Кристофер Сташеф - Волшебник и узурпатор
— А какая разница?
— Добрая магия защищает людей, помогает им обрести благополучие. Злая магия приносит им вред.
Некоторое время Алеа обдумывала услышанное, затем спросила:
— Значит, можно судить только по результату?
— Нет. Все зависит от того, с какой целью используется магия, а также с помощью каких символов и заклинаний. Колдун использует черепа, кровь, ножи — то, что ассоциируется со страданием и смертью. Добрый же волшебник пользуется растениями, перьями, землей и водой.
— Значит, этот Куллерво был колдуном?
— Он был довольно неприятный тип, — медленно ответил Гар, — но Куллерво жил в неволе и вырос злым и мстительным. В конце концов это его и погубило, а также то, что он оказался не в том месте не в то время. Да и всю жизнь прожил вдалеке от людей. Не знал, как общаться с людьми.
— Они приняли его, когда он вернулся домой?
— Поначалу да, — сказал Гар.
Некоторое время он молчал. Алеа ждала продолжения.
— Давным-давно, — произнес Гар, — один человек сказал: «Тот, кто ищет мести, постепенно разрушает самого себя». — На мгновение он задумался, затем добавил:
— Это единственная мудрая мысль, ему принадлежащая.
— Так значит, он не был мудрецом?
— Нет, он был правителем, хотя ему приходилось делиться своей властью. Правители могут быть умными и проницательными, но они используют разум и волю только для того, чтобы увеличить свою власть, и не стараются понять окружающий мир и место человека в нем. Думаю, что среди них по-настоящему мудрых людей было мало. Наверное, именно поэтому мы их и помним.
Алеа поняла, к чему он клонит.
— Значит, ты не ищешь мести.
— Нет, — улыбнулся Гар. — Зато я ищу величайшее добро из того, что возможно. Полагаю, останься я дома, мучимый жаждой возмездия, то ничего бы не достиг в этой жизни. — И, немного подумав, добавил:
— Правда, я не совсем в этом уверен.
— Десятки тысяч людей на десятке планет наверняка сказали бы, что достиг, и многого, — возразила Алеа.
По крайней мере Гар хоть немного поведал о своем прошлом.
* * *В следующей деревне им тоже оказали радушный прием — в который раз их приход стал поводом для импровизированного праздника. Долгими зимними вечерами люди здесь ткали шерсть и тонкие, напоминающие шелк ткани. Они были рады совершить обмен, и путники поняли, что извлекли неплохую выгоду, поменяв оставшийся фарфор и статуэтки.
Одна молодая женщина была на сносях, и женщина постарше заметила Алеа, которая беспокойно посматривала на будущую мать.
— Это ее первый ребенок. Мы все молимся, чтобы роды были легкими.
— Конечно, — сказала Алеа. — Но разве есть серьезный повод беспокоиться больше, чем за любую другую женщину, которая впервые станет матерью?
— Дело в том, что повитуха умерла, а ее ученица еще ни разу самостоятельно не принимала роды. Вот она и нервничает.
— Неудивительно, — улыбнувшись, ответила Алеа. — Я часто помогала принимать роды и немного разбираюсь в этом. Если будет необходимость — позовите меня.
Женщина удивленно взглянула на нее, затем улыбнулась и взяла за руку.
— Да благословит тебя богиня! Меня зовут Маша.
— А я Алеа. — Она пожала руку свой собеседнице.
— Надеюсь, мы обойдемся сами, но если возникнут трудности — обязательно позовем.
Так оно и вышло.
Глава 12
Ее позвали в полночь. За помощью прибежала двенадцатилетняя девчушка, от испуга бледнее мела.
— Пожалуйста, тетя, ты не поможешь нашей Агнели? Уж она бедняжка так мучается малышом, так мучается!
Гар приподнялся с постели у очага.
— Я тоже могу...
— Нет, не ты, а я, — перебила его Алеа. — В деревнях вроде этой принимать роды — женское дело. По крайней мере пока жизнь матери вне опасности.
— Но я ведь лекарь, — возразил Гар надтреснутым старческим голосом.
— Тогда исцелися сам, — огрызнулась Алеа. — Если потребуется кесарево сечение, мы тебя позовем.
— Ты уверена?
— Не беспокойся, я многому научилась благодаря Геркаймеру, — успокоила его Алеа. — И первым делом искусству принимать роды.
— Вот оно как? — удивился Гар.
— А ты как думал? Просто мне хотелось убедиться, что это порождение мужских рук и ума знает, что на свете существуют еще и женщины с их женскими проблемами. Так что спи, друг мой, и ни о чем не беспокойся.
Гар улыбнулся. Ему понравилось, что Алеа назвала его «другом». Она улыбнулась в ответ и вышла.
В доме, куда ее привели, раздавались крики Агнели. Новоявленной повитухе тотчас захотелось развернуться и кинуться прочь, тем более что роженица наверняка не заметила ее прихода. Но Алеа одернула себя и решительным шагом подошла к кровати.
— Сколько продолжаются роды? — деловито поинтересовалась она.
— С заката, — ответила мать страдалицы, немолодая женщина с измученным лицом.
Она сидела рядом с дочерью, вытирая ей лоб куском влажной ткани.
— Ну, это еще не долго! — успокоила роженицу Алеа и села рядом.
— Нет, ребенок вроде уже на подходе, но никак не хочет показать головку.
— Что ж, наверно, ему виднее, — грустно пошутила Алеа. — Будь у меня такой же теплый и надежный дом, я бы ни за что не торопилась его покинуть.
С этими словами она положила руки роженице на живот, а сама уставилась куда-то в пространство.
Мать Агнели что-то сказала, но одна из женщин положила ей на плечо руку.
— Тс-с, она прислушивается к ребенку. — Мать в благоговейном ужасе уставилась на ночную гостью и закрыла рот.
Алеа же прислушивалась к сознанию ребенка. Слов, конечно, она не слышала, только чистые, незамутненные эмоции в первозданном виде. Ага, испуг, и когда во время схваток Агнели заходилась в крике, к испугу примешивалось что-то еще, похожее на щипок, а затем на обморок.
Схватка прошла, и Агнели без сил распласталась в постели, хватая ртом воздух.
— Ребенок идет вперед ножками, а те запутались в пуповине. Хуже всего, что пуповина пережата между одной ножкой и тазовой костью. Стоит ребенку пошевелиться, как пуповина пережимается и ему нечем дышать.
— Значит, ребенок задохнется? — воскликнула мать роженицы.
— Он вообще не сможет появиться на свет, если мы не высвободим пуповину, — предупредила Алеа.
— Но как? — прошептала мать, в глазах ее читался ужас.
— Мне нужна гладкая палочка, — сказала Алеа, — длиной фута два, с раздвоенным концом.
Одна из женщин вышла за дверь. Пока ее не было, Алеа держала Агнели за руку и успокаивала, пока та мучилась схватками. В перерыве между ними она мысленно позвала Гара.
— Слушаю, — отозвался тот.
По всей видимости, он не спал — ждал, когда Алеа позовет его на помощь.
