Георгий Бовин - Дети Земли
Ольга Александровна с беспокойством наблюдала за странными манёврами Белова. Он осторожно выполз из ямы и лёг на бок. Затем, выбрав направление, куда-то пополз, стараясь, чтобы его не сносил ветер. И вдруг закричал:
— Здесь надо рыть!
Глядя, с каким ожесточением Игорь Никитич разгребает подхватываемые ветром мелкие камни, спутники его в недоумении подтолкнули друг друга. На мгновение им показалось, что Игорь Никитич сошёл с ума. Почему надо искать именно в том месте, а не в другом? Чтобы найти Галю, надо методически срывать весь этот песчаный массив.
Ольга Александровна совершенно не к месту вспомнила анекдот о том, как некий «учёный», чтобы поймать живого льва, предложил просеять весь песок Сахары. Ей стало вдруг очень смешно. Помешавшийся Белов, откапывающий в несуразном месте труп Гали? Ха, ха, ха!
«Профессор Петрова, придите в себя, у вас приступ истерии!» — мысленно скомандовала она себе.
Чтобы овладеть собой, Ольга Александровна схватила первую попавшуюся под руку кирку, подползла к Белову и молча стала помогать ему разгребать песок. Через несколько минут к ним присоединились остальные, и работа закипела.
— Фронтом, фронтом копайте, от меня до Максима! Ведь я определил место на глазок и мог ошибиться! — командовал Игорь Никитич, расставляя людей.
Яма росла. А Игорем Никитичем и Ольгой Александровной овладевало нестерпимое беспокойство: первым — за точность своего расчёта, второй — за последствия разочарования, которое рано или поздно ожидало Белова.
Когда кирка в руках Максима заскрежетала по большому круглому камню, похожему на наши ледниковые валуны, Игорь Никитич сразу насторожился. Он подполз и, отстранив Максима, начал осторожно окапывать камень. Затем, подсунув под него руки, приподнял над краем ямы и выкатил вон. Продолжая осторожно отгребать песок; он скоро обнаружил кинокамеру. Теперь они у кого не оставалось сомнений, что поиски идут по верному следу. У всех была единственная мысль: скорее найти Галю, не повредив её скафандр неосторожным ударом.
Ольга Александровна про себя изумлялась, каким поразительным глазомером, а сейчас скорее чудесной интуицией одарён Игорь Никитич, который сумел так просто решить, казалось, безнадёжную задачу. И тут же в её уме закопошилась скверная мыслишка: оказался бы Белов таким же гениальным угадчиком, если бы под песком лежала не Галя, а кто-нибудь другой, например она сама? «Да!» — подсказал ей внутренний голос.
У неё мелькнуло нелепое желание очутиться на Галином месте. Ольга Александровна тяжело вздохнула… и внезапно нащупала рукой ткань скафандра!
Галя лежала на песке без признаков жизни. Сквозь стёкла при свете нагрудных фонарей виднелось её бледное лицо с закрытыми глазами.
— Здесь я бессильна ей помочь, — сказала Ольга Александровна. — Надо перенести её в кабину.
Как ни осторожно тащили друзья Галю по мокрому песку, очевидно, растрясли её основательно, потому что неожиданно послышался тихий стон. Он прозвучал для всех, как музыка: Галя была жива!
И вот в кабине «Урана» снова были все восемь путешественников. Правда, двое из них лежали в постелях. Константин Степанович — с сотрясением мозга, Галя — с тяжёлым ушибом спины. Ольга Александровна нашла у неё перелом двух рёбер и отёк правого лёгкого. Счастье ещё, что камень ударил сбоку. Попади он в позвоночник — и не было бы с ними Той, Что Грезит.
На лице Маши было написано ликование: скафандры оказались превыше похвал. Они спасли жизнь всем, кто побывал в объятиях урагана.
Но Сидоренко и Белов были угрюмы — предварительный осмотр «Урана» не предвещал ничего хорошего. Крылья и воздушные двигатели были сильно повреждены. Радиолокаторная установка разбилась вдребезги. Многие приборы управления испортились, и было неясно, можно ли их исправить. По-видимому, разбилось и шасси, хотя это и не было еще установлено. Многие внутренние механизмы были также повреждены. К счастью, уцелел главный двигатель. Значит, оставалась надежда на спасение.
Собрав всех здоровых членов экипажа, Игорь Никитич подытожил результаты:
— Повреждения огромны, но исправить их можно. У нас, будем смотреть правде в глаза, остаётся на это суток двадцать, может быть, чуточку больше. Солнце зашло сутки назад. Ночь продлится ещё суток шестнадцать. Кроме того, у нас в резерве есть раннее утро, когда ещё не будет ураганов и стоградусной жары. Вы сами знаете, что первый же смерч, который здесь пройдёт, прикончит наш корабль. Значит, надо закончить ремонт до утра. Иначе…
— Позвольте, Игорь Никитич! — перебил «колючий геолог».
— Подождите, я ещё не кончил. Ясно, что мы не сумеем восстановить всё. «Уран» больше не сможет летать как вертолёт. Не знаю, хорош ли он будет и как самолёт. У нас больше нет ни радара, ни прожекторов. Значит, если даже мы всё, что можно, исправим, нам придётся сейчас же покинуть Венеру. Оставаться на месте нельзя, а поднявшись в воздух, мы уже не сможем снова опуститься на планету. Я знаю, что вы спросите, как быть со сроком пребывания на Венере? — продолжал он, сдерживая взглядом Николая Михайловича, который всё время порывался вступить в разговор. — Ведь мы должны были пробыть здесь год и три месяца в ожидании нужного расположения Венеры и Земли. Но есть хороший выход: мы будем ждать подхода Земли не здесь, а в мировом пространстве.
Синицын растерянно озирался. Опыт говорил ему, что слова Игоря Никитича никогда еще не расходились с делом, но как он собирается выйти из положения на этот раз, ни он, ни остальные путешественники, кроме астрономов, не могли понять. Все усвоили, что путь космического корабля между двумя планетами лежит по полуэллипсу. Лететь напрямик — не хватит рабочего вещества. Остановить корабль на орбите Земли и там ждать её приближения — тем более. Догонять Землю по орбите — совсем невозможно.
«Как же он думает решить эту задачу, если по точным подсчётам облегчённый до предела «Уран» с полными баками жидкого водорода может развить скорость не свыше двадцати одного километра в секунду, из которых десять с лишком нужны для отлёта с Венеры, три с половиной — для преодоления поля солнечного тяготения, а остальные семь — аварийный резерв для манёвров при подходе к Земле?» — размышлял «колючий геолог».
— Ключ к решению таков. Большая часть энергии, затрачиваемой кораблём при полёте между планетами, идёт на преодоление притяжения во время взлёта. Работа, затрачиваемая при полёте с Венеры по полуэллиптической орбите и на Меркурий, и на Землю, и на Марс, примерно одинакова. Небольшая разница возникает из-за различного воздействия солнечного притяжения. Путь надо рассчитать так, чтобы корабль встретился с нужной планетой на заданной точке её орбиты.
