Владимир Васильев - Око Всевышнего (сборник)
Глянув за край, ло Вим вовсе обомлел. Никакого Листа внизу он, конечно, не увидел, зато вместо далекой морской поверхности, кое-где подернутой светлыми черточками пенных барашков, совсем рядом проплывали горы. Лист летел неправдоподобно низко, едва не задевая за самые высокие пики, и, кажется, летел он быстрее ветра, что уж совсем ни в какую полость не лезло.
ло Вим долго глядел вниз. Горы скоро сменились унылым каменистым плато со свежими разломами – должно быть, недавно буйствовало сильное землетрясение. Дней пять назад, не больше. Побеги бумбака только-только проклюнулись из щелей, бросив на коричневую кору еще не остывшей земли свежую зеленую пелену.
Здесь же паслась большая стая крыс-оборотней. Еще вчера, поди, друг друга жрали, пока бумбак не пророс. Так и будут пастись да плодиться до следующего землетрясения. Бумбак сгорит в озерах лавы – он ведь всегда в низинах растет, а уцелевшие крысы вновь примутся жрать сородичей, которые послабей, и ждать, когда все ненадолго утихнет и вырастет бумбак.
Насколько ло Вим знал, внизу из животных ухитрялись выжить лишь крысы, а из растений – пяток разновидностей бумбака, отличающиеся лишь размерами да формой листьев. Вся остальная жизнь давно переселилась на Листы, не выдержав бешеного ритма Нижнего Мира. Наводнения, извержения вулканов, землетрясения, бури – все это наваливалось на Мир и постоянно меняло его до неузнаваемости. Где вчера текла река, назавтра могли вздыбиться горы. Где зеленел скорый на рост бумбак, воцарялась голая выжженная пустыня. Неизменными оставались лишь Кольцевой Океан и Листы, парящие над всеми бедами и катаклизмами. Бури, тайфуны и смерчи бушевали где-то внизу, а над Миром был лишь вечный ветер да летающие чаши, надежный людской приют.
ло Вим угрюмо брел к знакомой поляне. Похоже, судьбе угодно сделать его отшельником. Неужто они и впрямь выживают? Не верилось. Как можно жить без клана? Без логвита, без Отцов, без Семьи? Зачем тогда жить?
По правде говоря, ло Вим недолюбливал свой клан. И логвита Анта. Они совершили самое страшное, что случалось на Листах: изгнали человека. Самое страшное, исключая лишь смерть. Человеком этим был отец ло Вима, личность загадочная и скрытная, хранитель старого браслета…
Однако ло Вим предпочитал не лучшее окружение одиночеству. Какие ни есть, а все ж люди…
Говорят, всех, презревших Веру и Закон, кланы изгоняли. Случалось это очень редко. Вины отца ло Вим не понимал – что плохого в старом браслете? Да и самому ло Виму успели несколько раз указать на его меч. Дескать, больно искусно сработан. Пока удавалось отговориться.
Еще рассказывают, что изгнанники стараются сбиваться в группы по десятку-полтора, обживают подходящий Лист и нападают на все кланы без разбора. Чушь, наверное, изгоняют-то их без оружия. ло Вим ни разу не был свидетелем нападения изгнанников. Вот битвы между кланами – это пожалуйста, это дело обычное…
Настроения не подняла даже жареная зубрятина. Вяло дожевав мясо, ло Вим спрятал остатки в котомку, закусил корешком вузы и пошел ладить жилище.
Времени это занимало не то чтобы много, однако приходилось долго готовиться. Сок агавы – раз (не меньше трех бурдюков), полость найти подходящую – два, подождать пока выйдет ядовитый газ – три, и еще следить, чтобы в полость первыми не влезли шмели.
Агава нашлась сразу, шагах в двадцати от поляны. Старая, толстая, истекающая соком. Поверхность Листа вокруг нее пожухла и сморщилась, покрывшись твердой стекловидной коркой. Два надреза под сучками – и вот уже густой маслянистый сок тонкой струйкой стекает в подвешенный бурдюк. Вскоре отыскалась и подходящая полость – наполненный газом пузырь в теле Листа. Благодаря тысячам полостей, многотонные Листы и обрели способность летать. Одновременно они служили Листам желудками: все, что туда попадало, усваивалось без остатка, за исключением лишь семян. Семена Листа выталкивал за пределы полости, где они благополучно прорастали. Вскрытая полость затягивалась в считанные минуты: взмахнул мечом, бросил что хотел и иди себе, много газа все равно не улетучится. Но если плеснуть на края надреза сока агавы, они затвердеют на глазах. Тогда газ выйдет без остатка. Если все так и бросить, Лист нарастит поверх остекленевшего куска новый живой слой и постепенно полость вновь заполнится газом. Если же облить соком всю полость – и стены внутри, и сверху вокруг щели-надреза – получится отличное жилище. Натаскать туда веток, мха, покрыть плащом – логвитское ложе, год можно проспать!
Отточенный меч вспорол зеленую мясистую массу; ло Вим тотчас же нацедил целую лужу сока агавы, обойдя надрез по кругу несколько раз. Сок быстро впитывался в тело Листа; подставив бурдюк под новую струйку, ло Вим задумчиво глядел на быстро стекленеющее пятно.
Газ выходил из полости минут десять. Когда зыбкое марево над трещиной рассеялось, бурдюк как раз наполнился вторично. ло Вим взялся за меч, вырубая правильных ход. Листу было больно, он знал, но знал он и то, что людская жизнь – всегда чья-нибудь боль. Лист простит, как прощал не раз и ло Виму, и всем людям Мира, ибо без людей Листам достанет иной боли.
К вечеру ло Вим опрыскал соком все свое жилище; выждал еще час, чтобы мертвые ткани Листа окончательно затвердели, устроил себе постель из пахучих пихтовых лап и выбрался наружу, преисполненный гордости за свою работу. Отдраил потускневший меч, подкрепил силы мясом зубра и уселся спиной к развесистому платану, стоящему поодаль от других деревьев, созерцать звезды в просветы между ветвями, шуршащими на ветру.
ло Вим любил звезды. Казалось, это далекие костры на небесных Листах, тех, что летают выше солнца. Смотрит ли оттуда хоть кто-нибудь на тусклую звездочку в ином небе – костер у жилища ло Вима?
А как там клан? Как Семья?
Одиночество гнетет людей, вселяя тоску и неуверенность. ло Вим неотрывно глядел ввысь; а ветер все шелестел в кронах, и это было странно и непривычно: значит, Лист действительно обгонял ветер.
Два дня ло Вим отдыхал, отъедался и залечивал рану целебными травами. Внизу тянулась бесконечная равнина – теперь Лист летел перпендикулярно ветру и все так же низко. Тушу зубра пришлось скормить соседней полости – начала портиться. Первая же охотничья вылазка завершилась вполне успешно: ло Вим подстрелил двух куропатов, причем вернул обе стрелы. Больше заняться было нечем. Он послонялся по Листу, распугивая зверье, и вернулся к жилищу. Должно быть, зубр здесь обитал лишь один, а других опасных хищников на том же Листе обыкновенно не водилось.
Еще через день ло Вим, отчаявшись узреть в небе чей-нибудь Лист, надел крылья и взмыл над своим летающим пристанищем. Боковой ветер подхватил его, вознеся к самому солнцу; Мир чернел внизу, беспокойный и меняющийся, подернутый легкой дымкой, и лишь один Лист видел ло Вим из поднебесья – тот, где провел последние дни.
