Владимир Кузьменко - Древо жизни (Книга 2)
- Да нет... ее муж, - ответил Павел.
- Что?! Начальник политической полиции? - не поверил своим ушам Олаф.
- Именно он. Мы временные союзники. Ему надо напугать, как я понял, элиту, а может быть, у него более далеко идущие планы и цели. Кроме оружия, он прислал нам деньги, много денег.
- Деньги придется отдать в ЦК и объяснить, откуда они. Ох, Павел, ты, боюсь, взял на себя большую ответственность. ЦК может не поверить тебе.
- На-ка, прочти этот документ, - Павел протянул ему сложенный вчетверо лист бумаги.
- Да ты читай, читай! Говорить будешь после.
- Постой! Да это же списки ЦК! Откуда они у тебя? Их имена хранятся в строгой тайне!
- Передал начальник полиции. Теперь ты понимаешь, что к чему?
- А эти семизначные номера против некоторых фамилий? Что они означают?
- Всего-навсего номера счетов в банках. Теперь ты понимаешь, куда идут партийные деньги и те, которые мы передаем им после завершенных акций.
- Ах, подлецы! - вскричал Олаф.
- Погоди, не реви! Все это надо тщательно проверить. Но я почти уверен, что это не туфта. И вот тебе еще доказательства, - он протянул ему пластиковый пакет. Олаф раскрыл его. В пакете лежали паспорта.
- Обрати внимание, что на всех наклеена моя фотография. Та, которая наклеена на мою учетную карточку, сделанная в единственном экземпляре, и негатив должен был быть сразу же уничтожен.
Олаф вертел в руках паспорта.
- Фамилий нет, но стоит отметка полицейского отделения, выдавшего документ. Все честь честью, остается только вписать фамилию и имя. А вот еще эти, без фотографий.
- Генерал обо всем побеспокоился, посчитав, что мне нужны будут паспорта для товарищей. Теперь ты видишь, мы не можем доверять ЦК и вынуждены будем действовать сами. Поэтому ни денег, ни оружия они от нас не получат.
- Может, ты и прав, - задумчиво проговорил Олаф. - Во всяком случае, я с тобой.
- Не сомневался, - Павел поднял руку ладонью вперед и тотчас же получил по ней удар мощного кулака Олафа.
- Все о'кэй, шеф! А где Ирина? - Олаф обернулся и поискал ее глазами.
- Я здесь, - послышалось из грузового отсека.
- Что ты там делаешь? - недовольно спросил Павел.
- Я сейчас, - послышалось в ответ.
- Что же мы будем делать со всем этим? - Олаф обвел рукою вокруг. Оставлять без присмотра нельзя, а в поселок появляться на вертолете не стоит.
- А мы и не будем возвращаться в поселок. Где сейчас расположена четвертая группа?
- Это та, с которой мы брали школу под Сан-Франциско? Где-то в районе Малого Невольничьего острова, это отсюда миль четыреста.
Павел посмотрел на указатель давления в баллонах.
- Почти полные! Должно с избытком хватить!
- А вот и я. Как я вам нравлюсь? - послышался голос Ирины.
Они обернулись и невольно присвистнули.
- Ну, в таком наряде, - насмешливо проговорил Павел, рассматривая ее шубку из дорогого меха морской выдры, - ты несомненно произведешь фурор среди представителей всех политических течений в нашем поселке. Это подарок нашей миллионерши?
- Ты, во-первых, грубиян, - отпарировала Ирина. - А во-вторых, я не собираюсь возвращаться в поселок.
- И куда же ты отправляешься? - так же насмешливо спросил Павел.
- Туда же, куда и вы! Я слышала, о чем вы говорили. К тому же, разве ты не боишься оставлять меня одну?
- Милая, там, куда мы летим на этом драндулете, еще опаснее.
- Никуда я без вас не пойду и не вздумайте меня оставлять. В конце концов ты меня сюда привел и не смей бросать!
- Мы идем не развлекаться!
- Знаю! Я буду с вами!
- Это не женское дело!
- Извини меня, дорогой, но я не хуже тебя стреляю, хожу на лыжах и при случае могу пройти тридцать миль не уставая. Ты же сам в этом убедился. И потом, если бы не я, ты никогда бы не добыл ни карты, ни списков, и вообще, все было бы иначе, не было бы ни этих денег, ни оружия. Так что считайте меня в деле!
- Ирина, я говорю серьезно.
- А я разве шучу? Ты что же, думаешь, я ничего не понимаю, мне все безразлично? Нет, я хочу быть рядом с тобой. Я еще не рассчиталась за два года, прожитые в рабстве, за истязания, унижения... Ты говоришь - не женское дело. Здесь нет женского или мужского дела, здесь дело всех: и женщин, и мужчин, и даже детей. Всех людей, в которых проснулось хоть что-то человеческое, всех, кого лишили ласки родителей, радости материнства, всех, кого втоптала в грязь эта бесчеловечная система! Боже мой! - она зашлась криком. - Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!
Ее била дрожь. Казалось, она вот-вот упадет. Павел схватил ее и сжал в объятиях.
- Успокойся, прошу тебя, успокойся!
Ирина внезапно обмякла и повисла у него на руках. Павел осторожно поднял ее и усадил в кресло в вертолете. Затем вытащил флягу и влил ей в рот воды. Ирина затихла.
- Что будем делать? - растерянно спросил ошеломленный увиденным Олаф.
- Придется взять с собой, - Павел внимательно смотрел на Ирину. - Я впервые вижу ее в таком состоянии, - он помолчал и тихо добавил. - У нее есть к тому основания. Помоги мне перенести ее в другое кресло.
- Ты что, хочешь лететь ночью? При посадке рискуешь поломать машину.
Павел задумался, посмотрел на часы. Был уже шестой час.
- Ты прав! - наконец сказал он. - Полетим утром. - Он еще раз бросил взгляд на Ирину, та полулежала в кресле не меняя позы, только крупные слезы текли по лицу.
- Пусть отойдет, - Олаф положил руку на плечо Павла. - Я соберу сучья для костра, пока светло.
Павел молча кивнул головой, не в силах оторвать глаз от залитого слезами лица женщины.
Костер пылал, прикрытый от ветра краем скалы. Олаф набросал на снег еловых лап и вскоре заснул, укрывшись одеялом, которое всегда носил в рюкзаке вместе с нехитрой снедью.
Павел сидел, наблюдая за игрой пламени, время от времени бросая в огонь заготовленные сухие ветки.
Сзади послышался скрип шагов. Подошла Ирина. Она молча села рядом и прислонилась головой к его плечу. Павел, не говоря ни слова, обнял ее и ласково, но крепко прижал к себе. Так они просидели почти до самого утра, ничего не говоря, но полностью понимая друг друга, хотя каждый думал о своем.
Утром вертолет поднялся с поляны и взял курс на северо-восток.
* * *
- Кажется здесь, мадам? - пилот повернулся к Марии. - Можно садиться?
Мария посмотрела вниз. Там, на широком пологом склоне горы, светился красным огоньком маяк, о котором ее предупреждал Дик. Она кивнула головой пилоту и стала собираться. Вертолет сел.
Мария выбросила на снег рюкзак и лыжи, взяла в руки бластер и вылезла из кабины. Одев лыжи и закинув на плечи рюкзак, велела пилоту ждать ее и заскользила вниз.
Отъехав метров тридцать от вертолета, остановилась, сняла рюкзак, бросила его на снег и подняла бластер.
