разные - Журнал ТЕХНИКА-МОЛОДЕЖИ. Сборник фантастики 2011
— Боюсь, что рискнут. Блефовать до бесконечности мы не можем. Рано или поздно они поймут, что мы с нашим хвалёным оружием здесь лишь как огородное пугало с метлой.
Я кивнул. Три года назад демонстрация боевой мощи Земли, показательные ракетные залпы и боевые лазеры в действии произвели на императора сильнейшее впечатление. Долгое время после этого он перед нами заискивал. Каждый день присылал караваны с подарками и послов, сулящих золотые горы, если мы уберёмся с перешейка или не станем препятствовать прохождению через него войск. Караваны неизменно отсылались обратно, послы получали отказ. На вкрадчивые вопросы «почему» полковник лаконично отвечал «из принципа», после чего не добившиеся успеха дипломаты отзывались и сменялись новыми. Потом сменяться перестали. Даров тоже больше не слали, вместо купцов появились воины, и начались провокации. Нападение отряда неизвестных на часового. Пущенная из перелеска стрела. Имитация прорыва на восточном фланге.
Мы не отвечали. Карать мы были не вправе. Воевать — не вправе тоже. Принцип невмешательства не позволял даже толком огрызнуться.
— Я вот почему тебя позвал, Митч, — сказал, глядя в сторону, полковник.
— Может статься, нам придётся в одночасье уносить отсюда ноги. И тогда пограничные крепости падут все до одной в течение недели. Мужчин вырежут, женщин… сам понимаешь, что с ними будет. И я подумал, что ты захочешь спасти ту девочку.
— Как спасти? — опешил я.
— Я оформлю увольнительную на день. Возьмёшь пару ребят и вертолёт, за сутки вы обернётесь. Заберёшь её с собой.
— Как с собой? — переспросил я ошалело. — Куда? Что я буду с ней делать, сэр?
Полковник поднялся.
— Вы свободны, капитан Митчелл, — сказал он. — Идите.
Нас атаковали через трое суток, ночью.
С обоих флангов и по центру. Пехотой и кавалерией с суши, флотилией парусников и гребных ботов с моря. Полковник Токугава приказал активировать заградительные барьеры, первый эшелон атакующих в них увяз, и это дало нам несколько часов форы.
Вертолётную роту эвакуировали последней. Одна за другой машины покидали ангар и после короткого перелёта исчезали в трюмах грузовозов. Наконец под крышей остался один, последний вертолёт, мой. Токугава появился в ангаре как раз, когда я собирался залезть в кабину.
— Капитан Митчелл! — крикнул он.
— Да, сэр! — я подбежал, вытянулся, козырнул.
— Дерьмо вы, капитан Митчелл, — сказал полковник, — вонючее гнилое дерьмо.
Он повернулся и пошагал прочь.
АСТАОн прилетел ко мне на огромной, страшенной железной птице. Она описала над дворцом круг и приземлилась на площади напротив парадного входа.
Под испуганные крики и вопли я, задыхаясь, бежала через площадь к нему, едва одетая, простоволосая. Я бросилась ему на шею, но он, небрежно чмокнув в лоб, отстранил меня и спросил:
— Где твой отец?
— У с-себя, — запинаясь, ответила я. — Т-ты… Ты, значит, п-прилетел не ко мне, а к нему?
— К тебе, к тебе. Пошли.
Через пять минут Митч просил у отца моей руки. Просил в таких словах и выражениях, которые любого знатока этикета привели бы в ужас. Первый раз в жизни я видела отца настолько растерянным и ошеломлённым. Он едва выговаривал слова и лишь бормотал неразборчиво о чести, которую непонятно кто невесть кому оказал.
Не дослушав, Митч ухватил меня за руку и повлёк прочь.
МИТЧС крепостной стены накапливающиеся перед атакой войска смотрелись суетливым, аляповато пёстрым цыганским табором. Я глядел на них и пытался накопить в себе злость. Злости не было, была лишь досада на собственную глупость. Подохнуть из-за девчонки, никакой, чужой, даже чуждой, наивной средневековой простушки.
Не из-за девчонки, сказал я себе в следующий момент, ты решил сдохнуть, чтобы тебя не считали дерьмом. Слюнтяй.
Я плюнул со стены вниз и начал спускаться.
Вертолёттак и стоял, где я его посадил — на площади перед недоразумением, которое называли дворцом. Около вертолёта несли сторожевую службу полдюжины разряженных в попугайские цвета вояк.
Я растолкал их и распахнул дверцу кабины. К чертям. Забрать девчонку, улететь с ней куда-нибудь, на край этой несчастной земли.
— Яр Митч, — сказал кто-то у меня за спиной.
Я обернулся. Тот самый усатый краснорожий молодчик, который наплевал мне в ладонь, теперь протягивал изогнутый, в расписных ножнах, клинок
— Чего надо? — спросил я.
— Возьмите, яр, это фамильный меч Кротичей. Я должен был передать его своему сыну. Но у меня не будет сына.
Он поклонился. Я принял клинок, повертел его в руках и поклонился в ответ.
— Благодарю за оказанную честь, ваша верность, — сказал он.
— Честь для меня, ваша верность, — оторопело пробормотал я, забросил клинок в кабину и забрался вслед. Закрыл глаза. К концу дня эту крепость сровняют с землёй. Так, как до неё ровняли с землёй тысячи, десятки, сотни тысяч крепостей на всех населённых гуманоидами планетах. Пускай даже миллионы, только причём здесь я…
Протяжный, утробный рёв, нарастая, ударил в барабанные перепонки и вышиб меня из оцепенения. Я знал, что рёв означает — так орали, подбадривая себя, идущие на штурм войска. Я посмотрел через стекло кабины наружу. Охранявшие машину вояки, отклячив зады, торопливо бежали к крепостной стене.
Я поднял вертолёт в воздух и взмыл над крепостью. Люди, до которых мне нет дела, надрывая глотки, подступали ко рву, собираясь истребить других людей, до которых мне тоже нет дела.
Есть, внезапно осознал я. Есть дело. Теперь это дело — моё. Я пошёл на него, чтобы меня не считали дерьмом. Из принципа.
Злость, та, которую я безуспешно призывал, накатила, сжала мне зубы и стиснула кулаки.
— Из принципа, — выдохнул я и выпустил по первым рядам атакующих ракету «воздух-земля».
— Из принципа, — ушла вслед за первой ракетой вторая.
— Из принципа! — орал я, надрываясь. Наводя на этих гадов стволы спаренных пулемётов.
№ 8
Валерий ГВОЗДЕЙ
ГРУЗ
Я водрузил на стойку перед таможенником свой багаж — небольшой контейнер, белый и обтекаемый, из композитных материалов.
У чиновника была недовольная физиономия.
Кажется, он ненавидел прибывающих на планету.
Его нервы ждёт серьёзное испытание. Поскольку на орбите завис межсистемный лайнер. И я — первая ласточка. Тут будет столпотворение.
— Что у вас? — спросил таможенник, глядя на панель индикаторов (цветными огоньками, на терминал системы регуляции внутреннего климата.
