Герберт Уэллс - Остров доктора Моро (пер. Быкова)
Безъ сомнѣнія, со мною также произошли странныя перемѣны. Одежда висѣла на мнѣ клочьями, сквозь нее проглядывала темнокрасная кожа. Мои длинные волосы совершенно спутались, и мнѣ часто говорятъ, что и теперь еще мои глаза обладаютъ особеннымъ блескомъ и удивительною быстротою.
Вначалѣ я проводилъ дня на песчаномъ берегу, разсматривая горизонтъ и прося Провидѣніе о помощи. Мой разсчетъ на ежегодное прибытіе къ острову шкуны «Chance-Rouge» не оправдался. Пять разъ на горизонтѣ показывались паруса и три раза — клубы дыма, но ни одно судно не пристало къ берегу. У меня всегда былъ на готовѣ громадный костеръ; однако, внѣ всякаго сомнѣнія, вулканическое происхожденіе острова дѣлало всѣ объясненія излишними.
Было около половины сентября или октября, когда мысль о постройкѣ плота крѣпко запала мнѣ въ голову. Къ этому-же времени рука совершенно зажила, и къ моимъ услугамъ снова были обѣ руки. Съ перваго-же шага меня поразило мое безсиліе. Я никогда въ своей жизни не занимался не только плотничьимъ трудомъ, но и вообще какою-то ни было ручною работою и теперь все время проводилъ въ лѣсу, рубя деревья и пробуя вязать ихъ между собою. У меня не было подъ руками никакихъ веревокъ, и я не могъ найти ничего, что бы послужило мнѣ для скрѣпленія плота; ни одна изъ породъ въ изобиліи ростущихъ ліанъ не казалась достаточно гибкой и прочной, а не смотря на весь свой запасъ научныхъ познаній, мнѣ не найти было средства сдѣлать ліаны прочными и гибкими. Въ теченіе болѣе пятнадцати дней рылся я въ развалинахъ ограды и на берегу, въ мѣстѣ сожженія шлюпокъ, отыскивая гвозди или другіе желѣзные кусочки, могущіе послужить мнѣ на пользу. Время отъ времени нѣкоторые изъ звѣрей приходили созерцать меня и убѣгали большими прыжками прочь при моемъ крикѣ на нихъ. Затѣмъ наступилъ періодъ грозъ, бурь и проливныхъ дождей, сильно замедлявшій мою работу; однако, въ концѣ концовъ, мой плотъ былъ оконченъ.
Я восхищался своимъ произведеніемъ. Но за недостаткомъ практическаго ума, который составлялъ постоянное мое несчастіе, я строилъ плотъ въ разстояніи болѣе одной версты отъ моря, и, прежде чѣмъ дотащилъ его до послѣдняго, онъ развалился. Можетъ быть, это было счастьемъ для меня, случившись до моего отправленія въ открытое море; однако, въ первый моментъ ударъ былъ такъ тяжелъ, что въ продолженіе нѣсколькихъ дней я не могъ взяться ни за какую работу и блуждалъ по берегу, созерцая волны и помышляя о смерти.
Но, конечно, мнѣ не хотѣлось помирать, и одинъ случая заставилъ меня вновь взяться за дѣло, показавъ, какимъ безуміемъ съ моей стороны было проводить время въ бездѣйствіи, когда сосѣдство чудовищъ грозило мнѣ съ каждымъ днемъ все большими опасностями.
Я лежалъ подъ тѣнью сохранившейся части стѣны ограды, блуждая взоромъ по морю, какъ вдругъ вздрогнулъ отъ прикосновенія чего-холоднаго къ моимъ ногамъ и, обернувшись, увидѣлъ тихохода, мигающаго передо мною своими глазами.
Онъ уже давно утратилъ даръ слова и быстроту походки, ого длинная шерсть день ото дня становилась гуще, а твердые когти — болѣе согнутыми. Когда онъ увидѣлъ, что привлекъ мое вниманіе, то захрюкалъ какъ-то особенно, удалился немного въ кусты и снова повернулся ко мнѣ.
Сперва я не понялъ, но потомъ уразумѣлъ: онъ хотѣлъ, повидимому, чтобы я послѣдовалъ за нимъ, что я и сдѣлалъ, въ концѣ концовъ, хотя медленно, такъ какъ было очень жарко. Когда мы добрались съ нимъ до деревьевъ, тихоходъ взобрался на нихъ, ибо ему легче было двигаться по свѣшивающимся съ деревьевъ ліанамъ, чѣмъ по землѣ.
