Евгений Филенко - Шествие динозавров
- В огороде либидо, - бормочу я потерянно. - Будешь слушать дальше?
- Буду.
- Так вот. - Ратмир возвращается в кресло, закидывает ногу на ногу. Он ощущает себя победителем. Не без того: крыть мне особенно нечем. Его рука поднимается, готовясь щелкнуть пальцами и призвать робототехническую пери с прохладительными напитками. Нет у меня здесь никаких пери. Мне с ними жутко оставаться наедине. Как с разбуженными мертвецами. Поэтому рука его застывает, затем опускается. - Наверное, ты заметил, что, говоря о катастрофе, я ни разу не назвал Опайлзигг империей. - Я сумрачно киваю. Это не случайно. Потому что в минус двадцать пятом веке не было там никакой империи. Разрозненные поселения, примитивный уклад, зачатки письменности, Какие-то примитивные культы. Заселив материк, зигган оторвались от исторических корней и медленно деградировали...
- Что же вы мне голову морочили столько времени?
- Зато сейчас империя там есть.
- Не понимаю.
- Мы ее создали...
29
Гиам смотрел на меня, как на выходца с того света.
- Ты невредим, ниллган, - пробормотал он неповинующимися губами.
- А ты снова пьян, - сказал я неприязненно.
- Вино - благодать для взыскующего разума, - нетвердой рукой он очертил перед собой магический полукруг, отгоняя наваждение. - Но час назад на площади объявили, что ты убит.
- Они поспешили.
- Во всяком случае, еще раньше тебя искали. Вся дворцовая стража, с тяжелыми луками и стрелами, напитанными ядом эуйбуа.
- Они не нашли меня. Когда мне понадобится, я сам выйду к ним.
Я затворил за собой дверь и сел прямо на пол. Грязные разводы от пота застывали на моей коже.
- Это правда, что ты убил всех юруйагов? - осторожно спросил Гиам.
- Нет. Не всех. Элмайенруд... охотится на бегемотов.
- Отец Солнцеликого любил, чтобы от него рожали, - сказал Гиам. Скоро объявятся новые юруйаги. И новый ниллган. Ведь ты нарушил обет. И твои члены...
- Будут размолоты на алмазных жерновах, - докончил я с раздражением. - Спой эту песенку верховному жрецу. Никакой я не зомби, черт бы вас всех побрал. Я человек, человек из плоти и крови!
- Не знаю, как там насчет плоти. Но кровью ты запятнан с головы до пят.
Я посмотрел на свои руки. На свой меч. Повсюду брызги того самого... высохшего сургуча.
- Это не моя.
Не отводя тускло светящихся глаз от меня, Гиам нашарил флягу из раскрашенной тыквы и со свистом присосался к ее горловине.
- Хочешь? - спросил он.
- Не пью я вашей браги. Послушай, Гиам... Ты рассказывал про Ночную Страну, про Многорукого. Это правда, или ты все выдумал?
- Я выдумал не все, - горделиво произнес он. - Не нужно напрягать воображение, чтобы... Йунри-небодержец, они близко! Они жгут костры на дне Ямэддо. Они уже подступили к городу. Их лазутчики шастают за моей дверью. Что они там вынюхивают - не знаю. Три ночи назад, в час полнолуния, вот этими глазами, - он пхнул себя в лицо растопыренной пятерней, - я видел Многорукого. Он прошел из стены в стену, не обратив на меня внимания. Обидно...
- Что обидно? Что не обратил?
- Обидно, что первым они съедят меня, а не Дзеолл
Гуадза или, скажем, тебя. Ну, тобой они вообще погнушаются. А я умен, голова у меня - как у бегемота задница, сколько в нее втолкано за эти годы! Неужели все напрасно? Я ведь не дописал... - он лихорадочными движениями принялся наваливать на стол истыканные ножом свитки. - Не поспел... ошибся в предсказании... на тысячу лет ошибся... всему конец уже сейчас...
- Будет тебе, - проговорил я устало. - Никуда эта тысяча от вас не денется.
- Тебе-то почем знать?! - заорал он и снова сграбастал флягу.
Глаза его округлились. В мутном их сиянии плавали пустые зрачки.
- Они здесь, - сказал Гиам упавшим голосом. - Кто?.. Где?! Что ты мелешь?
Я прыжком вскочил на ноги. Вытянул перед собой меч. На пятке повернулся вокруг себя. Никого...
Краем ока уловил смутно различимое шевеление прямо над головой.
Упал на спину, перекатился с боку на бок, уворачиваясь от мохнатых когтистых плетей. Лежа нанес понизу удар "стелющийся лист" - лезвие с чмоканием вошло в мягкое. Бесшумно поднялся. Застыл выжидая.
- Огня! Больше света!
Трясущимися руками Гиам запалил факел от факела. Робко приблизился ко мне. По его сморщенному лицу текли слезы.
- Я не могу так, - причитал он тихонько. - Я устал от этого ужаса...
- Это Бюйузуо? - спросил я, указывая острием меча на невиданно огромного, жирного вауу, еще сучившего лапами в луже извергнутой им вонючей жижи.
- Ты смеешься, ниллган. Это мелочь, соглядатай. К тому же, подосланный верховным жрецом.
- Нужно уходить, Гиам.
- Куда, ниллган? За тобой, в Землю Теней?
- Именем Йунри, есть же в этом мире спокойные углы?! В горы, в монастырь, на побережье - подальше отсюда.
Гиам глядел на меня, зевая редкозубым ртом. Потом выволок из-под стола кожаную торбу, начал спихивать туда свитки. Вооружившись факелами, мы вышли в подземелье.
- Если что-то увидишь - не ори попусту, - сказал я шепотом. Тихонько толкни меня в спину. Остальное - моя забота.
- Никогда не думал, что меня возьмет под защиту ниллган, пробормотал он. - Будто я - император...
- Я выведу тебя за город. Но при одном условии. И ты поклянешься его выполнить. Иначе брошу тебя здесь, на съедение Черному Воинству.
- К чему слова? - фыркнул он. - Если я обману тебя, ты дождешься меня возле престола Эрруйема. И расквитаешься сполна.
- Верно, я и забыл... Ты должен будешь разыскать дочь гончара. Того, что загрызен вургром. Ее зовут Оанууг. Если она где-то в городе - уведи ее. Позаботься о ней. Пусть все знают, что ниллган Змиулан следит за ее участью из Земли Теней.
- В мои годы я вряд ли смогу дать ей все, что полагается женщине, сказал он рассудительно. - Но я найду хорошего отца ее детям. Что еще в обмен на мою жизнь?
- Затем вы оба... - сказал я. И осекся.
Мог ли я приказать ему по доброй воле сунуть голову в логово вургра? Голодного вургра, потому что вот уже вторые сутки никто не снабжал его свежей человеческой кровью. Обреченного вургра... И уж во всяком случае не мог я послать туда Оанууг. Даже если обнаружится, что она чудом избежала волосатых лап Дзеолл-Гуадза, и старому трепачу Гиаму посчастливится ее разыскать.
- У меня больше нет условий, - произнес я.
За нашими спинами, вздымая тучу древней пыли, обрушилась многотонная скала. Я сгреб Гиама за руку, шарахнулся в боковой проход. И вовремя - с грохотом просели своды каменного рукава, по которому мы только что брели столь беззаботно.
Мой факел задуло ударной волной, свой же Гиам в панике обронил. Вместе с кожаной торбой. В непроглядной темноте напротив моего лица обреченно светились белки его глаз.
