Сергей Костин - Чокнутый
В какой-то момент Мил ощутил на себе пристальный взгляд Шейлы и обернулся. И что почувствовал этот необычный человек? Или животное? Кто разберет? Его никто не любил, его нигде не ждали. Не было во всей галактике места, куда он мог прибежать и сказать: здравствуйте, я вернулся.
Мил с трудом оторвал глаза от пристальных зрачков большой кошки. Он человек, а то, что он только что испытал, должно быть, просто привязанность к зверю, которого он спас. Не более того.
Но джунгли знали, джунгли чувствовали, что в эту минуту в их жизни произошло то, что на человеческом языке звучит довольно прозаично. Понимание.
– Господи!
Квар и Родж прервали беседу и подскочили к Чокнутому, который почти прильнул к осветившейся поверхности камня и всматривался в быстро бегущие белые букашки.
– Что случилось, Чокнутый?
Уродец только махнул лапой, давая знак не отвлекать его. Потом, все потом.
Мил сидел перед монитором и вчитывался в те скудные сведения, которые хранились в полустертой памяти станции. Господи, сколько же времени прошло с того времени? Сто, а может быть, тысяча лет. Как долго планета шла этим ужасным путем?
Экран потух, закончив передачу. Мил откинулся от него и на несколько секунд закрыл глаза, давая им отдохнуть. Но и этого небольшого удовольствия ему не дали. Родж осторожно дотронулся до него и потребовал объяснить, что происходит.
– Хорошо. Я сейчас. – Мил долго собирался с мыслями, соображая, с чего начать. К тому моменту, когда он заговорил, Квар подозвал орангутанга и медведя и разбудил Иризу. Если сведения, которые узнал Чокнутый, важны, об этом должны знать все в их маленькой стае.
* * *– Я могу ошибаться, – начал Чокнутый, чуть заикаясь, – но то, что я узнал, достаточно невероятно.
– За последние несколько часов мы увидели и услышали столько невероятного, что несколько лишних весточек не окажут на нас никакого воздействия.
– Ну что ж. Тогда начну по порядку. И если вам не трудно, не перебивайте.
Все согласно кивнули. Зачем перебивать? Все знают, что жители джунглей отличаются непомерным любопытством.
– Я не скажу многого. Может быть, только дополню или восстановлю в своей памяти то, что говорил волк… Ночной Родж, прошу прощения. То, о чем он говорил, произошло примерно семьсот лет назад. Точную дату установить трудно, потому что я не знаю, какой год сейчас по вашему планетному летосчислению. Да это и не столь важно. Суть в следующем. На той территории, где сейчас расположена пустыня, стоял гигантский город. В нем жили люди, такие же, как я, или, вернее, такие, каким был я. Или как Пришельцы. Довольно развитая, по нынешним меркам, цивилизация, владеющая многими, даже неизвестными сейчас знаниями. Население города было немногочисленно. Уклад жизни не позволял людям, как бы это сказать, сильно размножаться. Но это не значило, что они зависели от природы. Наоборот, природа зависела от них. Вокруг города располагались гигантские заводы и фабрики, это такие скалы, в которых люди находили шкуры и пропитание. Но наступило время, когда самые старые и мудрые жители города узнали, что население города начинает резко уменьшаться. Да, из-за болезни. Когда самые старые и мудрые люди обратили внимание, что бедствие не распространяется на животных, было достаточно поздно, чтобы спасти всех. Через несколько лет, когда население страны достигло критической отметки, была построена данная станция, получившая название станции обработки. Умные люди открыли великую тайну, как спасти оставшихся людей. Требовался сущий пустяк. Переделать каждого из оставшихся – превратить в животных. Эта станция как раз и служила для превращения. Именно это произошло и со мной.
Мил перевел дыхание и обвел взглядом животных. Понимают ли они, к чему он ведет разговор?
– Первые опыты были неудачны. Многие подопытные погибли, но вскоре все наладилось, и по дороге, пролегающей через всю пустыню, в джунгли потянулись те, кто верил старым и умным людям. Специально заложенные программы сортировали людей и, согласно их внутреннему характеру и наклонностям, превращали их в различных животных. Но на планете жили также и те, кто не принимал нового. Они надеялись, что в глубоких и просторных пещерах, где много еды и воды, они смогут начать новую жизнь. Так планета раскололась на два лагеря. Те, кто пришел сюда, чтобы стать впоследствии жителем джунглей. И те, кто спрятался в пещерах. Через несколько лет почти опустевший город поглотила пустыня и ветер. Время завершило дело, и от некогда великого народа не осталось даже и следа. Вот и все, что я сумел раздобыть.
Некоторое время никто не говорил ни слова.
– Немного нового. – Ночной Родж, не мигая, смотрел в пол. – А что случилось дальше, об этом не говорят твои серые камни?
– Дальше? Можно только догадываться. Некоторое время новые животные пытались жить сообща и в мире, но голод делал свое дело. Спустя годы бывшие жители города стали тем, кем они стали. Жителями джунглей. У них еще сохранились смутные воспоминания о старых, забытых событиях. В сказках. В преданиях. В словах и некоторых поступках. Но они уже ничуть не походили на цивилизованных людей, которые могли строить новые города или писать книги. А те, кто спустился в пещеры, стали мутантами. О них очень мало сведений. Почти ничего.
– Я всегда знал, что мои предки не просто лазали по деревьям и собирали полусгнившие плоды. – Альвареза оттопырил губу и прищурил глаза. На языке джунглей этот жест означал высшую степень довольства. – То-то мне по ночам сны кошмарные снились.
– Может быть, остаточная память, – попробовал объяснить Мил. – Некоторые ваши поступки, слова, выражения.
– А может, это пропаганда. – Бобо всегда во всем сомневался.
– Тогда ответь, что такое пропаганда? Может быть, я?
Бобо сморщил и без того морщинистую морду и задумался надолго. Очень надолго. И наконец сдался.
– Ладно, Чокнутый. Все, что ты рассказал, я бы принял за бред, если бы собственными глазами не видел твое превращение. Так что можешь считать, что ты прав. И вообще, меня убеждать не нужно. Я, как только увидел мутантов, так сразу и понял – что-то неправильно в наших джунглях. Но одно я усвоил точно. Обезьяны произошли от человека. И не забудь, что я первый высказал эту замечательную мысль.
– Все мы потомки сумасшедших. – Альвареза грустил. И не просто грустил, а самым натуральным образом оплакивал свое обезьянье происхождение. – Разве мог подумать мой бедный дедушка, что его далекий предок…
Что мог подумать далекий предок, лазающий по деревьям, так и осталось загадкой, потому что никто из присутствующих, за исключением, конечно. Чокнутого, не представлял, чем занимались, как жили, о чем думали древние. Все жители как-то в одно мгновение замолчали и уставились на Роджа.