Вдругъ, на истоптанномъ мѣстѣ, моимъ глазамъ представилась ужасная группа. Мой Сенъ-Бернаръ мертвымъ лежалъ на землѣ, а подлѣ него на корточкахъ сидѣла Гіена-Свинья, съ наслажденіемъ хрюкая и фыркая, и сжимала въ ужасныхъ когтяхъ своихъ еще трепещущее тѣло противника. При моемъ приближеніи, чудовище подняло на меня свои сверкающіе глаза и, закусивъ окровавленными зубами губы, грозно заворчало. Оно не оказалось ни испуганнымъ, ни пристыженнымъ, послѣдніе слѣды человѣчества исчезли въ немъ. Я сдѣлалъ шагъ впередъ, остановился и вынулъ свой револьверъ. Наконецъ-то, мы находились лицомъ къ лицу.
Звѣрь не дѣлалъ никакой попытки къ бѣгству. Его шерсть ощетинилась, уши пригнулись, и весь онъ съежился. Я прицѣлился между глазъ и выстрѣлилъ. Въ тотъ-же моментъ чудовище громаднымъ прыжкомъ кинулось на меня и опрокинуло, какъ кеглю. Оно пыталось схватить своими безобразными когтями мою голову, но неразсчитанный прыжокъ унесъ его дальше, и я очутился какъ разъ подъ всѣмъ его туловищемъ. Къ счастью, зарядъ попалъ въ намѣченное мною мѣсто, и чудовище испустило духъ уже во время своего прыжка. Съ трудомъ освободившись изъ подъ его тяжелаго тѣла, я поднялся, весь дрожа, и посмотрѣлъ на звѣря, трепетавшаго еще въ послѣдней агоніи. Итакъ одной опасностью стало меньше; однако, это было только первое возвращеніе къ своимъ прежнимъ животнымъ инстинктамъ изъ цѣлаго ряда другихъ, которыя, по моему твердому убѣжденію, должны были произойти.
Я сжегъ оба трупа на кучѣ хвороста. Теперь для меня стало ясна необходимость немедленно покинуть островъ, такъ какъ моя гибель была не болѣе какъ вопросомъ дня. За исключеніемъ одного или двухъ, всѣ чудовища уже оставили оврагъ, чтобы устроить по своему вкусу берлоги среди чащи острова. Они рѣдко бродили днемъ и большая часть изъ нихъ спала отъ зари и до вечера, такъ что островъ могъ покачаться кому-нибудь изъ вновь прибывшихъ на него пустыннымъ. Ночью-же воздухъ наполнялся ихъ перекличками и воемъ. Мнѣ пришла мысль о полномъ истребленіи ихъ — устроить западни и перерѣзать всѣхъ. Будь у меня въ достаточномъ количествѣ патроны, я, ни минуты не колеблясь, принялся-бы за истребленіе, звѣрей, такъ какъ кровожадныхъ хищниковъ оставалось не болѣе двадцати, самые свирѣпые были уже убиты. Послѣ смерти моего послѣдняго друга Человѣка-Собаки, я усвоилъ себѣ привычку въ большей ни меньшей степени спать днемъ, чтобы ночью быть насторожѣ. Въ моей хижинѣ среди развалинъ ограды входное отверстіе было настолько съужено мною, что въ него нельзя было попасть, не производя значительнаго шума. Чудовища, къ тому же, позабыли разводить огонь, и ими овладѣвала боязнь при видѣ пламени. Еще разъ принялся я со страстью собирать и связывать колья и сучья для плота, на которомъ могъ-бы бѣжать, но встрѣтилъ тысячу затрудненій.
Во время прохожденія мною учебнаго курса въ заведеніяхъ еще не введена была система Слойда, и неловкость моихъ рукъ сказывалась на каждомъ шагу. Однако, такъ или иначе, послѣ многихъ усилій мнѣ удалось привести свое дѣло къ концу, и на этотъ разъ я особенно позаботился о прочности плота. Меня сильно смущало то обстоятельство, что мнѣ придется плыть по рѣдко посѣщаемымъ водамъ. Я попробовалъ изготовить себѣ немного глиняной посуды, но почва острова не содержала въ себѣ глины. Напрягая всѣ свои способности ума и стараясь разрѣшить послѣднюю задачу, я обошелъ островъ со всѣхъ сторонъ, но безъ успѣха. По временамъ на меня нападали припадки бѣшенства, и въ такія минуты возбужденія я безцѣльно рубилъ топоромъ ни въ чемъ неповинныя пальмы.
