Рик Янси - Бесконечное море
Я слышу пыхтение Бритвы, он дышит громко, как дайвер через кислородный редуктор.
– На самом деле это микроскопичный командный сетевой концентратор, который прикрепляется к префронтальной доле твоего мозга, – поясняет Вош. – Центральный процессор, если хочешь.
– Загружается, – подтверждает Клэр. – Похоже, все хорошо.
– Не для того, чтобы тебя контролировать… – будто оправдывается Вош.
– Встречаем первый поток.
Игла блестит в свете флуоресцентных ламп. Черные точечки в капле янтарного цвета. Когда Клэр вводит иглу мне в вену, я ничего не чувствую.
– …а для того, чтобы скоординировать около сорока тысяч механизированных гостей, для которых ты будешь исполнять роль хозяйки.
– Температура тридцать семь и девять, – сообщает Белый Халат.
Бритва громко дышит.
– Чтобы достичь нынешнего уровня развития людей, доисторическим крысам понадобились миллионы лет и тысячи поколений, – говорит Вош. – Тебе, чтобы перейти на следующий уровень, потребуется всего несколько дней.
– Соединение с первым потоком установлено. – Клэр снова наклоняется надо мной, ее дыхание пахнет горьким миндалем. – Встречаем второй поток.
В комнате жарко, как в печке. Я обливаюсь потом. Белый Халат объявляет, что температура поднялась до тридцати девяти с половиной.
– Эволюция – неприятное занятие, – вздыхает Вош. – Множество фальстартов и тупиков. Некоторые кандидаты не подходят для роли встречающей стороны. У них сдает иммунная система, или их начинает мучить когнитивный диссонанс. Проще говоря, они сходят с ума.
Я вся горю. В моих венах огонь. Вода течет из глаз, стекает по вискам, заполняет уши. Я вижу, как лицо Воша наклоняется над бесконечным морем моих слез.
– Но в тебя, Марика, я верю. Ты прошла через огонь и кровь не для того, чтобы сейчас меня подвести. Ты послужишь мостиком между тем, что было, и тем, что будет.
– Мы ее теряем, – дрожащим голосом сообщает Белый Халат.
– Нет, – бормочет Вош, его холодная ладонь прикасается к моей мокрой щеке. – Мы ее спасли.
58
В этом месте нет ни дней, ни ночей – только стерильный свет флуоресцентных ламп, которые никогда не выключаются. Я отсчитываю время по визитам Бритвы: три раза в день он приносит еду. Но я не могу есть.
Иным не справиться с моей лихорадкой. Им не удается стабилизировать мое давление. Меня постоянно тошнит. Мое тело отказывается принять одиннадцать потоков, призванных усилить мою биологическую систему. Каждый поток состоит из четырех тысяч единиц, то есть в моих кровеносных сосудах курсируют сорок четыре тысячи микроскопических роботизированных захватчиков.
Дерьмово себя чувствую.
Ежедневно после завтрака приходит Клэр, она возится с медикаментами и отпускает загадочные реплики типа: «Пора поправляться. Окно возможностей закрывается». Или ехидные вроде: «Я начинаю думать, что эта идея большого камня – верный путь».
– Ничего с этим не поделаешь, – сказала она однажды. – Процедура необратима.
– Одно вы не учитываете.
– И что же? О да, конечно. Рингер незаменима. – Клэр достала из кармана халата устройство с кнопкой смерти и продемонстрировала его мне. – Ты у меня забита. Мне остается только надавить сюда. Давай, вперед, скажи мне, чтобы я нажала. – Ухмыляется.
– Нажми кнопку.
Она тихо рассмеялась:
– Это поразительно. Как только я начинаю задаваться вопросом, что он в тебе такого нашел, ты говоришь что-нибудь в этом духе.
– Кто? Вош?
Улыбка исчезает. Глаза Клэр становятся пустыми, как у акулы.
– Если ты не сможешь приспособиться, мы прекратим процесс усиления.
«Процесс усиления».
Она сняла повязку с моей руки. Никаких засохших ссадин, синяков или шрамов. Как будто ничего и не было. Словно я не долбила кулаком по стене, пока у меня кожу до кости не рассекло. Я вспомнила о том, что Вош, после того как я сломала ему нос, появился в моей комнате даже без гематом под глазами. И Салливан рассказывала, как Эван через считаные часы после ранения шрапнелью проник на территорию противника и в одиночку уничтожил целую военную установку.
Сначала они взяли Марику и сделали из нее Рингер. Теперь они решили провести апгрейд Рингер и превратить ее в кого-то другого. Или во что-то другое.
