана.
Громадная Тварь отступила. Последний заряд охотника точно врезался ей между глаз. Все пятьдесят тонн громадного тела, зависшего на кронах деревьев, дрожали в агонии.
На секунду солнце — прекрасное и губительное — поймало в свои лучи его, парящего, словно огромного лебедя, прежде, чем он упал. Затем Тварь стремглав рухнула в мелколесье — уже беззвучное и несопротивляющееся.
— Вот лежит ещё один приз Человека Непобедимого, — огласил комментатор. — На этой картине, как и на других, вся жизнь склоняется пред Человеком с Инисфара. Да… со временем все эти монстры будут уничтожены”.
В это время кто-то предупредил киномеханика о прибытии новых гостей, ожидающих своей очереди, чтобы войти в монтажный зал, и он резко оборвал фильм. Трехмерное изображение исчезло.
Зажёгся свет, и стоявшая у входа в зал фигура Большого Цело с Супернового Солида стала видимой.
— Надеюсь, мы не помешали вам, — сказал Большой Цело, оглядывая тех, кто теснился, пытаясь удрать.
— Вовсе нет, Цело шестьдесят девять, — ответил помощник директора. — Мы смонтируем фильм завтра.
— Не хотелось бы думать, что мы побеспокоили вас, — мягко проговорил Цело. — Но у Рапсоди сто восемьдесят два есть что-то, что он хотел показать нам, — он кивнул в сторону длинного Хорш-Бенлина, известного жителям Суперновы, как Рапсоди 182.
Через пару минут последние прихлебатели выпорхнули из зала.
— Итак, Рапсоди, давай посмотрим, что ты хотел показать нам, — проронил Большой Цело, окидывая зал тяжёлым взглядом и усаживаясь в одно из кресел.
— Конечно, конечно, Б.Ц., — залебезил Хорш-Бенлин.
Единственный из Суперновы, он получил разрешение называть босса по инициалам.
Он вскочил — пародия на атлета — на узкую сцену перед экраном и одарил улыбкой аудиторию. Она насчитывала человек двадцать пять; половину из них Рапсоди видел впервые.
Компания разбилась на четыре группы: босс и его команда, команда самого Рапсоди, возглавляемая Ормулу 3, небольшая группа людей из Исторического Торгового Комитета и их команда, плюс обычная квота привлекательных секретарш.
— Идея воплощена в фильме, — начал Рапсоди, — который даст Супернове потрясающую рекламу, поскольку будет снят на наших студиях и заняты в нём будут наши актёры. Он будет полон человеческой драмы, короче, это именно то, чего требует публика. И не только. Местом действия станет Новый Союз — самая крупная столица Галактики.
Для бeq o (о;ґ)льшего эффекта Рапсоди выдержал паузу. Некоторая часть аудитории включила афрохали. Воцарилась мёртвая тишина.
— Я вижу, вы спрашиваете себя, — разглагольствовал Рапсоди, демонстрируя любезную улыбку, — как мне удастся впихнуть столько мяса в двухчасовой фильм? Сейчас я вам покажу.
Он подал сигнал киномеханику — и на экране появилась картинка.
Лицо мужчины около пятидесяти. Годы, которым удалось высушить его плоть, открыли под тонкой кожей благородное строение черепа: высокий лоб, широкие скулы, резко очерченный подбородок.
Он говорил, хотя звук не сопровождал его речь, позволяя ожившим чертам говорить самим за себя.
На фоне этого лица Рапсоди выглядел карликом.
— Это, леди и джентльмены, — объявил Рапсоди, сжимая руки в кулаки и вытягивая их перед собой, — лицо Арса Скайкра.
