Герберт Циргибель - Время падающих звезд
Вальди ждал нас и тоже вел себя на полпути очень манерно. Ну, вот, на переднем плане завиделся свет большой контрольной рубки. С рычанием он устремился впереди нас.
Таинственный зал поразил меня. Световые кривые призрачно подергивались на гигантских экранах, клокотало словно внутри вулкана. Светящиеся шары тихо дрейфовали в нескольких метрах над нами. Ауль подвела меня к большому светящемуся матовым светом табло. Она повращала различные кнопки, табло потухло, в нескольких местах вспыхнули яркие точки. Посреди табло появилось изображение ярко-белого пятна размером с орех.
— Ты узнаешь эту картинку? — осведомилась Ауль.
— Мне это ни о чём не говорит.
— Это Солнце с его планетами и спутниками.
— Очень мило, — сказал я, — в наших планетариях мы тоже можем это симулировать.
Ауль посмотрела на меня обезоруживающей улыбкой.
— То, что ты здесь видишь, не симуляция. Это настоящая Солнечная система, уменьшенная до этого масштаба». Она показала на отдельные точки: «Меркурий, Венера, Земля — Марс сейчас находится за Солнцем. Это Юпитер, а эта крошечная точка шестая луна…
Она снова повращала кнопки, картинка увеличилась, внешние планеты вышли за пределы табло. Только Земля осталась. Шарик все увеличивался, стала видна Луна, наш спутник. Его можно было рассмотреть как в полевой бинокль. На Земле образовались структуры облаков, угадывались континенты и моря. Думаю, я видел Европу и Африку. При виде моей родины я словно язык проглотил.
Ауль прочла мне доклад о том, как происходит передача. Космические зонды «Квиля» вращались в Солнечной системе и за ее пределами, прощупывали излучением все небесные тела. Картинки передавались в центральную рубку, там были раскодированы и спроецированы на это табло.
В то время, как она выложила мне это со спокойной деловитостью, мне вдруг стало ясно с поражающей точностью, что создатели этой техники были Властелинами Вселенной в широком смысле этого слова. Контролировать движение небесных светил, эта возможность доводила утопическое мышление моего времени ad absurdum. Мне неопровержимо навязывалось уравнение. Оно, возможно, дремало глубоко в подсознании всех людей, было пугающим и радующим, принимало ужасающие масштабы. Это уравнение звучало следующим образом: Хомо сапиенс = творец, человек = сознающая себя Материя…
Невольно я спросил Ауль: «„Фея“, должно быть, прошла такой же путь развития?"
— Я ничего не знаю о «Фее», — ответила она, — но развитие материи во всей Вселенной протекает одинаково. Образование микроорганизмов через животных до человека только этап. Развитие человека, его выделение из животной сферы это дальнейший более трудный этап, противоречивый процесс, и даже если когда это развитие завершится, образуются новые, высшие формы. Конца нет.
К чему это может привести? думал я. Следовательно, и якобы «бессмертный» Ме тоже был бы всего лишь звеном в бесконечной цепочке процессов развития. Я хотел задать Ауль вопрос, когда на табло что-то задвигалось. Она снова уменьшила картинку, отчетливо было видно Юпитер, и рядом с ним двигалась светящаяся точка.
— Метеорит, — сказала Ауль. — Наш центр рассчитал, что он после трех следующих оборотов вокруг Солнца столкнется с шестой луной. Поэтому мы уничтожаем его заранее.
Едва Ауль закончила предложение, как светящаяся точка за долю секунды превратилась в огненный шар. После этого она пропала.
— Ее испарили, — сказала Ауль. — Такое часто происходит. В определенные месяцы большие потоки метеоритов достигают окрестностей Юпитера. В таких случаях мы применяем облучение поверхности…
Я почувствовал легкую головную боль. Прогулка и возвышенные полеты в немного утомили меня. Ауль хотела показать мне еще станцию наблюдения. Поэтому мы искали таксу, который вынюхивал что-то у роботов, лаял на них и вообще вел себя в высшей степени несдержанно. Мои энергичные крики он оставил без внимания, и когда я хотел взять его, он убежал. Я напрасно приманивал его, у него был бзик.
Ауль и я попытались теперь загнать его в угол. Зажатый с двух сторон, Вальди вдруг запрыгнул на узкий выступ, который возвышался из стены. Было видно красные и белые кнопки. Ауль крикнула что-то, в страшном волнении — было уже поздно.
Раздалось оглушительное громыхание, зал затрясся, все было так, словно шестой спутник трескался. Со стен посыпались искры, огоньки то вспыхивали, то снова гасли, дрейфующей яркие шары колыхались вверх-вниз словно воздушные шары в порыве ветра. Пол дрожал подо мной, я потерял устойчивость. В падении я увидел, как Ауль подбежала к выступу и отшвырнула вниз Вальди, который пытался взобраться туда своими кривыми лапами. В ту же секунду стало тихо. Вибрация прекратилась, все снова стало как прежде. В наступившей тишине я слышал только хныканье Вальди, который чувствовал себя несправедливо наказанным.
Я поднялся, растерянно посмотрел на Ауль. Она была бледнее смерти.
— Могло быть и хуже, — только сказал она.
— Господи, боже мой, что это было, Ауль?
Она спокойно ответила: «Собака прыгнула на ускоритель. Еще десять секунд, и шестой спутник сошел бы со своей орбиты. У луны есть свои планетарные двигатели. Ме все рассчитал, любой риск был учтен». Она улыбнулась и саркастично добавила: «Только о таксе он не подумал».
Эти слова прозвучали как злая шутка. У меня дрожали колени. У меня было такое ощущение, что я находился внутри атомного реактора, который в любой момент мог взорваться. Ауль взяла Вальди на руки, гладила его и успокаивающе говорила с животным. Затем она передала мне таксу и отдала распоряжения роботам.
— Действительно, все в порядке, Ауль? — испуганно спросил я.
Она лишь кивнула.
Вальди смотрел на меня своей плутовьей мордой, словно хотел сказать: Ну, господин хороший, как я снова проделал это? Я поставил его на пол, крепко держал в руке поводок.
— Невоспитанная, глупая собака, — возмущался я я, — по твоей вине вся Солнечная система была на волоске от катастрофы. С этого момента ты больше не выйдешь из сада.
Меня больше не интересовало посещение оптической обсерватории. У меня до сих пор сердце оставалось в пятках. Ауль теперь тоже поспешили вернуться. Она опасалась того, что отца могли разбудить толчки. Мы поторопились покинуть зал.
Наше волнение оказалось беспочвенным. Отец Ауль лежал в своей постели, мирно храпел, казалось, даже во сне посмеивался над всеми законами Вселенной. Упало всего лишь несколько горшков и кувшинов.
— Я чувствую себя здесь неуютно, — сказал я. — Мысль жить посреди вулкана, кажется мне жуткой. Небольшая ошибка в вашем энергетическом центре, и шестая луна, возможно, превратится в солнце. Ваши меры предосторожности несовершенны.
