разные - Журнал ТЕХНИКА-МОЛОДЕЖИ. Сборник фантастики 2006
Однако вскоре мысли его приняли более спокойный ход. Он убедил себя в том, что просто заснул, стоя на эскалаторе, — в последнее время он очень мало спал, так как с головой ушёл в работу, — и тут же проснулся. Он знал, что такое бывает от усталости.
Придя домой, он, чтобы окончательно успокоиться, достал из кейса бумаги и занялся возникшей несколько дней назад проблемой. Решение пришло быстро, красивое и эффективное. Новак повеселел. Сомневаться в собственном уме не было никаких оснований. «Надо больше отдыхать», — сказал он себе, и последующие несколько дней следовал этому правилу.
Ничего необычного не случалось.
Но вот однажды, стоя в институтском буфете со своим приятелем Бронски, Новак вдруг почувствовал приближение знакомого ощущения. В следующий момент светлое и просторное помещение буфета превратилось в мрачную бетонную пещеру, освещённую горящими вполнакала ртутными лампами. Вместо ароматов еды в воздухе стоял запах дезинфекции.
Бронски, только что рассказывавший какую-то историю, замер с полуоткрытым ртом, должно быть, поражённый переменой в лице Карела. Тот, в свою очередь, был поражён переменой в лице своего приятеля. Это лицо постарело сразу лет на двадцать. Оно стало землисто-серым, с мешками под глазами. На голове у Бронски почти не осталось волос. Его элегантный костюм превратился в бесформенный серый комбинезон с нашитым на груди номером ЕА3916.
— Да что с тобой, Карел? — воскликнул Бронски, и Новак очнулся. Всё вернулось на свои места.
— Н-ничего, — ответил Новак. — Мне показалось, что я не выключил генератор, а потом я вспомнил, что обесточил весь стенд.
— У тебя был такой вид, словно ты увидел привидение, — усмехнулся Бронски.
Они взяли обед и сели за столик. Новак огляделся. В буфете было мало народу, и никто не мог их услышать.
— Слушай, Филипп, — спросил он приглушённым голосом, — тебе никогда не приходилось видеть то, чего нет?
— Приходилось, — ответил Бронски, — и приходится каждую ночь.
— Нет, я не имею в виду сны. С тобой не случалось, что ты видишь нечто не существующее в реальности, оставаясь при этом в здравом уме и твёрдой памяти?
— Ты хочешь сказать, что сейчас с тобой произошло что-то подобное?
— Ну видишь ли… в некотором роде…
— Обратись к врачу, — сухо сказал Бронски, непроизвольно отодвигаясь.
«Ну, конечно, — подумал Новак, — сумасшедшие вызывают брезгливость и опасение».
— Да нет же, ты меня не так понял, — заторопился он, — это не галлюцинация. Я не увидел ничего совершенно отвлечённого, вроде чёрта или белых мышей. Просто реальность как бы изменилась. Кстати, тебе ничего не говорит шифр ЕА3916?
— Ничего. Какое-то шестнадцатиричное число?
— Возможно.
— Слушай, ты мне положительно не нравишься. Я тебе серьёзно рекомендую обратиться к врачу.
— Да нет же, это всё ерунда. Разве я похож на психа? Просто я несколько часов работал в лаборатории с эфирами, вот и нанюхался.
— Даты, оказывается, токсикоман!
Разговор удалось замять, но ощущение сосущей тоски осталось.
Весь остаток дня Новак был невнимателен и чуть было не сжёг дорогостоящий усилитель. «Пора проситься в отпуск», — подумал он. Однако начальник не отпустил его, сославшись на большой объём работы. Настаивать Новак не стал, так как не мог открыть истинную причину.
Следующий приступ случился с ним через два дня. Начался он в лифте. Взглянув в щель между дверями, Новак понял, что едет не вверх, а вниз. Больше вокруг ничего не изменилось, и, за неимением других объектов, он принялся осматривать себя. Новак обнаружил, что облачён в такой же комбинезон, какой ему привиделся на Бронски, только номер его ЕС2141.
Тут лифт остановился, и Новак вышел в коридор. Над головой у него оказались две толстые трубы, вероятно, для подвода газа, а прямо перед собой он увидел тяжёлую металлическую дверь с мощным вентилем, словно в каком-нибудь банке. У двери стоял солдат с автоматом и внимательно смотрел на Новака. Карел испугался и хотел сделать шаг назад, но тут странная картина растворилась, и он спокойно вошёл в лабораторию.
В тот же день Новак пошёл к врачу.
Врач, полный лысеющий добродушный человек, выслушал его с большим вниманием, а потом заговорил ободряюще:
— Вам не стоит волноваться. Конечно, это весьма неприятный симптом, и вам следует обратить внимание на своё здоровье. Но, уверяю вас, здесь нет ничего неизлечимого. Такие случаи бывают…
Он ещё чего-то говорил, но Карел не слушал, потому что мир перед его глазами вновь преобразился. Уютный кабинет доктора с цветами на окнах превратился в бетонную камеру без окон, освещённую, как и в предыдущих случаях, тусклым мигающим светом. На потолке темнело сырое пятно. Единственным источником света служила лампочка без плафона либо абажура — просто электрическая лампа, свисающая с потолка на двух проводах. На стене висел репродуктор, из которого доносились хрипы и шипение. Доктор утратил своё добродушное выражение, зато приобрёл тёмную униформу.
Но больше всего удивило Новака то, что рядом с доктором появился ещё один человек. Высокий и худой, в грязном белом халате, из-под которого виднелись заправленные в сапоги брюки, он стоял под лампой, набирая какую-то жидкость в шприц. В этот момент треск в репродукторе обрёл некоторую членораздельность, и доктор умолк, прислушиваясь.
«Последнее информационное сообщение… Противником нанесён ракетный удар по секторам 12С, 14А и 10Е. По данным сейсмодатчиков, нанесён ещё ряд ударов северо-восточнее… Полностью утрачена связь… Заводы третьей линии, вероятно, полностью разрушены… В то же время… данные уцелевших космических систем… нами нанесён массированный ракетный удар по стратегическим пунктам противника. Есть вероятность… утрачена связь с Генеральным штабом… Предположительные потери противника… миллионов… системы жизнеобеспечения… разработка новых видов… недостаток воздуха… нашими инженерами… победного конца…»
Всё потонуло в треске помех.
— Что скажете? — спросил врач длинного.
— Вы знаете, — пожал плечами тот. — Я предпочитаю ликвидировать.
— Легко сказать, — скривился врач. — Новак ценный специалист. Мы не можем бросаться индексами ЕС.
— Но это же почти необратимо. Может кончиться полной ремиссией.
— Вот тогда и ликвидируем, — врач взглянул на Новака и переменился в лице. — Колите! Колите сейчас же!
Длинный бросился на Новака, ухватил его за подбородок и вонзил иглу в шею. В то же мгновение длинный исчез, бетонный бокс стал кабинетом, а доктор расплылся в улыбке.
