Саймон Грин - Охотник за смертью: Судьба
И тут с экрана донесся звук. Звук, который не могло бы произвести никакое человеческое существо. Он походил на нескончаемый вой, в котором смешались наслаждение и ужас, агония и радость. Такой звук неминуемо разорвал бы человеческие легкие. Странный, пугающий, отталкивающий, мерзкий и совершенно непереносимый.
Люди зажимали уши, но заглушить вой не удавалось. Из глаз нескольких присутствующих экстрасенсов текли кровавые слезы. Диана Вирту страшно оскалилась, снова превратясь в Дженни Психо. Джек Рэндом схватился за голову: немыслимая боль застучала в висках, как будто разбухшие мозги пытались разорвать череп и выплеснуться наружу.
Руби Джорни зажмурилась, ее рот растянулся в беззвучном крике ненависти, боли и страха. Звук с экрана усиливался, и его непереносимая громкость становилась чистым воплощением ужаса.
Имперские корабли взрывались один за другим. Затем на экране снова появился мостик «Звезды Ужаса» и капитан Ксанг. Кровь струилась по его лицу из жутких дыр на месте вырванных им самим глаз. За его спиной бесновалась обезумевшая команда: люди убивали друг друга. Ксанг, похоже, пытался что-то сказать. Разобрать его слова было невозможно из-за непрекращающегося, сводившего с ума воя.
Внезапно экран потух. Вместе с изображением исчез и страшный звук. Ошеломленные люди начали робко, осторожно отнимать ладони от ушей. Многие тяжело дышали, будто бились с сильным противником. Кое-кто потерял сознание, а среди экстрасенсов были погибшие.
В наступившей тишине вновь зазвучал компьютерный голос: «Связь с границей Черной Тьмы прервана. Ни один из кораблей на позывные не откликается. Жду дальнейших указаний».
— Они вернулись, — промолвил Пол-Человека. — «Возрожденные» вышли из тьмы, чтобы уничтожить нас всех.
В Парламенте повисла тишина: никто не находил слов. Хотя чужаками, похитившими Пол-Человека, людей пугали на протяжении столетий, многие до сего дня относились к «возрожденным» как к мифу. Как к сказке, которую часто рассказывают, но в которую по-настоящему не верят. И вот, нежданно-негаданно, сказка стала былью. Страшилище, обитавшее под детской кроваткой, дождавшись, когда дитя вырастет и почти забудет о нем, вдруг объявилось и забарабанило в парадную дверь.
Молчали даже Джек Рэндом и Руби Джорни: их мужество и уверенность в себе пошатнулись, столкнувшись с давно забытыми детскими страхами.
Первым пришел в себя Элайя Гутман. Он встал, и все взгляды обратились к нему.
— Не подлежит сомнению, что генерал Беккет постарается собрать все имеющиеся в наличии корабли для отражения новой угрозы, — значительно произнес он. — Уверен, Парламент окажет ему всю возможную поддержку.
Председатель огляделся по сторонам. Все молчали. Гутман нахмурился.
— Мы знали, что рано или поздно «возрожденные» объявятся. Правда, это случилось в очень уж неподходящий момент... но что поделать, в последнее время нам вообще не слишком везет. Итак, Пол-Человека, у тебя самый большой опыт общения с этими... чужими. Мы немедленно предоставим в твое распоряжение быстроходный корабль. Полагаю, ты захочешь как можно скорее присоединиться к генералу Беккету. Вы вдвоем возглавите наши силы, которые выступят против «возрожденных»...
— Нет, — сказал Пол-Человека. — Я не полечу.
Все взгляды обратились к нему. Человеческая половина его лица осталась бесстрастной, а биоэнергетическая потрескивала и шипела.
— Но... только у тебя имеется некоторый опыт общения с этими существами, — растерялся Гутман. — Твои советы могут оказаться неоценимыми. Помогая Беккету, ты принесешь гораздо больше пользы, чем здесь.
— Я не полечу! — упрямо повторил Пол-Человека. — Нет смысла. Мы не можем их победить, не можем их остановить, и бежать нам некуда. Ни я, ни флот не в состоянии сделать что-либо для спасения человечества. Рано или поздно каждый биологический вид понимает, что должен исчезнуть.
С этими словами Пол-Человека повернулся и вышел. И еще долгое время в зале заседаний висела напряженная тишина.
Констанция Вульф и Роберт Кэмпбелл строили планы на предстоящее бракосочетание. Во всяком случае, их строила Констанция. Роберт давным-давно отказался от попыток уследить за событиями и теперь примирился с тем, что оказался в центре организованного хаоса, без конца распивая чай и высказывая свое суждение по множеству вопросов, до которых в действительности ему не было дела. Больше всего ему хотелось целиком и полностью переложить бремя лидерства на плечи Констанции, но она утверждала, будто его мнение имеет для нее первостепенное значение, и слышать не хотела о том, чтобы оставить его в покое. Кроме того, следовало учитывать и внимание со стороны средств массовой информации. Предстоящее церемониальное бракосочетание первого конституционного короля и королевы чрезвычайно занимало общественность. Публика проявляла неусыпный интерес ко всем, даже самым мелким и несущественным, подробностям. Люди хотели видеть все, а поскольку Роберт не мог позволить себе оказаться на виду у народа в роли слабой половины счастливой четы, ему поневоле приходилось всячески демонстрировать свою активность и причастность к принятию решений. Пусть то и была одна лишь видимость.
Покои Констанции на верхнем этаже Башни Вульфов были битком набиты снующими туда-сюда людьми и звенели оживленной многоголосицей. Обсуждались, одобрялись и примерялись бесконечные наряды. Приносились и расставлялись букеты. После нескольких фраз благодарности и восхищения (а также незаметной проверки на предмет взрывчатых веществ) принимались, но откладывались в сторону подарки. И главное, вновь и вновь обговаривались все детали блистательной церемонии. Курьеры, поставщики товаров, представители обеих семей — все жужжали вокруг Констанции, как пчелы вокруг редкостного и драгоценного цветка.
Единственное, что облегчало участь Роберта, это дворецкий Бакстер, настоящий джентльмен, умевший внушить уверенность.
В связи с исчезновением и предполагаемой смертью конституционного монарха возникла необходимость возведения на престол нового короля. А это еще больше подогревало всеобщий интерес к предстоящей свадьбе. Кроме того, события в Империи развивались по столь мрачному сценарию, что народу настоятельно требовалась хоть какая-то отдушина. Люди желали отвлечься от невеселой действительности, а потому с увлечением следили за всеми подробностями сего великого матримониального действа. Кандидатов в женихи, честолюбивых и корыстных, было великое множество. Но Констанцию никто из них не устроил: неожиданно для всех она предпочла Роберта Кэмпбелла. Парламент пришел в бешенство, а вот народ, напротив, принял этот выбор с восторгом. Очень уж это походило на романтичную историю о чистой и страстной любви между представителями двух кланов, враждовавших на протяжении столетий. И вот они, преодолев силой своей любви все препоны, счастливо воссоединятся на фоне всеобщего ликования. Так или иначе, церемония готовилась в соответствии с традициями семьи Кэмпбеллов, а не Охотников за Смертью, и Роберт не раз удивлялся, во что позволил себя втянуть.