Тед Деккер - Кровь. Царство химер
А вдруг не должна? Он рассказал ей не все. Было что-то…
— Мама! Мам, проснись!
Рашель подскочила:
— Томас?
В дверях стоял ее сын.
— Папы нет. В дозор, наверно, отправился.
Рашель откинула покрывало и встала.
— Нет. Он должен быть дома.
— Так доспехов тоже нет. И меча.
Она взглянула на вешалку в углу, где висели обычно его латы и ножны. Та была пуста. Может, он и впрямь отправился в дозор, ведь столько народу сейчас прибывает на Собрание?
— Я уж поспрашивал в деревне, — сказал Сэмюель. — Никто не знает, где он.
Она задернула холщовую занавеску, заменявшую дверь. Торопливо сняла спальную рубаху, надела блузу из мягкой кожи со шнуровкой крест-накрест на спине. В шкафу висело больше дюжины ярких платьев и юбок, предназначавшихся в основном для празднований. Рашель выбрала желтовато-коричневую кожаную юбку, надела и туго затянула веревочные завязки. Под платьями рядком стояли шесть пар мокасин, некоторые — новые, некоторые уже изрядно поношенные. Она схватила первую попавшуюся.
О том, что делает, она не думала. Мысли были заняты сном. Подробности его уже стирались в памяти, но отдельные мгновения все еще были яркими, как оперение попугая.
Она попала в сновиденный мир Томаса.
Побывала в лаборатории, скрытой внутри горы Циклоп, с Моникой — или Моникой самой? — делая и понимая такое, о чем представления не имела. И если Моника вправду нашла свой ключ, девушку могли убить прежде, чем Томас ее найдет.
Сердце у нее колотилось. Нужно ему об этом рассказать!
Подойдя к столу, Рашель взяла витой бронзовый браслет, сделанный для нее Томасом, надела его на руку, выше локтя, и вдруг…
Увидела на руке кровь, темно-красное засохшее пятнышко. Ах да, ранка, оставленная дверью. Должно быть, открылась ночью.
На простынях тоже виднелись пятна крови.
Страстно желая поскорее найти Томаса, она чуть было не выскочила прямо так, с измазанной рукой. Но спохватилась — неудобно все-таки. Поспешила к кухонному тазику, подставила его под камышину. Отвела рычажок, сдерживавший воду, и пустила в тазик струю.
— Мэри! Сэмюель!
Ответа не последовало. Куда-то вышли.
От воды начало жечь указательный палец правой руки. Она осмотрела его и обнаружила еще один крошечный порез.
От бумаги. Порез из сна! Во рту у нее вдруг стало сухо, как в пустыне.
И тут же явилась мысль. Они с Моникой связаны! Как именно — неизвестно, но связаны, и порез тому подтверждение. Томас уверял, что, умерев в том мире, он умрет и в этом. Возможно, с нею тоже может случиться все, что случится с Моникой! К примеру, убьет Монику этот Свенсон, и умрут обе.
Нужно добраться до Томаса раньше, чем он снова увидит сон, — чтобы он успел ее освободить!
Рашель выбежала на улицу, огляделась — по широкой мощеной дорожке прогуливались сотни прибывших на Собрание людей — и поспешила к озеру. Где ее муж, должен знать Сайфус. А не он — так Майкиль или Уильям.
— Доброе утро, Рашель!
Ее приветствовала Кассандра, жена одного из старейшин, — в венке из белых цветов, с подкрашенными пурпурным тутовым соком веками. Несмотря на нежданную угрозу со стороны Орды, в деревне царило праздничное настроение.
— Кассандра, ты не видела Майкиль?
— Она в дозоре. А ты не знала? Разве Томас не с ней?
Рашель, презрев вежливость, побежала дальше. На Томаса это не похоже — уйти, ничего ей не сказав. Может, вызвали по тревоге?
Она запыхалась, пока добралась до дома Сайфуса. Остановилась у крыльца, тяжело дыша. Старик был тут, спорил о чем-то с Александром, еще двумя старейшинами и человеком, который пришел когда-то из пустыни. Джеремией Южным. Тем самым, который что-то знал об исторических книгах.
Увидев ее, они умолкли.
— Где Томас? — спросила она.
Никто не ответил.
Рашель поднялась на крыльцо.
— В дозоре?
— В дозоре, — подтвердил Сайфус, поерзав. — Да-да, в дозоре. Ушел, понимаешь ли…
— Не надо скрывать от меня правду, — рявкнула она. — Ни в каком он не в дозоре, иначе предупредил бы меня. — И, прищурившись, посмотрела на Джеремию. — Он пошел за книгами. Да? Ты объяснил ему, где их искать, и он пошел за ними. Скажи, что это не так!
Джеремия опустил голову:
— Так. Прости. Я не хотел говорить, но он настаивал…
— Ну да, настаивал. Как всегда. Значит, ты с ним разговаривал? — Ей на мгновение захотелось столкнуть этих стариков лбами. — И куда он отправился? Мне нужно кое-что ему рассказать.
Сайфус отодвинул свой табурет, поднялся на ноги:
— Рашель, прошу тебя. Куда бы он ни направился, тебе туда нельзя. Они выехали рано утром, на быстрых лошадях. И уже на полпути от пустыни.
— Какой пустыни?
— Ну… большой пустыни за лесом. Тебе за ним ехать нельзя. Я запрещаю.
— Никто не может запретить жене искать мужа.
— Но ты еще и мать…
— Я сражаюсь лучше, чем половина наших Стражников, и ты это знаешь! Я же и учила их боевому искусству! Или ты скажешь мне, куда он поехал, или я выслежу его сама!
— Но в чем дело, дитя мое? — мягко спросил Джеремия. — Зачем он тебе понадобился?
Она помедлила, не зная, что именно успел рассказать старику Томас.
— Я кое-что узнала — такое, что может спасти жизнь и ему, и мне, — вымолвила, наконец.
Джеремия посмотрел на Сайфуса, но помощи не дождался.
— Он отправился к ущелью Наталга, с двумя лейтенантами и семью солдатами.
— И что он собрался там искать?
— Вождя Орды, в пустыне по ту сторону ущелья. Но тебе не следует за ним ехать, Рашель. Боюсь, его решение добыть книги доведет нас до беды.
— К тому же, — сказал Александр, — мы не можем себе позволить по чьему-то капризу отослать еще часть охраны.
— Это связано с его снами? — спросил Сайфус.
— Может, это вовсе и не сны, — ответила Рашель и сама удивилась, поняв, что сказала.
— И ты туда же?
На этот вопрос она не сочла нужным отвечать.
— То, что я знаю, может спасти моему мужу жизнь. Не отпустите меня — и его смерть будет на вашей совести.
Они промолчали.
— Если вы знаете еще что-то, что может мне помочь, пожалуйста, не сомневайтесь — сейчас самое время рассказать.
— Да как ты смеешь нами манипулировать! — взорвался Сайфус. — Если кто и способен уцелеть, затеяв столь дурацкий поход, так это Томас. Но его жене мы не позволим рыскать по пустыне за четыре дня до Собрания!
Рашель спустилась с крыльца и повернулась к ним спиной. Попытки этих стариков ее остановить только укрепили желание поскорее увидеть Томаса. Решение, рожденное пониманием его правоты.
