Джеймс Уайт - Звездный хирург
Конвей огляделся, посмотрел на ровные ряды коек, на деловитых санитаров и медсестер. В том, что в палате царит порядок, несомненно, его заслуга, однако, он начал понимать, что пытался спрятаться за хлопотами о тралтанах, пытался уйти от ответственности.
– У меня есть одна идея, – сказал он О'Маре, – но она вряд ли вам понравится, поэтому я и предлагаю пойти в ваш кабинет, чтобы вы своими громогласными возражениями не потревожили раненых.
О'Мара пристально поглядел на него. Когда майор заговорил, обнаружилось, что его голос обрел обычные саркастические нотки:
– Учтите, доктор, ко всем вашим идеям я испытываю предубеждение, потому что мой дисциплинированный рассудок не приемлет их дикости.
По дороге они встретили группу высокопоставленных офицеров-мониторов.
О'Мара сообщил Конвею, что это посланцы Дермода, которым поручено подготовить помещения для размещения штаба. Пока Дермод командовал флотом с «Веспасиана», но, едва не разлетевшись на куски заодно с «Домицианом», решил не искушать судьбу.
– Моя идея была не слишком привлекательна, – заявил Конвей, войдя в кабинет главного психолога. – Встреча с мониторами натолкнула меня на другую. Что, если мы попросим Дермода одолжить нам корабельные трансляторы?
– Не пойдет, – О'Мара покачал головой. – Я уже думал об этом.
Трансляторы того типа, который нам нужен, имеются лишь на больших кораблях и являются тем элементом, удаление которого превратит звездолеты в небоеспособные единицы. Кроме того, нам понадобится как минимум двадцать таких компьютеров, а крейсеров же осталось куда меньше. А какая глупость пришла вам на ум сначала?
Конвей пустился объяснять. Когда он умолк, О'Мара добрую минуту рассматривал его, не произнося ни слова, потом сказал:
– Считайте, что я категорически возражаю. Что, если вам так хочется, я прыгаю по столу, стучу ногами и тому подобное. Откровенно говоря, если бы не усталость, я бы именно таким образом и поступил. Вы сознаете, во что норовите меня втравить?
Откуда-то снизу донёсся скрежещущий звук. Конвей невольно вздрогнул.
– Думаю, что да, – ответил он. – Неудобство, сумятица в мыслях... Но я надеюсь более или менее избежать побочных эффектов за счет того, что позволю мнемограмме завладеть моим сознанием до тех пор, пока это будет необходимо, а затем подавлю её и стану переводить. Так оно и было с мнемограммой тралтанов, и я не вижу, почему та же самая уловка не должна сработать с ДБЛФ или кем-то еще. Язык ДБЛФ сравнительно прост, во всяком случае, мне кажется, что стонать по-келгиански будет проще, чем ухать по-тралтански.
Конвей рассчитывал, что не будет подолгу задерживаться в той или иной палате – лишь настолько, насколько окажется необходимым для разрешения проблемы перевода. Некоторые звуки инопланетной речи воспроизвести горлом будет трудновато, но он собирался попутно использовать кое-какие музыкальные инструменты. И потом, разве он единственный обратится в ходячий транслятор? Разве среди инопланетян и землян не найдется таких, кто согласится принять одну-две мнемограммы? Возможно, многие из них сделали это, но не догадались попробовать себя в качестве переводчиков.
Язык Конвея едва поспевал за стремительно мчавшимися мыслями.
– Минуточку, – перебил О'Мара. – Вот вы рассуждаете о том, что мнемограмма завладеет вашим сознанием, потом вы её подавите, заставите слушаться себя и так далее. Ну а если у вас не получится? Помнится, раньше вы работали только с двумя мнемограммами одновременно, а сейчас рветесь взять сразу несколько. – На долю секунды он замялся и продолжил:
– Вы принимаете в себя запись воспоминаний и ощущений медика-инопланетянина.
Она не стремится вытеснить вас из вашего сознания, но с перепугу вы можете решить, что так оно и есть на самом деле. Вы знаете, порой мнемограммы снимаются с весьма агрессивных существ. С теми врачами, которые впервые берут, так сказать, пачку мнемограмм, происходят странные вещи. У них начинаются головные боли, кожные болезни и прочие расстройства организма; все они имеют психосоматическую основу, но доставляют человеку немало неприятных переживаний. Мощный интеллект способен совладать с подобными явлениями, но под мощью я разумею не голую силу, которой тут явно недостаточно, а силу в соединении с гибкостью и наличие своего рода якоря, чтобы вашей собственной личности было за что зацепиться. Предположим, я одобрю вашу авантюру. Сколько мнемограмм вам понадобится?
Конвей быстро прикинул в уме. Тралтаны, келгиане, мелфиане, нидиане, растения, с которыми он познакомился перед отлетом на Этлу, и те существа, чьим лечением занимался Маннон.
– ФГЛИ, ДБЛФ, ЭЛНТ, нидиане-ДБДГ, ААЦЛ и ХЦХЛ, – сказал он. – Шесть.
О'Мара поджал губы.
– Я бы не возражал, если бы на вашем месте был диагност, – проговорил он. – Им не привыкать к разшестерению сознания. Но вы...
– Главный медицинский чин в госпитале, – перебил Конвей с усмешкой.
– Гм, – буркнул О'Мара.
В наступившей тишине слышны были человеческие голоса и разнообразные инопланетные звуки, проникавшие в кабинет из коридора. Должно быть, разговор велся на высоких тонах, ибо стены кабинета главного психолога считались звуконепроницаемыми.
– Ладно, – произнес майор, – попробуйте. Но мне совершенно не хочется потом лечить вас от шизофрении, которую вы наверняка заработаете. В наших условиях надевать на вас смирительную рубашку – непозволительная роскошь, поэтому я приставлю к вам сторожевого пса. Вас будет сопровождать ГЛНО. Вот вам и седьмая мнемограмма.
– Приликла!
– Да. Ему, поскольку он эмпат, в последние часы пришлось очень и очень несладко, а потому я вынужден был дать нашему приятелю успокоительного. Но приглядеть за вами или даже помочь он сможет.
Ложитесь.
Конвей улегся на кушетку, и О'Мара закрепил на его голове шлем. Затем майор заговорил, принялся задавать вопросы и сам на них отвечать. Конвей, заявил он, должен погрузиться в бессознательное состояние, должен проспать по крайней мере четыре часа. Быть может, прибавил психолог, он и затеял все это лишь для того, чтобы иметь возможность как следует выспаться. Ему, прибавил О'Мара, предстоит выполнить неимоверно сложную работу, от него потребуется, помимо того, чтобы быть одновременно семью существами, ещё и находиться в семи местах сразу, так что сон доктору ни капельки не помешает...
– Я думаю, обойдется, – произнес Конвей, борясь с желанием закрыть глаза. – Выучив в палате несколько основных фраз, я передам их тамошнему персоналу и отправлюсь дальше. Ведь нужно только, чтобы они понимали, когда хирург просит скальпель или зажим, а когда говорит: «Сестра, перестаньте дышать мне в затылок»...
