Иван Афанасьев - Дни без князя
— Зрящие вполне могут обвинить в Его Высочество тех же намерениях, — заявил Ме Висаат, — Юр не смог задержать убийцу. У нас есть лишь слова Юра, да вот этот пистолет, — монах произнес новое для себя слово по слогам.
— У нас есть свидетель, способный на княжьем сходе обвинить Зрящих, — бросил князь. — Именно обвинить, а не заронить подозрения. Мы должны разделить вопрос о чернокнижном искусстве Прежних и убийство Ити Шаратхи. К первому так или иначе, окажутся причастными слишком многие: князья, монахи, простолюдины.
Ме Димешвар, подумав, согласился с князем — следует ограничиться расследованием убийства. Юр, как единственный и сомнительный свидетель, недостаточен для суда Зрящих. Но владельцы княжьего дара могут принять решение, основываясь только на его показаниях. Он, как жрец Ямы Справедливого, рекомендует созвать всех соседей, что присутствовали тогда на пиру, и в из присутствии пусть Юр предъявит свое обвинение Зрящим.
— Доказать правоту свидетеля легко, — сварливо пробормотал Ме Харуна, — Юр ведь знает, где найти этих Прежних.
Над столом воцарилось молчание. Никто не делал ментальных посылов, все угрюмо смотрели на гладкую поверхность мраморного стола.
— Боюсь, если их найдут, это нарушит порядок не только в Дастране, — прервал молчание Юрий.
— Рад, что ты это признаешь, восточный гость. Скажи прямо, на чьей ты стороне? — спросил Ме Димешвар.
— Я на стороне князя Аю Амараваты, — твердо заявил Юрий.
Остальные тоже заявили, что они поддержат владельца Дастрана, и что решение принимать ему. И Амаравата решился. Он созывал всех своих соседей на княжий суд. Едва рассвело, ментальные посылы с приглашением были отправлены всем князьям, что присутствовали на пиру в день смерти княгини.
Но задолго до рассвета, едва окончился совет, Ме Висаат позвал князя и Юрия в храм Кумбера. Он заявил, что им обоим следует выспаться, а в своем храме он обещал надежно защитить их сон. А Юрию наедине он определенно сказал, что если они с Ведмедем хотят выглядеть заслуживающими доверия, то должны участвовать в религиозных церемониях наряду со всеми жителями княжества.
Храм Кумбера должен, хотя бы издали, выглядеть, как жилище самого Кумбера — облако или заснеженная горная вершина. Высота, белизна, богатые украшения и музыка символизируют владыку севера, бога богатства и преуспевания Кумбера, сына Вичны Хранителя. Войдя в храм, князь с сопровождающими поднялись по узкой витой лестнице на второй этаж. В храмах Кумбера нет подземелий, а все подсобные помещения находились наверху.
На втором этаже, куда стекались дары храму, располагались музыкальные и школьные залы; мальчики в белых накидках провожали любопытствующими взглядами эту странную пару: князя в засаленном походном костюме и Юрия в набедренной повязке. Здесь лестница, обвиваясь вокруг опорного столба, уходила вверх. Ме Висаат пропустил своих гостей вперед, что-то жестами показав жестами другим жрецам.
Князю было уже все равно, он засыпал на ходу. Весь третий этаж опоясывал коридор. Монах свернул в небольшую комнату, все убранство которой составляли несколько подушек на полу, да длинная скамья стены. На нее и улегся князь без вопросов и, не спрашивая разрешения, как у себя. Впрочем, он и так у себя дома, в своем княжестве. Юрий принял позу для медитации.
— Тебя я разбужу через три сотни дрит, — пообещал Ме Висаат, уходя.
Кондрахин настроил свое сознание на пробуждение при любой опасности и погрузился в медитативный отдых. Проснулся он еще до того, как монах вновь поднялся на третий этаж храма. Предоставленный самому себе, Юрий спустился вниз.
Кумбер любит богатство. Ему дарят украшения, самоцветы, музыкальные инструменты. Простолюдины почитают Кумбера только в дни храмовых празднеств, когда храм устраивает за свой счет музыкальные представления, и даже выставляет даровое угощение. А князья и купцы привыкли делать подношения Кумберу перед принятием важных решений. Босяки, подобные Юрию, в храм вообще не допускались.
Кондрахин вышел на улицу, соображая, где раздобыть денег. Изобразить почитание богов, не располагая средствами, затруднительно. В храме Асвата можно, конечно, совершенно бесплатно встретить восход солнца на вершине ступенчатой пирамиды. Но вот, чтобы обвести украшенного коня вокруг той же пирамиды, уже следует заплатить жрецу храма. А подарки? Асват не столь требователен, как Кумбер, но и его излюбленные игрушки: зеркала, прозрачные бусы, стеклянная посуда тоже стоят денег.
Кондрахин хмыкнул, вспоминая, что обряды почитания Мамуха Начального осуществляются на брачном ложе. Достаточно найти женщину, готовую разделить с тобой положенный ритуал. Ну и ложе, конечно. Но и здесь наличие денег весьма способствует свершению столь почитаемых Мамухом Всадником обрядов. Впрочем, будь даже у него деньги, женщиной он заинтересоваться не сможет. Астральные способности у мужчин не совместимы с половой жизнью.
"Интересно, а как же князья? Они же все семейные!" В очередной раз Кондрахин подумал, что преподнесенные ему Просветленными истины не выдерживают проверки практикой. Однако князья князьями, а он на самом деле не испытывал к женщинам совершенно никакого влечения. "Любопытно, а как с этим обстоят дела у Ведмедя? Он, судя по словам Кудеяра, женат и дети у него есть. Там, на Тегле. Но что-то он никогда про них не вспоминает. А ведь княжич к нему тянется, как к родному".
Юрий отправил ведуну послание, не требующее ответа. Он сам, своим решением повелевал Ведмедю, княжичу и слугам возвращаться. Во дворце Кондрахин отдал приказ Суру взять лошадей и отправляться встречать Аю Васанту, показав ему на карте расположение поляны. Затем землянин навестил Дрипура и попросил того одеть его в соответствии с положением богатого заморского гостя.
Управляющий не удивился, лишь пробормотал себе под нос, что он, Дрипур, всегда понимал, кто есть кто. Шелковые алые шаровары, зеленый камзол, высокие серые сапоги. На шее — золотая цепь, несколько перстней на пальцах. Юрий с безмятежностью вельможи выдержал процедуру омовения, которую помогали осуществить две молоденькие служанки. В самом деле, не надевать же чистую одежду на грязное тело?
— Скажи, Дрипур, кого в Руге можно назвать богатым человеком?
Ответа Кондрахин не слушал. Достаточно было задать вопрос, как мысли человека приобретали требуемое направление. Оставалось только прочитать их. Задача, требующая известного напряжения, вполне себя окупающего. Словесный ответ всегда содержал значительно меньше сведений, чем породившие его мысли.
Запомнив имена нескольких местных богатеев, Юрий отправился в Руг. Рассуждал он просто: не может быть, чтобы из нескольких богачей не нашлось ни одного, подверженного тайным порокам. Кто-то должен что-либо скрывать. Здешние жители поднаторели в искусстве сокрытия своих мыслей. Но скрывать мысли во время разговора, когда тебе умело задают неожиданные вопросы — это сложнейшее искусство. В принципе, Кондрахину не составляло труда обобрать кого угодно, но это противоречило его моральным принципам, как он их себе сформировал еще в военной Европе. Деньги надо отбирать у негодяев.
