Юрий Никитин - Великий маг
– В вашем доме, – сообщил он, – под видом благоустройства были установлены дополнительные средства наблюдения и защиты.
– Ого! – сказал я.
– Удивлены?
– Еще как!
– Это все в рамках программы защиты особо ценных граждан.
Я откинулся на спинку кресла, рассматривал его внимательно. Начинается сложная игра, что сведется к примитивнейшему торгу. Но чтобы торг не выглядел торгом, мы же интеллигентные люди, надо его облагородить, замаскировать или подать как нечто другое.
– Это комплимент?
– У нас нет денег, – сказал он невесело, – для таких комплиментов. Вам в самом деле грозила опасность.
– А теперь?
– Практически… нет, – ответил он с заминкой. – Я не хочу давать стопроцентную гарантию, но тот канал мы перекрыли… Исполнителей пока что не нашли, однако подобное теперь исключено. Но, вы же знаете, безопасная жизнь разве что у слесаря или даже бомжа… да и тех могут забить просто для забавы, мир жесток. А вы – человек ценный, очень ценный. Увы, мы на вас только теперь обратили внимание…
Полковник скептически хмыкнул. Кричевский бросил на него быстрый взгляд, поморщился, сказал извиняющимся голосом:
– Да и то, стыдно признаться, лишь после того, как перехватили информацию от зарубежных секретных служб.
– Вы всерьез?
– Абсолютно, – заверил он, полагая, что для меня это новость. – Созданы целые отделы, которым поручено разрабатывать вашу кандидатуру.
– Ух ты!
Возможно, я сказал чересчур иронически, ибо он на миг запнулся, взглянул остро, но тут же упрятал стальной блеск клинка под полой незримого плаща.
– Вот вам и ух. Я же говорю, мы всегда опаздываем.
Ищенко сказал негромко:
– Не преувеличивай, Владислав. Не всегда, еще как не всегда.
– Но в этом случае опоздали. Очень сильно. Владимир Юрьевич, вы написали роман, который в корне изменил общественное мнение целого региона и позволил проложить нефтепровод по невероятно короткому пути… А другим своим романом всколыхнули Среднюю Азию.
Я запротестовал:
– Не слишком многое приписываете?
Появилась официантка, мы замолчали, она поставила передо мной чашку с кофе, молодец, догадалась сделать очень крепкий, явно ориентировалась по трем кусочкам сахара, поставила блюдечко с бутербродом.
– Спасибо, – сказал я.
Кричевский дождался, пока отойдет, взглянул на Ищенко, тот развел руками. Кричевский улыбнулся.
– Я бы тоже решил, что приписываем много. Но я озвучиваю мнение вот этого товарища. Когда я сказал, что еду на встречу с вами, он напросился со мной хотя бы шофером. Для него тот нефтепровод – больное место. Он там сидел в окопах, выдерживал натиск… И когда вдруг враги стали друзьями, а воинствующие группировки предложили сотрудничество, для него это было громом с ясного неба.
– Но это случилось в одном-единственном районе! – возразил я.
– Да, но в остальных… гм… сопротивление пошло на убыль. Началось почти русское: «а что делать», «а кто виноват», а это, сами понимаете, уже поражение. Мой друг именно тогда о вас услышал. И полагает ваш эквивалент в две воздушно-десантные дивизии.
Полковник покачал головой.
– Не бреши. Это я сказал тогда, когда вылез из окопов. А потом, разобравшись, я оценил товарища Факельного, как крупный завод оборонного значения, который бесперебойно производит атомные подлодки, крылатые ракеты с ядерными зарядами, ракеты стратегического назначения… опять же, сразу с термоядерной начинкой.
– Да? Но тогда, помнишь, когда мы влипли в Персидском заливе, он пришел, как могучий авианосец! Это был удар… Прямо какая-то Илиада. Их же сдунуло, рассеяло, они бежали! Мы захватили столько оружия… Вас тогда еще сравнивали с Гераклом, тот тоже вроде в этих местах завалил огромную многоглавую гидру.
Я жмурился, как кот на большой толстой рыбе, которого сверху еще солнышко обласкало. Да, была пара хулиганских романов, я их так назвал, да и общественность так оценила, но в том регионе, где идеям придается значение такое же важное, как жратве и шмоткам в России, они произвели впечатление взорвавшейся бомбы.
– Да, – ответил я наконец, – да, было… Но тогда сложилась такая ситуация… Да и настроение у меня как раз… Не помню, то ли сосед-среднеазиат насрал в лифте, то ли его дети расписали стены подъезда бранью… но я выстрелил по всем этим… Чтоб одним снарядом. Стрельба, что называется, по квадратам. Когда сметают и правых, и виноватых.
Полковник широко улыбался.
– Это был великолепнейший выстрел!.. Ковровая бомбежка не смогла бы сделать такое!
Я развел руками.
– Теперь я подобного не делаю даже в раздражении.
– А в злости? – спросил Ищенко.
– Даже в ярости, – ответил я честно.
Ищенко всматривался в меня, словно просвечивал, потом обмяк и откинулся к спинке кресла. Я его не убедил, вижу, такого так просто не проведешь, но он должен ощутить мою искренность… которая неподдельная.
Кричевский спросил быстро:
– А как воюете теперь?.. Простите, заранее говорю, что не поверю, будто ушли с поля боя.
– А я на него и не заходил, – ответил я так же искренне. – У вас устарелые термины. Даже баллистические ракеты можно запускать из дальних бункеров, не видя ни противника, ни поля боя, а только цели в виде кружков на географической карте. А уж война методами инфистов…
– Инфистов, – повторил Кричевский. Он кивнул, в голосе прозвучало удовлетворение. – Вот мы и добрались до сути. Владимир Юрьевич, нам известно, что некоторые заказы правительства вы все-таки выполняли…
– Чепуха, – ответил я.
– У нас данные…
– Неверные.
– По крайней мере дважды выполняли, – сказал он спокойно. – Первый раз, когда на Северном Кавказе возникла новая ветвь ислама, ходжисты… Перед этими радикалами даже ваххабиты показались политкорректными демократами из окружения Старохатской. Но молодежь к ним потянулась. К счастью, на этот раз правительство сразу оценило опасность… ну, не само правительство, там в то время работал Мельник… жаль, очень недолго. Мельник посоветовал двинуть туда войска, а сам тут же обратился к вам. Так было? Вы в короткий срок создали произведение, что на глубоком эмоциональном уровне разрушило их стойкость и уверенность. А до этого ходжисты успели нанести ряд поражений правительственным войскам, они смеялись над пропагандой, довольно хилой и никчемной… Но вам удалось.
Я отмахнулся.
– При чем здесь правительство? Даже Мельник? Я не работал на правительство. И не собираюсь. Просто в том случае наши интересы совпали. Я счел, что ходжисты… ну, неправы. Ваххабиты, моджахеды – в какой-то мере правы, но не ходжисты. Конечно, то было не мое дело, вмешиваться не собирался, но когда Мельник явился и выложил на стол пухлый бумажник, очень пухлый, надо сказать, я не заколебался.
