Ирина Крупеникова - Семь стихий мироздания
— Да, но я опиралась на Данилу и Пэра, — сказала Серафима, — когда вы вчетвером слишком удалились от границ Мира.
Бер-Росса устроили удобнее на койке в каюте, сняли сапоги, плащ и камзол, укрыли теплым одеялом и оставили Юльке на попечение. Когда все, кроме нее, покинули каюту, Оливул с улыбкой спросил:
— Ты собираешься быть моей сиделкой?
— Собираюсь. А то вдруг ты опять вздумаешь нырять в Структуру.
— Я больше никуда не уйду, Юля.
— Ладно, поверим, — сказала она и выпалила: — А это, чтобы ты знал — я с тобой!
И девушка прильнула губами к его тонким губам. Оливул одной рукой прижал ее к себе и поцелуй получился долгим и горячим. Юлька, покраснев, отпрянула.
— Зачем ты? — пролепетала она.
— Чтобы ты была уверена: я не уйду, — засмеялся он тихо.
Сначала Оливулу снилось, что он летит как птица среди облаков и видит под собой зеленые леса, лазурные реки, холмы и озера с чистейшей водой. Это был один из Темных Миров, запретный, но близкий и желанный. Затем сон преобразился. Появилось ощущение бешеной скачки. Он увидел себя, мчащимся на белом великолепном скакуне, рядом развевалась нежно-голубая накидка и слышался веселый смех Юльки. Она неслась по правую руку от него и прекрасные золотые кудри флагом вились по ветру. В небе летел черный с серебром двуглавый дракон, стройный и горделивый, и огромные крылья его мерно и спокойно рассекали сияющий чистотой воздух. Слева скакал третий всадник, однако Оливулу, как он ни старался, не удавалось рассмотреть его. Мелькал лишь темно-синий плащ, капюшон которого закрывал голову незнакомца. На миг луч солнца коснулся скрытого лица. Оливулу показалось, будто он заметил прядь огненных волос, но крыло дракона бросило тень, и тайна осталась тайной. Юлька хохотала, захлебываясь встречным ветром, кричала что-то спутникам, обращаясь ко всем сразу, и дракон склонял к ней то одну голову, то другую. Оборачивался и синий всадник. Оливул не сомневался, что хорошо знает его, но мучительно не мог разгадать, кто прячется под мрачными одеждами.
Белый князь встрепенулся. От серых стен просторной каюты веяло теплом и уютом — ко всему здесь уже успели прикоснуться заботливые девичьи руки. Оливул осторожно повернулся и нашел глазами Юльку: она старательно отчищала от пыли автоматические жалюзи. Наблюдал за ней молодой человек недолго. Услышав шорох, она обернулась.
— Оливул! — девушка подпорхнула к другу. — Как ты себя чувствуешь?
— Замечательно, — улыбнулся он в ответ и сел на койке.
Комната поплыла перед глазами. И хотя Бер-Росс не подал виду, Юльку не так просто было провести.
— Оливул?.. Куда ты спешишь? Ложись!
— Все в порядке, Юля.
Она молчала. Он поднял глаза и встретился с ее слишком выразительным взглядом.
— «Все в порядке» бывает у тебя в трех случаях, — заявила девушка. — Когда действительно все в порядке, когда что-то не в порядке, и когда не в порядке всё. Какой из трех на этот раз?
Оливул рассмеялся, но ответил честно.
— Второй. Не волнуйся: это пустяки!.. Ты не раз спасала меня, но лишь сейчас я понял, что хочу жить. Потому что рядом есть ты. Я люблю тебя, Юля.
Он бережно взял ее руки в свои и прижал к губам.
— Оливул… Мой князь, — прошептала она и окунулась в его объятия.
Мир вырос до размеров вселенной — свободный, счастливый, мир сбывшейся надежды. И они были там вдвоем, летящие навстречу своей мечте. Сильные, красивые, молодые, они отважно шагнули в пучину судьбы, которую им предстояло построить…
Серафима бегло просмотрела результаты тестирования бортовых систем.
— Ты прав, Данила, с такими параметрами мы далеко не улетим. Хотя твоя идея переброски энергии вслепую тоже не годится. Волк не обычный звездолет, и тем более не патрульный катер. Возможно, твой отец знал секрет скорости корабля, но нам теперь предстоит отыскать его самим.
— Пока мы будем его искать, с Альционы пришлют какой-нибудь десантный отряд. Они не станут спрашивать, откуда тут взялся корабль — просто расстреляют нас и точка, — Гаюнар мрачно захлопнул крышку вспомогательного пульта. — Пэр, вылезай из компьютеров! Все равно пароли не снимешь.
«Согласен, — призрак тонкой струей вытек из вентиляционной щели центрального процессора и принял вид человека. — Мне и раньше это не удавалось. Только должен предупредить, Серафима, что старший Гаюнар не использовал ничего кроме обычного гипердрайвера. Взлет обеспечивал я — Волк как-никак мое тело».
