Марина и Сергей Дяченко - Рубеж. Пентакль
– Да? – Доцент вынул из кармана пачку «Отамана». – Вообще-то можно, сигареты пока есть. А студенты… Хе-хе! Поскучают!
Все посмотрели на Сэнсея, и тому внезапно стало не по себе. Раз предложил, ему, значит, и решать. Правда, выбирать не из чего. Разве что поорать от души, надеясь, что кто-то за стеной кликнет патрульных? Не хочется.
– Подождем еще… минут двадцать, – начал он. – В конце концов…
– Погодите! – внезапно перебил Эскулап, указывая на ближайшую стену. – Вы уверены… Вы уверены, что она на прежнем месте?
9То, что проклятый бетон движется, стало ясно минут через десять. На полметра – именно на такое расстояние (плюс-минус спичечный коробок из кармана Аптекаря) Тупик сократился в длину. С «шириной» – за нее приняли сторону, где дверь, – тоже что-то происходило, но этим решили пренебречь. Быть раздавленными с двух боков или сразу с четырех – какая, собственно, разница?
За эти минуты Сэнсей сумел сделать как минимум два наблюдения.
Первое – пиво внезапно перестало напоминать о себе, вероятно, осознав сложность момента. Что не могло не радовать.
Второе… Второе – паники пока не было. Как ни странно. Все пятеро, включая самого Сэнсея, особо веселыми не казались – но не больше. Данное обстоятельство должно бы вселять оптимизм, но Сэнсею представилось, чтоначнется в этом бетонном колодце, когда Паника все-таки вспомнит о них… Нет, лучше не представлять.
Третье наблюдение осталось на совести Джульетты и Доцента, по очереди прикладывавших ухо к холодному кирпичу, загородившему дверь. Увы, глухо.
Как в танке, зачем-то уточнил Аптекарь, а Доцент не без сварливости возразил, что современному танку полагается радиостанция. А также пушка, из которой в случае крайней нужды можно и выпалить вместо сигнала «SOS».
Сэнсей не выдержал и принялся массировать ноющую лодыжку. Интересно, что бы посоветовали мудрые и боеспособные на смертном одре патриархи? Представить себя бетоном и слиться со стеной в дзэн-экстазе? Или вообще не тратить силы зря, ибо эта история все равно как-нибудь кончится. Вернее, не как-нибудь, а согласно дао каждого из присутствующих. Ну а спорить с дао…
От таких мыслей стало совсем кисло, и Сэнсей поспешил объявить Мозговой Штурм Номер Два.
– «Колодец и маятник», – откликнулся Доцент. – Сочинение алкоголика Эдгара Аллана По. Или подъездные спешат вступить с нами в контакт – или система просто схлопывается. Исправляет сбой.
– Схлопывается – вместе с нами? – вновь без особой нужды поспешил уточнить Аптекарь. – Карбонат натрия его гидролизом!..
Быстрый взгляд, брошенный в сторону Джульетты, наглядно свидетельствовал о том, что только присутствие дамы мешает ему перейти с химической терминологии на обще-употребительную.
– Может, поговорим с ним… с ними? – раздумчиво вымолвил Эскулап. – Если впасть в паранойю и допустить, что нас слышат…
– Но как поговорить? – начала было Джульетта, но тут Доцент отступил на шаг, запрокинул голову:
– Ну вы, козлы-ы-ы! Козлы драные-е-е! Какого хрена-а-а? Вам чего, яйца оторвать, мудозвоны, петухи проткнутые?!
Эхо мягкими прыжками обежало тупик, нехотя успокоилось.
Стихло.
– Ты так и лекции читаешь? – осведомился Аптекарь, доставая очередную сигарету. Доцент лишь невесело усмехнулся, Сэнсей же без особого оптимизма сообразил, что Рубикон пройден: начали орать.
Совсем худо!
– Давайте еще раз, – предложил он, невольно морщась. – Чего у нас нет, ясно. А что у нас есть? Смотрим… Двор где-то семь на семь…
– Меньше! – буркнул Аптекарь. – Снова сдвинулось.
– …Четыре бетонные стены, дверь с кирпичной кладкой. Что еще?
– Нэбо! – сообщил Доцент отчего-то с кавказским акцентом.
– И мы сами. – Джульетта обвела взглядом присутствующих. – Пятеро.
– Может, в этом и дело? – предположил Аптекарь, затягиваясь сигаретой. – В нас самих?
– В смысле за грехи? – подхватил Доцент не без странного удовольствия. – Озверелая банда подъездных – или все-таки сложная система мегаполиса, она же Вторая Природа, одушевленная согласно принципу гилозоизма, подкараулила пятерых отпетых грешников…
– Хотите поговорить об этом? – еще более странным тоном осведомился Эскулап, и Доцент, сглотнув, закашлялся.
– А если – правда? – негромко бросила Джульетта.
Странное дело – никто не возразил.
10То, что со стенами творится неладное, первым заметил Эскулап. В очередной раз промерив шагами Тупик, он коснулся рукой бетонной поверхности, неуверенно оглянулся, словно подозревая пришествие очередной галлюцинации.
– Она уже не ровная! Стена!
После чего ощупыванием бетона занялись впятером. И не без результата. Стены заметно потеплели, а главное, начали очень медленно, но очень верно изгибаться, превращая квадрат Тупика в неровный овал. Это открытие, само по себе никак не ухудшавшее и без того пиковую ситуацию, почему-то расстроило всех окончательно. Кто-то застонал – негромко, но выразительно.
Сэнсей, закусив губу, поглядел в заметно уменьшившийся квадрат синего неба с беззаботными тучками, вздохнул. Квадрат исчез, превратившись в сдавленный с боков обод.
– И что делать будем? – вновь зайдясь в кашле, осведомился Доцент. – Это становится неинтересно.
– Думать! – отрубил Сэнсей, чувствуя, что беспощадная богиня Паника смотрит с небес. – Что мы еще не заметили? Быстро! Стены, дверь дурацкая, нас пятеро…
– Пятеро! – внезапно проговорила Джульетта. – Нас почему-то именно пятеро.
Эскулап поглядел сначала на нее, затем на каждого из присутствующих. Не иначе, решил пересчитать.
– Пятеро, – наконец согласился он.
– Займемся нумерологией? – Доцент, на время справившись с кашлем, прикуривал от зажигалки. – Эсхатологический смысл числа пять…
– Слова такие, – неодобрительно заметил Аптекарь, – не говори, а? Не надо!
– Надо! – Джульетта быстро взглянула в неровный синий обод неба, дернула подбородком. – Пятеро! Может, случайность. Но, может…
И она уставилась на свою ладонь с растопыренными пальцами.
– Раз-два-три-четыре-пять, – пробормотал Аптекарь, – вышел зайчик погулять…
– Пятак. – Эскулап вытащил из кармана монетку. – Пятнашки. Пятка. Пятачок…
