Джон Пристли - Затемнение в Грэтли
- Не видела с того вечера, когда он без всякого приглашения пришел в мою гостиную наверху, - отвечала она.
Я пустил пробный шар:
- Знаете, как это вышло? Я искал вас, поднялся и заблудился. Вдруг вижу: у закрытой двери стоит Периго и явно подслушивает. Я сначала остановился, потом пошел прямо к двери, и в эту самую минуту ваш приятель из Манчестера открыл ее.
- Это все именно так и было, мистер Нейлэнд?
- Именно так, миссис Джесмонд, - ответил я твердо. - Как вы думаете, чем занимается Периго?
- Не знаю. - Она широко раскрыла глаза и шепотом добавила: - Не шантажист ли он? А вы как думаете?
- Он говорит, что он бывший торговец картинами и приехал сюда, потому что один приятель сдал ему свой коттедж.
- Это слишком очевидная ерунда.
- Меня это заинтересовало, - продолжал я небрежно, - и я попросил знакомого, который знает всех и вся, навести справки. Ответ очень любопытный. Оказывается, Периго действительно торговал картинами.
Она раскрыла портсигар.
- Я удивлена, - сказала она медленно, постукивая сигаретой о крышку. Хотя он знает толк в живописи. Между прочим, он тогда наврал, что часами любовался моими картинами. Он их всего-то один раз и видел. Он постоянно врет. И себе на уме. Помните, как он говорил о войне в тот вечер? Уж, конечно, с определенной целью.
- Да, и у меня тоже сложилось такое впечатление, - сказал я уклончиво. - Он всегда хитрит со мной. Видимо, ловит. Догадывается, что я смотрю на вещи не так, как разные близорукие глупцы.
Она в каком-то раздумье глядела на меня, а я в это время заметил, что сигарета у нее не зажжена. Я стал нашаривать в кармане спички, но миссис Джесмонд остановила меня.
- Спасибо, не трудитесь. У меня есть хорошенькая новая зажигалка, и мне хочется ее испробовать.
Она достала из сумочки маленькую зажигалку, красную с черным, точно такую, как та, что лежала у меня в кармане. Такой зажигалки не купишь нигде. Итак, либо эта женщина из наших, либо у нее зажигалка Олни. Пришлось соображать быстро. "Если миссис Джесмонд не наша, но знает назначение наших зажигалок, - размышлял я, - то, показав ей свою, я тем самым открою, кто я, и разрушу все сделанное до сих пор". Риск был слишком велик, и я пошел на компромисс, сказав:
- У меня есть почти такая же - подарок одного старого приятеля.
Миссис Джесмонд безмятежно смотрела мне в лицо. Было ясно, что она не обратила внимания на эту условную фразу и, значит, не связана ни с контрразведкой, ни с Особым отделом, ни с военной разведкой. Теперь надо было выяснить, как к ней попала зажигалка Олни.
- Мой приятель, - продолжал я, - сам делает эти зажигалки, и они редко попадают в продажу. Держу пари, что вы свою не купили.
- Нет, - улыбнулась она. - Мне ее подарили вчера вечером. Прелесть!
Я старался не выдать своего волнения.
- А кто подарил?
Она не нашла мой вопрос неуместным. Наоборот, ей было приятно.
- Дерек Мюр. Вы ведь его знаете? Вон тот высокий... майор авиации... танцует с толстушкой в зеленом.
Я посмотрел на майора - это был один из всегда сопровождавших ее поклонников. Разумеется, она сказала правду. И тем самым задала мне нелегкую задачу. Я был убежден, что это зажигалка Олни. Откуда взял ее летчик? Придется его допросить - и сделать это тактично, чтобы он не догадался, что кроется за всем этим. Но когда и как подойти к нему, не вызвав подозрений у миссис Джесмонд? Пока я ломал себе голову, подошла официантка, спросила, не я ли Нейлэнд, и сунула мне в руки записку. Это, разумеется, не укрылось от глаз миссис Джесмонд, и, когда я, извинившись, развернул записку, она иронически усмехнулась, как женщина, ставшая свидетельницей чужой интриги. Но, может быть, я и ошибался. Может быть, она просто подумала, что я болван и больше ничего.
В записке было сказано: "Номер 37. Как можно скорее. Ш.К.". Это могло означать только одно: Шейла Каслсайд желает немедленно видеть меня наверху, в номере 37. Я бросил взгляд вокруг - Шейлы нигде не было. Следовательно, она уже там. Мисс Экстон все еще вальсировала в объятиях летчика. Я повернулся к миссис Джесмонд и довольно неуверенно попросил разрешения позвонить по междугородному телефону.
- Разумеется, пожалуйста. Но смотрите, не попадите в беду, - добавила она с улыбкой.
- В беду? - удивился я, вставая. - Почему?
- Не знаю. У этих междугородных телефонных разговоров иногда бывают неприятные последствия. Так что осторожность не помешает.
Наверху было очень тихо и безлюдно. Я несколько минут бродил по тускло освещенным коридорам, пока в конце одного из них - полутемном уединенном уголке, словно существующем вне остального мира, - не наткнулся на номер 37. Я постучал и вошел. Это оказалась не гостиная, а спальня, и Шейлы я здесь не обнаружил. В этой комнате никто не жил, но свет горел, и было тепло от раскаленной электрической печи, которую, очевидно, включили по крайней мере четверть часа назад. Двуспальная кровать была покрыта розовым стеганым пуховым одеялом, и все вокруг тоже было розовое, так что комната производила впечатление "дамской", и притом очень дурного тона. По одну сторону электрической печи стоял диванчик, по другую - кресло. Здесь можно, конечно, посидеть и поговорить, но эта комната в розовеющих шелках недвусмысленно говорила о том, что от вас ждут совершенно иного. Я сразу почувствовал это и стоял на пороге, не понимая, кто из нас ошибся - я или Шейла.
Через минуту влетела она, с треском захлопнула дверь и, увидев, где мы находимся, свирепо набросилась на меня:
- Господи! Привести меня сюда! Да как у вас нахальства хватило!
В это мгновение что-то тихо щелкнуло: нас заперли снаружи. Шейла тоже услышала этот звук и стала яростно дергать дверную ручку.
- Одну минуту, - спокойно остановил я ее, когда она уже собиралась снова заорать на меня. - Прежде чем устраивать сцену, взгляните-ка. - И я показал ей записку.
- А мне передали записку от вас! - ахнула Шейла. - Где она? Ах, да, я же ее порвала... Но неужели вы не видели, что это совсем не мой почерк?
Я не спросил, каким образом, по ее мнению, я мог это увидеть. Нужно было поскорее успокоить ее. Вероятно, тот, кто это подстроил, как раз и рассчитывает, что Шейла начнет скандалить, шуметь, колотить в дверь и наше пребывание здесь вдвоем станет достоянием гласности.
- Послушайте, Шейла, - начал я, - кто-то послал нам фальшивые записки и теперь запер нас. Не знаю, какая у него цель. Это или просто идиотская шутка, или что-нибудь похуже. Но самое лучшее - отнестись к этому хладнокровно. Мы пришли сюда поговорить - так давайте поговорим. И не беспокойтесь, дело ограничится одним разговором, дальше этого я не пойду. Тем более, - я усмехнулся, - что подобная спальня, как ничто, способна удержать человека от глупостей. Ее следовало бы показывать молодым людям, которые собираются постричься в монахи. Ну, присаживайтесь и перестаньте нервничать.
