Илья Варшавский - Человек который видел антимир
«В целях экономии энергии скорость движения снижена до десяти километров в час. Тротуар включается при нагрузке но менее одного человека на десять погонных метров».
Проще было идти пешком.
В ближайшей видеофонной будке он вызвал аэропорт.
Появившаяся на экране девушка кокетливо ему улыбнулась.
Лицо Прайса было хорошо известно всем телезрителям еще со времени дискуссии о Сфере.
— Мне нужен билет до Города Биологов.
— Когда вы хотите лететь?
— Сегодня.
Девушка замялась.
— Регулярные рейсы отменены. Мы не можем набрать столько пассажиров. Боюсь, что единственный выход — заказать специальную машину, но это будет стоить, — она раскрыла справочник, — пять тысяч Единиц в один конец.
— Меня это не смущает, — нетерпеливо ответил Прайс, — когда можно вылететь?
— К сожалению, не раньше вечера. Я должна запросить Управление. Думаю, что все будет в порядке, — опять улыбнулась она, — вам они, конечно, не откажут.
— Хорошо, я позвоню в пять часов.
Он как-то раньше не думал об этой проблеме. До окончания Решающего Эксперимента придется жить с Эдной врозь. Здесь, в Городе Энергетиков, ей нечего делать. А потом нужно решать. Собственно говоря, решать нечего. Просто придется перейти работать к биологам. От такого математика никто не откажется. Жаль, но ничего не поделаешь, необходимо менять специальность.
В лаборатории его ждали. Очевидно, церемония встречи была заранее прорепетирована, но Агата от волнения все перепутала.
— Поздравляем вас, Роб, и все такое… — пробормотала она и, окончательно смутившись, чмокнула его в щеку.
— Последнее целование смертного Прайса, — сказал Хенс. — Нужно надеяться, что на пороге бессмертия люди все же отдают должное и девичьим поцелуям и горячему чаю.
Прайс взглянул на свой стол. Так и есть, литровый термос с горячим чаем. Теперь эти ребята два дня будут питаться теплой кашей.
— Сегодня мы пируем, как троглодиты над тушей мамонта, — сказал он, подходя к автомату. — Прошу закрыть глаза. Раз… два… три!
В руках у Прайса было блюдо с горячими пирожками. Агата разливала чай в маленькие посеребренные чашки.
— Не меньше девяноста градусов, — сказал Хенс, пережевывая пирожок. — Великий Прайс в роли расточителя Энтропии — зрелище поистине достойное богов. Бессмертный показывает им пример высокотемпературных излишеств.
— Жаль, что не каждый день, — сказала Агата, убирая термос — Что дальше?
Прайс протянул ей листок бумаги.
— Составьте программу для большого анализатора.
* * *Он сидел за столом, прислушиваясь к монотонному ритму работы машины. Внезапно раздался звонок, и анализатор смолк. Прайс взглянул на счетчик и тихо выругался. Кончился дневной лимит энергии. Как это некстати, именно сегодня, когда ему, наконец, удалось вывести уравнение. Придется идти просить дотацию у Причарда. Старика иногда удается разжалобить. Прайс вздохнул и отправился на второй этаж…
Пергаментное лицо директора с навсегда застывшей улыбкой казалось искусно сделанной маской.
— Мне очень не хочется, Прайс, огорчать вас в такой день, но Совет высказался против проведения эксперимента.
Прайс поморщился. Он не любил подобных шуток.
— Вы очень остроумны, — вяло ответил он, — в наши дни ученый, сохранивший чувство юмора, просто находка.
В пристальном взгляде шефа Прайс прочел сострадание. Ему стало страшно.
— Вы… это… серьезно?
— К сожалению, серьезно. Двадцать голосов против, два — за.
— Я обжалую решение!
— Боюсь, что это вам не удастся. Оно уже утверждено.
— Но почему?!
— Все складывается против вашего эксперимента. Нельзя рисковать последними ресурсами энергии. Подумайте сами, какова, по-вашему, вероятность успеха.
— Если я скажу, что вероятность равна 0,5, то это вам ничего не объяснит. Нужно просто верить в успех. Положение таково, что нам приходится играть ва-банк.
— Вот этого мы и не можем сейчас себе позволить Попытки искусственного создания сверхновых звезд делались еще сто лет назад.
— Но тогда никто не мог добиться такой концентрации энергии в пучке. Было бы преступлением не использовать это достижение!
— Совет и предлагает вам использовать его.
— Каким образом?
— Для частичного вскрытия Сферы.
— Что?!
— Успокойтесь, Прайс. Положение серьезнее, чем вы предполагаете. Биологи настаивают, чтобы по крайней мере десять процентов солнечного света полного спектра попадало на Землю. Дальнейшее световое голодание угрожает здоровью людей.
— Чепуха! В крайнем случае, речь идет о здоровье одного поколения. А вы подумали о грядущих поколениях? Что вы им оставите в наследство?
Улыбка на лице директора стала еще шире, признак, не предвещавший ничего хорошего.
— А вы забыли, Прайс, о том, что это поколение — дети?
— Так что ж, по-вашему, сдаться без боя?
— Почему? Ведь есть другие идеи.
— Например, проект Лунда?
— Хотя бы.
— Вы считаете его более перспективным?
— Может быть, менее блестящим, но более реальным. Прайс пошел к двери.
— Подождите, Прайс! — Причард положил на плечо Прайса желтую руку. — Решение Совета вовсе не означает прекращения теоретических работ. Может быть, со временем расчетные данные…
— Когда будет вскрыта Сфера, эксперимент потеряет всякий смысл, он станет просто опасным, — перебил его Прайс.
— Пожалуй… и все же нужно продолжать. Могут выясниться новые обстоятельства. Обещаю вам свою поддержку во всем. Кстати, вы ко мне шли, очевидно, с каким-то вопросом?
— Нет, просто зашел попрощаться. Вечером улетаю.
— Поздравляю вас от всей души. Вы получаете все, о чем может мечтать человек. Честное слово, если бы я не был уверен, что вы самый достойный, то завидовал бы вам, Прайс.
— Спасибо.
* * *Прайс взглянул на часы. Оставалось два часа, которые нужно было чем-то занять. Он спустился в фильмотеку.
Пришлось перерыть половину архива, пока он разыскал эту пленку. Теперь квазиматериальными изображениями никто на пользовался. Они требовали слишком большой затраты энергии.
Кадры истории энергетики шли в обратном хронологическом порядке. Мало кто интересовался давно прошедшими событиями.
Прайс быстро пропустил эру синтеза легких элементов, эпоху расщепления ядра, столетия гидро- и ветроэнергетики. Теперь в ограниченном пространстве демонстрационного объема царила эра огня. Он рвался из сопел ракет, бушевал в цилиндрах двигателей, светился в топках паровозов, горел в допотопных металлургических печах. Дальше, дальше. Прайс нетерпеливо нажимал кнопку смены кадров. Наконец, то, что он искал — картина, поразившая его еще в раннем детстве: одетые в звериные шкуры люди у первобытного костра. Настраивая левой рукой фокусировку, он выпустил из пистолета максимальный заряд и зажмурился от удовольствия, почувствовав на лице отблеск огня.
