Кристофер Мур - Приктическое демоноводство
– Не знаю я никакого Трэвиса.
– Он приходил к тебе сегодня днем. И ты с ним разговаривал. Я видел.
– Ты имеешь в виду страхового агента? Он хотел поговорить с моей женой.
Монстр метнулся к нему так стремительно, что Эффром рухнул на кровать. Надежда улизнуть через дверь моментально испарилась. Монстр навис над Эффромом; вонь из его пасти ошеломляла.
– Он приходил сюда за магией, и она мне нужна сейчас же, старик, а не то я развешу твои внутренности по всем карнизам.
– Он хотел поговорить с моей женой. Не знаю я ничего ни про какую магию. Может быть, ты не там приземлился. Нужно было в Вашингтоне – это там всем управляют.
Монстр схватил Эффрома и затряс, как тряпичную куклу:
– Где твоя жена, старик?
Эффром слышал, как в черепе погремушкой перекатываются мозги. От хватки чудовища сперло дыхание. Он попробовал что-то ответить, но в горле только слабо и жалко каркнуло.
– Где? – Чудовище швырнуло его на постель.
Воздух обжигающе возвращался в легкие.
– Она в Монтерее, гостит у дочери.
– Когда она вернется? Не лги мне. Я знаю, когда ты лжешь.
– Откуда?
– Только попробуй. Твои кишки отлично украсят этот интерьер.
– Утром.
– Довольно! – рявкнул монстр.
Он схватило Эффрома за плечо и потащил к дверям. Эффром почувствовал, как сустав выскочил из паза, боль пронзила всю грудь и спину. Последняя мысль, мелькнувшая в сознании, была такой: Помоги мне, Господи, я только что убил свою жену.
21
Август Рассол
– Я их нашел. Машина стоит перед домом Дженни Мастерсон.
Август Рассол ворвался домой с пакетами из магазина в каждой руке.
Джан Ген Джан в кухне сыпал соль из большой синей упаковки в кувшин с кока-колой.
Рассол поставил пакеты на каменную плиту перед очагом.
– Помоги перенести остальное – в машине еще много.
Джинн заглянул в пакеты. Один был набит сухими батареями и мотками проводов. Другой – коричневыми картонными цилиндрами дюйма четыре длиной и в дюйм диаметром. Джан Ген Джан вытащил один и принялся разглядывать. С одного торца свисал зеленый водоотталкивающий запал.
– Что это?
– Взрывные шашки. Министерство охоты и рыболовства выдает их рыбакам, чтобы отпугивать котиков от рыболовных сетей. У меня в магазине таких полно.
– Взрывные устройства против демонов бессильны.
– В грузовике еще пять пакетов. Принеси их, будь добр. – Рассол начал выкладывать шашки на плиту. – Я не знаю, сколько у нас осталось времени.
– Я что тебе – презренный раб? Вьючное животное? Неужели я, Джан Ген Джан, Царь Джиннов, должен подносить тяжести невежественному смертному, желающему покорить адского демона какими-то хлопушками?
– О Повелитель, – раздраженно ответил Рассол. – Принеси мне, пожалуйста, эти чертовы пакеты, чтобы я успел все закончить до рассвета.
– Это бесполезно.
– Я не собираюсь его взрывать. Я просто хочу узнать, где он. Если, конечно, ты не соблаговолишь воспользоваться своей великой силой и удержать его от бесчинств самостоятельно, о Царь Джиннов.
– Ты же знаешь, что не соблаговолю.
– Тащи пакеты!
– Ты – глупый, низкий и подлый человечишко, Август Рассол. Да я в мандавошках гаремных шлюх видел больше разума и сообразительности.
Джинн вышел из кухни, и его обвинительная речь заглохла в ночи. Рассол методично обматывал каждую шашку проводом из серебряного волокна, которое разогревалось, когда через него пропускали ток. Очень приблизительный метод детонации, но ночью нормальную взрывчатку найти нелегко.
Через минуту Джинн вернулся с двумя большими пакетами.
– Положи на стулья. – Рассол не оборачиваясь махнул рукой.
– В этих пакетах мука, – сообщил Джан Ген Джан. – Ты собираешься печь хлеб, Август Рассол?
22
Трэвис и Дженни
Что-то в ней было такое, от чего Трэвису неудержимо хотелось вывалить на журнальный столик всю свою жизнь, точно горсть мелочи. Пусть переберет все сама и возьмет, что понравится. Если он задержится здесь до утра, то расскажет ей про Цапа. Но не сейчас.
– Вам нравится путешествовать? – спросила Дженни.
– Устал от разъездов. Пора передохнуть.
Дженни медленно отхлебывала красное вино, расправляя платье уже в десятый раз. Их с Трэвисом все еще разделяла нейтральная зона, пролегавшая по тахте.
– Вы не похожи на страховых агентов, с которыми я раньше сталкивалась. Надеюсь, вы не обидитесь? Просто обычно они одеваются в блейзеры кричащих расцветок, и от них несет дешевым одеколоном. И все как один такие фальшивые.
– Работа такая. – Трэвис надеялся, что в технические детали работы Дженни вдаваться не станет. В страховках он ни черта не смыслил. Эту профессию он выбрал только потому, что Эффром Эллиотт принял его за страхового агента – ничего лучше Трэвис придумать не успел.
– Когда я была маленькой, к нам однажды пришел агент и продал папе страховку, – сказала Дженни. – Он собрал всю семью перед камином и сфотографировал нас “поляроидом”. Очень хороший был снимок. Папа стоял сбоку, очень гордый. А когда мы рассматривали фотографию, агент выхватил ее у папы из рук и сказал: “Какая милая семья”. А потом оторвал папу от снимка: “И как же им теперь жить дальше?” Я расплакалась. А папа очень испугался.
– Извините, Дженни, – сказал Трэвис. Лучше бы он сказал, что торгует швабрами. Интересно, есть у нее какие-нибудь травматические воспоминания о швабрах?
– Вы тоже так поступаете, Трэвис? Пугаете людей и наживаетесь на их страхах?
– А вы как считаете?
– Я же говорю – вы не похожи на обычного страхового агента.
– Дженнифер, я должен вам кое-что сказать...
– Да ничего, извините меня. Не понимаю, зачем на вас наехала. Вы делаете то, что делаете. Я тоже не думала никогда, что буду обслуживать столики.
– А чего вам хотелось? Кем вы мечтали стать в детстве?
– Честно?
– Конечно.
– Я хотела быть мамой. Мечтала о семье, муже, который меня бы любил, об уютном доме. Довольно скромные мечты, правда?
– Ничего плохого в этом нет. И что произошло?
Дженни допила вино и налила еще.
– Семью нельзя завести в одиночку.
– Но все же?
– Трэвис, мне не хочется портить вечер разговорами о моем замужестве. Я пытаюсь сейчас изменить свою жизнь.
Трэвис не стал настаивать. Дженни приняла его молчание за понимание и посветлела.
– А вы о чем мечтали?
– Честно?
– Только не говорите мне, что тоже хотели стать домохозяйкой.
– Когда я был маленьким, домохозяйками хотелось быть всем девочкам.
– Где же вы росли – в Сибири?
– В Пенсильвании. Я вырос на ферме.
– И кем же хотел стать сельский парнишка из Пенсильвании?
