Камп Де - Рука Зеи
Часк пояснял:
- Капитан, есть шесть способов поворота с латинским парусом, и все как один никуда не годятся. Будь у нас оснастка из тех, коими в Маджбуре пользуются, где короткие стороны паруса одинаковы, могли бы мы увалиться, шкоты потравивши, и брас носовой отдать, а кормовой выбрать, дабы нижний угол паруса поднялся, а верхний опустился, сами меж тем через фордевинд поворачивая. Но с этой оснасткою надлежит нам либо вообще убирать парус, вооружая заново его с другой стороны мачты, либо половину матросов на галс ставить и оттягивать его к корме, дабы рею торчмя поставить и вкруг мачты обвести. И все ж таки в штилевых краях, куда направляемся мы, парус сей высокий ценен тем, что позволяет слабые ветра верховые улавливать.
Наконец они достигли оконечности полуострова, где, словно броня на спине некоего доисторического чудища, в море сбегали предгорья Зоры. Здесь они взяли право на борт и в галфвинд направились к югу. Барнвельт лишь изредка посылал матросов на весла - исключительно для поддержания дисциплины, - стараясь их пока не переутомлять. Их силы могли очень потребоваться в дальнейшем. К тому же волнение было чересчур сильным, чтоб от весел имелся особый прок.
Потом изумрудная зелень воды превратилась в сероватую голубизну, ветер стих, и они целый день двигались на веслах в тумане, из которого непрестанно сыпал теплый мелкий дождичек. Чтобы пополнить запасы питьевой воды, они растянули над палубой брезент.
Барнвельт стоял в самом носу, напряженно всматриваясь в серую пелену тумана, когда "Шамбор" неожиданно содрогнулся словно врезался в отмель. С кормы донеслись вопли матросов!
В воде у левого борта стремительно ускользало прочь какое-то продолговатое тело. Покрытое серо-стальной кожей, оно могло принадлежать киту или водяному змею. Через секунду блестящий холм, вздыбившийся у самого борта, исчез под водой.
Долетевший с кормы пронзительный визг заставил Барнвельта резко обернуться. Там прямо из воздуха (поскольку то, на чем она держалась, было скрыто туманом) возникла крокодилья голова с челюстями достаточной величины, чтобы заглотить человека одним махом. Голова склонилась набок и метнулась вниз, к палубе, таща за собой колоссальных размеров шею. Хлоп! сомкнулись челюсти, утаскивая в туман визжащего матроса.
Барнвельт поначалу настолько растерялся, что не сумел ничего предпринять, пока жертва летела в море. Затем он схватил запасное весло и бросился на корму, но опоздал. Вопли несчастного резко оборвались, когда чудовищная голова исчезла под водой.
- Навались! - рявкнул Часк, и гребцы резко зарыли весла в воду.
Расстроенный Барнвельт отдал приказ держать на палубе вооруженных копьями вахтенных на случай подобного нападения. Ненадолго вернувшись обратно на нос, он торопливо направился в рубку.
Он уже открывал дверь, когда шарканье ног и покашливание у него за спиной заставили его оглянуться. Это был Занзир, а с ним еще трое матросов.
- Капитан Сньол, - начал Занзир, - мы тут с парнями подумали и решили, что лучше бы нам поворачивать назад, к дому.
- Что?! - опешил Барнвельт, уверенный, что ослышался.
- О да, так постановили мы. Разве не так, кореша? - обратился Занзир к матросам, и те согласно закивали. - Некоторым из нас дурно от всей этой слякоти. У многих семьи дома остались. Лезть сквозь гибельный туман сей в царство не указанных в лоции рифов и кровожадных разбойников...
- И неведомых смертоносных чудищ, не забывай! - напомнил один из корешей.
- И неведомых смертоносных чудищ вроде того, что сейчас уволок сотоварища нашего. Это затея, смысла лишенная, а посему уверены мы, что, будучи добрым дружком нашим...
- Который считает, что мы ничуть не хуже его, - ввернул все тот же подсказчик.
- Который считает, что мы ничуть не хуже его, обратите вы вниманье на совет наш и вернете нас по домам отчим. Верно, кореша?
Троица подтвердила, что верно.
- Будь я проклят! - пробормотал Барнвельт. - Нет, назад мы не повернем. Обо всех опасностях вас предупреждали еще до отплытия, и теперь вам придется через них пройти.
- Но, кэп, старина, - удивился Занзир, кладя ладонь на руку Барнвельта, - разве нету промежду друзьями доверья взаимного, разве не могут они уважить друг друга при случае? Мы же проголосовали и большинством голосов четыре к одному...
- Вернись на свое место и принимайся за работу! - резко сказал Барнвельт, стряхивая руку Занзира. - Командую здесь я, и клянусь задницей Кондиора, я сейчас... я сейчас...
- Это в смысле, что не станете поворачивать? - проговорил Занзир с разочарованно-изумленным видом. - Даже чтоб уважить друзей?
- Вали отсюда! Эй, Часк! Пусть они у тебя поработают как следует, а если кто начнет трепаться насчет возвращения, сразу наказывай!
Матросы удалились, бросая хмурые взгляды на Барнвельта, который, подавленный и злой, прямо-таки ворвался в рубку и углубился в навигационные расчеты. Вот что случается, когда фамильярничаешь с подчиненными! Все просто замечательно, пока дела идут гладко, но в тяжелую минуту положиться на них можно не больше, чем на веревку из песка. Все это он, конечно, и раньше слышал, но на веру не брал, уверенный, что подобные теории служат только для оправдания аристократических и диктаторских замашек. Теперь матросы, конечно, разобидятся - и вовсе не без причины: он всегда позволял им думать, что они могут поступать по-своему, а потом столь жестоко разочаровал.
- Не по нраву мне все это, - проговорил Заккомир, опасливо всматриваясь в туман сквозь окна каюты. - Варзая его знает, на какой стороне пролива Палиндос подойдем мы к берегу, ежели и впрямь не наскочим на скалы. Были б только средства некие поточней определить положенье наше между востоком и западом!
Барнвельт поднял взгляд от начерченной собственноручно карты, которую как раз сравнивал с имеющейся в справочнике, и чуть было не брякнул что-то насчет морских хронометров и радиосигналов, когда вдруг вспомнил, где находится. Вместо этого он сказал:
- До южного побережья моря Садабао, по меньшей мере, несколько часов ходу. Незадолго до того, как мы войдем в опасные воды, я прикажу грести потише и бросать лот.
- Будем надеяться, что сие у вас выйдет, зер! Прахом пойдут помыслы наши выручить деву из беды, коли мчимся мы со стремительностью бесшабашной ради того лишь, чтоб конец свой найти в утробе безвестного чудища морского.
- Уж не влюблен ли ты в Зею? - поинтересовался Барнвельт подчеркнуто небрежно, хотя сердце у него при этих словах гулко забилось.
Заккомир натянуто улыбнулся:
- О нет, только не я! Из-за долгого знакомства почитаю я ее за сестрицу и готов дарить всею привязанностью братскою. Но любовь, как промежду мужчиной и женщиной? Быть супругом королевы не так-то просто. Не хотелось бы мне принадлежать той, кою обычай наш понуждает нареченного своего на смерть отправлять в конце года. Маленькая фрейлина Мулая, кою видели вы во дворце, и есть суженая моя, ежели получится у меня убедить ее предложенье мне сделать.
