Олег Шабловский - Форпост. Земля войны
– Серый, ветер поднимается, – Сашка тормошил своего напарника за торчащую из-под навеса ногу. – С востока, все в точности как Семеныч предсказывал.
Действительно, покачивание значительно усиливалось. Опытный Черных работал не хуже пресловутого Гидрометцентра: если он обещал ветер, значит, никаких сомнений в этом быть не могло.
Заскрипел подшипник подвешенного на верхушке мачты блокшкива, и вверх пополз длинный рей с прямым парусом, выкроенным из ярко-синего солнцезащитного тента, который, скрепя сердце, пожертвовал мореходам хозяйственный Шевченко. Ветер подхватил неуклюжую посудину и тяжело потянул ее за собой.
Под ветром прошли около полутора километров вдоль берега на запад от Спиридоновки, дальше решили судьбу не испытывать и, спустив парус, стали разворачивать плот в обратную сторону. Стеклянный отблеск над грудой скал в море, в четырехстах метрах от кромки прибоя, привлек внимание путешественников, и они дружно налегли на весла, круто изменив первоначальный курс.
По иронии судьбы, судно называлось «Находка». Небольшой рыболовный сейнер прочно сидел на камнях, заботливо укрывающих его от нескромных глаз со стороны берега. Отблеск солнечных лучей на стекле клотикового фонаря[15] на верхушке мачты выдал его местонахождение удачливым мореплавателям. Вскарабкавшись по низко свисающему над водой штормтрапу на борт, парни осмотрелись. Судя по всему, судно уже давно стояло здесь, покинутое экипажем. Палуба обильно загажена птицами. Тишину мертвого корабля нарушали лишь крики недовольных вторжением чаек, плеск волн и легкий свист ветра, игравшего такелажем. Над всем этим запустением стоял запах моря, нагретого солнцем металла и ничем неистребимый «аромат» тухлой рыбы.
– Охренеть! – присвистнул Сашка, потрясенно разглядывая свалившееся на них богатство. – И как же мы его раньше не нашли?
– Дак его же с берега не видно, вот и не нашли, – покачал головой Сергей. – Вот уж, действительно, находка так находка.
– Посмотри, – Сазонов указал на оранжевый четырехвесельный ялик, подвешенный на шлюпбалки[16] правого борта, – лодка на месте. Интересно, куда люди делись? На таком судне не меньше десяти человек должно работать.
– От двенадцати до пятнадцати, – Спиридонов окинул палубу внимательным взглядом. – Экипаж, скорее всего, на плотиках ушел. Видишь, крепления для них есть, а самих плотиков нет. Только вот почему они яликом не воспользовались, ума не приложу. Вот что, давай сейчас доберемся до берега, я там подожду, а ты сбегаешь, приведешь Ковригина и Семеныча. Только смотри, чтобы чужие ничего не заподозрили.
Оба умельца примчались так стремительно, насколько им позволяли возраст и здоровье. Не тратя времени на долгие расспросы и восторги, быстро столкнули плот в воду и уже вчетвером, энергично работая веслами, поспешили вернуться к свежеобретенному богатству.
Детальное исследование «Находки» подтвердило первоначальные подозрения Спиридонова, команда действительно покидала судно в большой спешке. Об этом красноречиво говорила и сама обстановка во внутренних помещениях, брошенное в спешке имущество. Паника, охватившая моряков во время кораблекрушения, помешала устранить в общем-то пустяковое повреждение тормоза шлюпталей[17] и заставила воспользоваться спасательными плотами. Впрочем, спастись смогли не все: останки одного из членов экипажа были найдены в ходовой рубке, второй обнаружился в машинном отделении. По-видимому, несчастные погибли в момент столкновения «Находки» со скалой, и их товарищи, озабоченные спасением собственных жизней, вынуждены были бросить покойников.
Провозившись немногим более получаса, Черных и Ковригин исправили поломку, и вскоре оранжевый корпус яла качался на морской волне. Пока товарищи занимались тщательным осмотром недр сейнера, Сергей не менее внимательно изучал найденный в ялике под брезентом аварийный комплект. При их теперешнем положении сокровища в себе он содержал немалые: четыре легких весла, ведро и черпак, два топора, шлюпочный фонарь, нактоуз[18] с компасом, плавучий якорь, фалини, осушительный насос и массу всевозможных инструментов. В отдельном ящике, к своему удовольствию, парень обнаружил: четыре парашютные ракеты красного цвета, шесть аварийных фальшфейеров[19], две плавучие дымовые шашки, электрический водонепроницаемый фонарь, а также аптечку, консервы и емкости с питьевой водой. Не менее полезными оказались складной нож и полный комплект рыболовных принадлежностей, входящие в набор для выживания.
Трофеи же, обнаруженные на самом судне, вызвали у спиридоновцев неописуемый восторг. Как заполошные муравьи, метались они по палубе, выгребая и грузя на ялик и плот все, что только могли поднять и унести. До вечера успели сделать несколько ходок и перевезти на берег изрядную кучу разнообразного добра. Пока быстроногий Сашка бегал за помощью в поселок, остальные бдительно охраняли беспорядочной кучей сваленные на прибрежный песок ящики с продуктами и медикаментами, сумки и тюки с одеждой и постельными принадлежностями, инструменты и различную кухонную и хозяйственную утварь. А затем практически все мужское население поселка трудилось, не покладая рук и ног, до тех пор, пока все эти сказочные богатства под покровом ночи не были переправлены в Замок.
Глава 16
Июль, год после переноса
Со стороны моря поселок лесозаводцев можно было принять за хаотическое нагромождение камней. Собственно говоря, по сути он таковым и являлся. Если бы не дымки очагов, отчетливо видимые на фоне лазурной синевы неба, и пара лежащих на широкой полосе каменистого пляжа деревянных плотов, по конструкции весьма схожих с первым успешным плавсредством спиридоновцев, путешественники даже не заметили бы поселения.
За прошедшие с момента обнаружения «Находки» три месяца обитатели Замка окончательно разграбили злополучный сейнер. С кораблика сняли и перевезли на берег решительно все, что могли снять и перевезти. Строительство Заречья тоже близилось к концу. Неотложных повседневных дел и забот слегка поубавилось, и Сергей, наконец, смог заняться давно задуманной разведкой побережья. Трудно сказать, двигало ли разведчиками праздное любопытство, жажда познаний или потаенная мечта найти еще один подарок судьбы. Так или иначе, в середине июня, через год после катастрофы, снятый с разбитого сейнера спасательный ялик вышел в море.
Вот уже полдня ялик под свежим ветром, наполняющим самодельный стаксель, шел на запад вдоль безлюдного, пустынного берега. Тень камышового навеса надежно защищала сидевшего у румпеля Спиридонова от немилосердного июньского солнца. Рядом, привалившись спиной к мачте, мирно дремал Казанцев. Истошный вопль впередсмотрящего Сазанова заставил бывшего дэпээсника подпрыгнуть, отчего его голова с глухим стуком ударилась об оказавшийся прямо над ней гик.
