Сергей Синякин - Злая ласка звездной руки
Впрочем, удивляться здесь было нечему - каждый новый пришедший к власти вождь вел себя подобно глупым птицам и гадил на своего предшественника. Говорят, что родимое пятно на голове одного из российских вождей явилось следствием одной меткой вороны. Да и падение его преемника с моста через Москву-реку явилось следствием ничем не спровоцированного нападения хищной вороньей стаи. Даже удивительно, что в этот день необычайной вороньей активности генерал Сергеев прошел по аллее без особого урона для своего щегольского мундира.
Александр Уранович, не оборачиваясь, поинтересовался:
- Все нормально?
- Да, - сказал генерал. Сейчас он даже был благодарен царедворцу за то, что тот не смотрит на него. В другое время он бы был встревожен таким невниманием человека, от которого в немалой степени зависела его судьба. - Все нормально, если можно так выразиться. Города Михайловка отныне на карте нет. Следовательно, никаких проблем тоже нет. Наши потери - три огнеметных танка и двенадцать человек. Хотя нет... людей потеряно несколько больше. Группа специального назначения погибла при возвращении к месту дислокации. Все двенадцать человек во главе с прапорщиком Кикилашвили... Большая потеря для спецназа... Судя по всему, произошла самосработка ручного огнеметного комплекса "Оса" прямо в автомашине.
- Деньги им были выданы? - все так же, не оборачиваясь, спросил Крымов.
Деньги были обещаны группе Кикилашвили по возвращении на базу, но генерал решил, что главе кремлевской администрации это знать не обязательно. Поэтому он, не задумываясь, сказал:
- Да, выдали. Пять миллионов долларов... Видимо, они сгорели в машине вместе с людьми.
На этот раз Крымов повернулся к генералу, остренько резанул его взглядом из-под тонких очечков в золотой оправе, выжидательно помолчал, потом примирительно сказал:
- Ну что же... Ничего не поделаешь, генерал... Хотя вы могли бы в этой ситуации не торопиться.
Генерал Сергеев выдержал его взгляд. За внешней невозмутимостью генерал прятал искреннее возмущение функционером. "Нет, господин Крымов, - внутренне усмехнулся он. - Это не ваша прибыль. Не ваша".
- Завтра похороны, - сказал Крымов. - Как вы знаете, наш Президент сегодня улетает в Соединенные Штаты на встречу трех глав... Мы тут посовещались и решили, что от Министерства обороны на гражданской панихиде будете выступать вы. Ну и вся подготовка к похоронам ложится, разумеется, на ваши плечи. С сегодняшнего дня Министерство обороны возглавляет новый министр, и его фамилия Сергеев. Конечно, некоторое время придется походить в роли исполняющего обязанности. Смею уверить, что этот период не будет слишком долгим. Президент меня в этом уверил вчера. Ему нравятся люди, способные принимать самостоятельные решения.
Все было оговорено накануне, пост министра обороны был платой за генеральскую самостоятельность. Тем не менее Сергеев ощутил прилив какой-то восторженности и даже некоторой чувствительности, от которой засвербило в носу.
- Постараюсь оправдать, - неловко сказал он. Крымов вернулся за стол, некоторое время смотрел на генерала, потом снова уткнул в бумаги остренький носик.
- Вы уже оправдали, Александр Яковлевич, - пробормотал он. - Вы здорово выручали шефа. А он не из тех, кто забывает о благодарности.
Они еще немного поговорили. Крымов задал генералу несколько незначащих дежурных вопросов об остановке в войсках, о борьбе с "дедовщиной", о снабжении армейских подразделений. Царицынской области они в своих разговорах больше не касались, по взаимной договоренности эта тема стала запретной. Словно в Небесной канцелярии белокрылый канцелярист просгавил на докладную записку о проведенной операции гриф секретности. Впрочем, так оно и было - отныне нельзя было даже вспоминать о произошедшем, позади оставались кровь и позор, впереди процветание и величие, которому могло только повредить упоминание о кровавом позоре. Но это Сергееву так лишь казалось, Крымов о Михайловке заговорил. И вспомнил он о ней в самый неподходящий момент, когда генерал с облегчением считал, что их беседа подходит к благополучному завершению.
- Да, - сказал Крымов. - Думаю, что нам с вами придется еще раз побывать на пепелище. Откладывать не надо. Это даже лучше, когда головешки еще тлеют. Нагляднее все получается. Пригласим газетчиков, телевизионщиков - пусть видят, что русские случившейся трагедии от мира не таят. Мы, Александр Яковлевич, общество открытое. Нет у нас в Михайловке и не было никогда секретных лабораторий. Была инвазия неизвестных сил. Вы готовьтесь, вас журналисты каверзными вопросами особенно донимать будут! Все-таки будущий министр обороны, а?
Они попрощались. Видно было, что Крымов успокоился - ладошка у него теперь была сухой и под глазами усмешка стянула сеточку веселых морщинок. Темная бородка с густыми вкраплениями седины торчала уже задорно и весело.
- А о сгоревших деньгах не волнуйтесь, - неожиданно сказал Крымов, делая упор на "сгоревших". - На бюджете вашего министерства это никаким образом не скажется. Мы их спишем из внебюджетного фонда. Сами понимаете... - Глава администрации так выразительно пошевелил пальцами, что генерал понял - делиться все равно придется.
Возвращался генерал Сергеев по той же аллее, которой он шел к Крымову. На деревьях каркало воронье, еще переживающее очередную схватку с кремлевскими охранниками, в которой была зафиксирована уже неизменная ничья. Чувствовал себя Сергеев отвратительно. У него даже уши горели, хотя уличивший его в воровсте сановник недвусмысленно дал понять, что был бы не против оказаться в числе людей, которые пять миллионов станут делить. Более всего генерал был зол на систему, которая заставляла его жить по скотским законам. Он даже немного завидовал Грошеву, который нашел мужество выстрелить себе в голову. Александр Яковлевич слишком любил жизнь, чтобы отважиться на подобный поступок. И все-таки он чувствовал собственную неполноценность. Чего греха таить, дерьмом себя чувствовал генерал Сергеев! Не зря же на него даже вороны гадить не хотели...
12. ЦАРИЦЫН, 9 СЕНТЯБРЯ 2006 ГОДА
Утром в номер Кунжакова позвонила горничная. Девушка была лет двадцати, прелестное такое создание с вертлявенькой походкой и кокетливо стреляющими глазками. Она была, конечно, не из тех, чьи родители в милиции высокие посты занимают. Кто бы разрешил ей ночью рядом с командированными мужиками находиться. Будь у Кунжакова дочка, он бы ни в жизнь не позволил ей работать в подобном месте, особенно по ночам. Совратят ведь эти похотливые козлы, непременно совратят. В другое время и сам Андрей Николаевич не преминул бы пофлиртовать с хорошенькой девицей, которая, судя по ее взглядам, неплохо знала жизнь. Но после бессонной ночи ему даже разговаривать не хотелось.
