Герберт Франке - Башня из слоновой кости
– Вот он, небесный свод, – сказал ван Стейн. – Мы первые из людей видим его. – Заметив, что Гвидо покачал головой, он добавил: – Это результат эффекта Допплера и замедления хода времени, в принципе то же самое, что и превращение гамма-лучей в свет.
Инженер пристально посмотрел на экраны и потер рукой лоб.
– Что-нибудь не так? – спросил Гвидо. Инженер, не отвечая, переходил от одного экрана к другому, потом, повернув храповик на коммутационном пульте, изменил контраст и яркость. Ван Стейн подошел и стал рядом.
– Вы заметили что-то необычное? Эти краски? На самом деле свет, который мы видим, стянут до узкой зоны вокруг конечной звезды-цели, тогда как остальное пространство остается совершенно темным. Но у нас есть преобразователь изображения. То, что мы видим, – всего лишь радиоизлучение, которое трансформируется в видимое.
– Это-то понятно, – произнес инженер. – Но, кроме этого, вам ничто не бросается в глаза? – Он выждал несколько секунд и продолжал: – Странно, что мы видим так много… Несмотря на наличие преобразователя изображений, мы должны были бы улавливать лишь излучение тех звезд, которые находятся под острым углом к направлению нашего движения. Вам ведь ничего не стоит все вычислить!
Ван Стейн зажмурил глаза и некоторое время стоял не двигаясь.
– Проклятье! – пробормотал он. – Кажется, вы правы. Это необъяснимо.
Я хотел бы посоветоваться с моим физиком и с астронавигатором. Вы не против? – Ольсон отрицательно покачал головой, и ученый подошел к переговорному устройству. – Доктор Дранат, прошу вас зайти на пост управления. – Он еще дважды повторил эту фразу, после чего появился темнокожий физик, судя по внешности, предки его были выходцами из Индии. Ван Стейн указал ему на замеченное несоответствие, доктор Дранат тут же сел за пульт и принялся следить за навигационными приборами.
Гвидо оторвал взгляд от звездной радуги.
– Господа, у нас есть более серьезные проблемы, чем разгадывание физических курьезов. Прежде всего надо решить вопрос, нужно ли нам делать поворот и лететь к Земле.
– Обстрел гамма-лучами нам уже не страшен, – пояснил Ольсон. – На этих частотах они уже не могут причинить нам вреда, они рассеяны настолько, что их интенсивность снизилась до безопасных величин.
– Но если мы замедлим ход, не станет ли излучение снова сильнее?
– Теоретически да. Но, может, они уже не стреляют по кораблю?
– Да мы же сами видим это! – воскликнул Гвидо, указывая на слегка искривленный световой цилиндр, который, казалось, завис возле корабля.
– Это ни о чем не говорит, – заметил профессор. – Лучи идут из прошлого. На Земле прошли уже столетия. За это время мы уже давно перестали интересовать всех противников.
– Вы уверены? – спросил Гвидо. Ван Стейн пожал плечами:
– А в чем можно быть уверенным!
– Может, нам удастся перехватить радиопередачу новостей? – сказал Мортимер.
– Ее мы тоже давно обогнали, – возразил ван Стейн.
– И все же, может быть, нам удастся что-нибудь выведать об их планах, ну хотя бы как долго они собираются продолжать обстрел. Мы еще в состоянии принимать радиопрограммы с Земли?
– Не думаю, чтобы радиоволны здесь уже рассеялись до единичных квантов, – отвечал инженер. – В таком случае мы сможем их принимать. Правда, это очень трудное дело. Чтобы обеспечить одну минуту передачи, нам пришлось бы вести прием в течение полмиллиона минут. Речь доходила бы до нас в сверхинфразвуковом диапазоне. Нам пришлось бы накапливать колебания и тут же ускоренно передавать их в запоминающее устройство.
– Грустная перспектива, – вздохнул Гвидо. – И все же стоит попробовать. А теперь вернемся к нашей проблеме: поворачиваем или нет?
– Можно рискнуть, не откладывая, – ответил ван Стейн.
– Хотя нет никакой уверенности, что Земля вообще еще существует, – бросил Деррек.
– А если даже она и существует, она могла за это время неузнаваемо измениться, – заметил Мортимер.
– Необязательно, – сказал ван Стейн. – Наша социальная система была весьма стабильной. И нет оснований сомневаться, что она просуществует еще несколько столетий, если не тысячелетий.
– И все же это не было бы возвращением в полном смысле слова, – сказал Гвидо. – Мы уже не встретим на Земле ни одного человека из тех, кого прежде знали.
– Но это все же возвращение к Земле, – возразил ван Стейн. – А это уже немало. Мы сможем снова возобновить наши исследования и продолжать двигаться по пути технического прогресса. К тому же мы вернемся туда не с пустыми руками. Мне и моим коллегам удалось сделать кое-какие наблюдения, которые представляют определенную ценность. А если добавить к этому еще и записи автоматов…
– Для нас это не имеет такого значения, как для вас, – сказал Мортимер. – Нас не волнует то, что происходит на Земле. Кто знает, существует ли еще там либеральная партия!
Гвидо взглянул ему в лицо.
– Мы организуем новую, – прошептал он.
– Стоит ли сейчас спорить? – перебил их ван Стейн. – Вспомните о нашем соглашении! Вы дали нам слово.
– Мы могли бы основать новую партию, – повторил Гвидо, на сей раз громко и торжествующе, обращаясь ко всем. – Если хотите знать мое мнение, то я за возвращение к Земле!
Как только он произнес эти слова вслух, у всех словно гора с плеч свалилась, кто-то с облегчением рассмеялся, остальные заговорили наперебой.
Однако физик по-прежнему не отрывал взгляда от приборов, наконец. Услыхав за спиной шум, он обернулся и попросил:
– Подождите! Кое-что еще может нам помешать!
Заинтригованные, все окружили его и тоже стали внимательно следить за стрелками приборов, язык которых они не так хорошо понимали, как он. Судьба их сейчас была в руках этого человека.
– Что ты подразумеваешь под словом «помешать»? – спросил ван Стейн.
Доктор Дранат отодвинулся вместе со стулом в сторону, чтобы остальные могли видеть небесную карту. На матовом стекле возникла четкая проекция расположения звезд, зафиксированная в накопителе центрального компьютера, точно рассчитываемая с переводным коэффициентом, чтобы учитывалось изменение их местоположения.
– Перед вами звездная карта, составленная в соответствии с расчетами, там, на экранах, вы видите их настоящие позиции. Вам ничто не бросается в глаза?
Они не совпадают, – констатировал Мортимер.
– Находящиеся вблизи от траектории нашего движения звездные системы сместились. – Ван Стейн подошел к скоростному вычислителю и снял несколько цифр. – Сместились на шестьдесят… шестьдесят пять градусов… Или чуть больше.
– И какой же вывод отсюда следует? – спросил Гвидо, недоверчиво следивший за ученым.