В некое подобие иных.
Теперь не было ни дней, ни ночей, только постоянный стерильный свет.
59
– Что они со мной сделали? – спрашиваю я Бритву, когда он закатывает в комнату тележку с очередной порцией несъедобной еды.
Я не рассчитываю на ответ, но он всегда ждет, что я задам ему этот вопрос. Ему наверняка покажется странным, если я промолчу.
Бритва пожимает плечами и отводит глаза:
– Давай посмотрим, что у нас сегодня в меню. Ого. Мясной хлеб! Просто объедение.
– Меня сейчас стошнит.
– Правда? – удивляется Бритва и начинает нервно оглядываться по сторонам в поисках контейнера для рвоты.
– Пожалуйста, убери поднос. Я не могу это есть.
Он хмурится:
– Если не возьмешься за ум, они тебя прикончат.
– Они с любым такое могут сделать, – говорю я. – Почему выбрали именно меня?
– Может, ты особенная?
Я трясу головой и отвечаю так, будто он сказал это всерьез:
– Нет. Я думаю, это потому, что кто-то другой – особенный. Ты играешь в шахматы?
Бритва поражен:
– Во что?
– Может, мы могли бы сыграть. Когда мне станет полегче.
– Я, вообще-то, бейсбол предпочитаю.
– Да? А я думала – плавание. Или теннис.
Он вскидывает голову и сдвигает брови:
– Ты, наверное, плохо себя чувствуешь. Так разговариваешь, будто наполовину человеком стала.
– Я и есть наполовину человек. В буквальном смысле. Вторая часть…
Я пожимаю плечами и заслуживаю его улыбку.
– О, двенадцатая – определенно их система, – говорит он.
Двенадцатая система? Что бы это значило? Я не уверена, но подозреваю, что это касается одиннадцати систем человеческого организма.
– Мы нашли способ извлекать это из гадов и… – Бритва осекается и с виноватым видом смотрит на камеру. – В любом случае ты должна поесть. Я слышал, как они говорили о принудительном кормлении.
– Так это официальная история? То же, что и со «Страной чудес», – мы используем их технологии против них. И ты в это веришь.
Бритва прислоняется к стене, скрещивает руки на груди и начинает напевать «Follow the Yellow Brick Road».[15] Я трясу головой. Поразительно. Дело не в том, что ложь слишком хороша, чтобы от нее отказаться. Просто правда чересчур ужасна, чтобы ее принять.
– Комендант Вош имплантирует бомбы в детей. Он превращает малышей во взрывные устройства, – говорю я, а Бритва начинает петь громче. – Маленькие дети. Только-только ходить научились. Их ведь держат отдельно от других, верно? Я видела их в «Приюте». Всех, кто моложе пяти лет, уводили, и больше их никто не видел. Ты встречал хоть одного малыша? Где эти дети, Бритва? Где они?
Он перестает мычать, только чтобы сказать мне:
– Заткнись, Дороти.
– А разве разумно загружать в Дороти супертехнологии чужих? Командование решило «усилить» людей для ведения войны, и для этого выбирают сумасшедших. Ты правда так думаешь?
– Я не знаю. Но они же выбрали тебя, а не кого-то другого?
Он хватает поднос с нетронутой едой и идет к двери.
– Не уходи.
Бритва оборачивается. Он явно удивлен. У меня горит лицо. Наверное, температура подскочила. Так и должно быть.
– Почему? – спрашивает Бритва.
– Ты единственный честный человек, с кем я могу поговорить.
Он смеется. Смех хороший, естественный, не натужный. Мне он нравится. Однако меня лихорадит.
– А кто сказал, что я честный? – произносит он. – Мы же все замаскировавшиеся враги?
– Мой отец любил рассказывать историю о шести слепых и слоне. Один слепой потрогал ногу слона и сказал, что слон, наверное, похож на колонну. Второй ощупал хобот и решил, что слон напоминает ветку дерева. Третий дернул за хвост и сообщил, что слон – это что-то вроде веревки. Номер четыре прислонился к животу, для него слон был как стена. Пятый парень потрепал слоновье ухо и заявил: ну точно опахало. Шестой покачал бивень – выходило, что слон похож на трубу.
Бритва долго смотрит на меня с каменным лицом, а потом улыбается. Улыбка хорошая. Мне она тоже нравится.
– Красивая история. Тебе бы на вечеринках ее рассказывать.
– Суть в том, – говорю я, – что с момента появления их корабля мы все ведем себя как слепые, ощупывающие слона.