Каляда задумчиво изучала экраны.
— Оставим вопрос о мощности корабля открытым. Дня два на освоение основных блоков у нас, думаю, есть. И если Экзистедер уничтожен окончательно, нам нет необходимости задерживаться здесь дольше.
Чуть только она закончила фразу, из кают-компании раздался грохот. Данила глазом моргнуть не успел, а женщина была уже в проходе, соединяющем кабину управления с центральным помещением. Пэр метнулся за ней.
«Отбой, — сообщил призрак, когда Гаюнар ворвался в зал. — Всего лишь экран упал».
Грег и Гор, виновники происшествия, разглядывали место, где висел прибор. Серафима стояла рядом.
— Этот был единственный, который не функционировал, — объяснял Гор. — Мы его снять хотели, а он сам упал.
Каляда слушала в пол-уха; внимание ее приковал странный узор, выбитый на стене. Она осторожно стерла пыль с орнамента, и перед внемиренцами предстал выпуклый диск из светлого сплава. Различимы стали очертания горы, зажженный факел, и в основании будто в вечном покое застывший клинок. Слева просматривалась волнистая поверхность озера, широкая витая лента, изображающая воздушные потоки, и вплетенные в них тонкие ветви дерева. Все шесть объектов были заключены в круг, образованный хвостом кометы, «голова» которой находилась в самой верхней точке барельефа.
— Что это? Герб? — спросил Данила.
— Знак Семи Стихий, — прозвучал в тишине ответ Оливула.
Он и Юлька подошли к друзьям. Бер-Росс был еще очень бледен, но держался свободно и как обычно спокойно.
— Крылатый Волк, — продолжал он, — творение Великих. Здесь предначертано найти свой дом семи внемиренцам, в каждом из которых доминирует одна из Стихий. Так говорил Ортский. Но роль, которую мы сыграем в судьбе Структуры, неизвестна.
«Я знал, Оливул, что ты обязательно будешь одним из нас! — воскликнул Пэр.
— Мы ждали тебя».
— И это помогло мне выжить, — произнес Белый князь.
— Волк собрал нас, шестерых, — сказала Серафима, — и когда к нам присоединится седьмая Стихия, мы определим и свое предназначение, и свой Путь.
— Да нас уже семеро! — воскликнул Данила.
— Шестеро, — голос Грег-Гора слился воедино. — Мы — один человек и одна Стихия.
— Великолепно, — развел руками Гаюнар. — И какие еще сюрпризы вы нам преподнесете? — он украдкой покосился на Бер-Росса.
Юлька проследила за его взглядом и едва не вскрикнула от изумления: белые, казавшиеся раньше седыми, волосы Оливула отливали теперь перламутром точь-в-точь как у Грега и Гора!
Белый князь подошел к юношам.
— Я безмерно виноват перед вами, ребята. Вы вправе меня ненавидеть. Но прошу вас: простите меня.
Они смущенно прятали глаза.
— Да мы… мы никогда… Мы не могли ненавидеть тебя, — сбивчиво, хотя и дружно ответили близнецы.
Оливул положил руки на их плечи и взглянул в смуглые одинаковые лица. Волнение и робость владели сейчас всем их существом.
— Что происходит? Неужели вы боитесь меня? — удивился Белый князь, и тут в темном экране огромного монитора заметил свое отражение.
Пораженный внезапной догадкой, он медленно поднес к глазам прядь белых волос. Как по искрящемуся чистому снегу, промчался многоцветный хоровод воспоминаний: Темные Миры, бабка-отшельница — скрюченная нянька-колдунья, размытый образ отца и мальчишки-близнецы, почитавшие его как старшего брата…
Бер-Росс на несколько секунд потерял ощущение реальности и очнулся, когда крепкие руки, подхватили его с двух сторон.
— Оливул, пойми, если бы Диербруку стало известно, кто была наша мать, тебя сделали бы вечным изгнанником! Мы не могли допустить, чтобы кто-то узнал в нас Гай-Росса!.. Оливул, что с тобой?
Тот тряхнул головой и сделал предупреждающий жест, когда близнецы попытались усадить его в кресло.
— Все в порядке… Грег-Гор, зачем же ты скрывал это от меня? — голос его дрожал. — Зачем, Грег-Гор?
Юноши молчали.
— Эх, ты, дракон двуглавый, — Оливула крепко обнял братьев. — Кто открыл вам тайну?
— Мы дневники Ортского обнаружили нечаянно, — объяснил Грег.
— А потом бабку нашу нашли, — продолжил Гор. — Она нам все и рассказала: и про тебя, и про мать с отцом.
— Ладно, ребята, — Белый князь поспешно провел ладонью по щеке. — В таких случаях говорят: лучше поздно, чем никогда.
