Фрэнк Херберт - Создатели богов
Тропа становилась все круче и извилистее.
— Ты не поешь! — прошептал Бакриш Орну.
— Что-то сегодня я не в голосе! — Чувство опасности, его собственные мысли заставляли Орна сопротивляться. У него появилось ощущение, будто он погружается в кромешную тьму.
— А-а-а! А-а-а-а! — Какая чушь.
Шествие и пение оборвались так внезапно, что Орн чуть не налетел на остановившегося священника. Он замер и выпрямлял свой шест, стараясь случайно не задеть стоящих рядом учеников. Люди сгрудились и, нарушая строй, двинулись напрямик через низкий кустарник к темнеющему амфитеатру. Орн не отставал. В центре возвышалась каменная трибуна, раза в два превышающая человеческий рост. Наставники начали отходить от своих учеников, стоявших полукругом напротив трибуны, отражавшей многоцветными бликами мерцающий свет фонарей.
«Где Бакриш?» — Орн оглянулся, ища наставника, сообразив, что оторвался от него. Что он теперь должен делать? Как он, скажите на милость, должен выражать благочестие?
Бородатый священнослужитель, одетый в черную мантию и треугольную красную шляпу, появился из-за трибуны и остановился рядом с ней. Ученики замерли.
Орн, стоящий во внешнем кольце, продолжал недоумевать: как это собрание может служить частью тяжкого испытания.
Что они собираются делать?
Священник в красном головном уборе протянул вперед руки и неожиданно низким голосом произнес:
— Вы стоите перед обителью Закона и Чистоты, неразлучных спутников истинной веры! Закон и Чистота! Вот ключ к Великой Тайне, ведущей в рай.
Орн снова ощутил нарастающее чувство тревоги и чудовищную волну пси-энергии, отличающуюся от испытанных ранее. Сейчас эта мощная волна накатывала, вторя словам бородатого, увеличиваясь всякий раз по мере усиления пафоса слов священника.
Орн прислушался.
— …безграничная Благодать и Чистота всех великих пророков! Дух бессмертия, отданный во имя нашего вечного блаженства! Постигшие Чистоту, рожденные в Чистоте, их мысли, омытые Чистотой! Незапятнанные низменными страстями, они указали нам путь!
Орн вдруг осознал: сейчас пси-энергия исходит не из машин, а от смешения чувств собравшихся здесь слушателей. Бородатый священник управлял аудиторией, словно хороший дирижер — симфоническим оркестром.
— Обретите веру в вечной истине божественной догмы! — кричал он.
Порыв свежего ветра принес запах фимиама. Послышались низкие, бархатные звуки органа, не заглушившие, однако, голоса священника. Среди внезапно наступившей паузы раздался звон колокола, пробившего семь раз.
Словно загипнотизированный, Орн каждой клеточкой тела впитывал эту сцену, продолжая размышлять: «Смешение чувств, действующее подобно пси-энергии! Что же это за сила?»
Священник у трибуны вскинул руки со сжатыми кулаками, выкрикивая:
— Вечный рай всем истинным верующим! Вечные муки тем, кто не верит! — Он чуть понизил голос. — Вы, ищущие божественную истину, падите ниц, испросите просвещения. Молитесь, дабы спала пелена с ваших глаз и явилась истина, дарующая понимание! Помолитесь Всевышнему, ниспославшему свою милость вам.
Послышалось шуршание одежд — ученики, стоящие рядом с Орном, благоговейно опускались на колени. Орн продолжал стоять, потрясенный внезапным открытием: «Средоточение чувств рождает пси-энергию!» Возбуждение и какое-то необъяснимое чувство очищения охватило его. Он — на пороге величайшего откровения! Ему захотелось позвать Бакриша, поделиться с ним своим открытием.
Сердитое бормотание стоящих на коленях учеников отвлекло его от этих мыслей. Протестующие выкрики адресовались ему.
Снова предчувствие смертельной опасности зашевелилось внутри Орна.
Кто-то из толпы поднял руку, указывая на Орна.
— Он тоже Ученик! Почему он не встал на колени? Орн оглянулся вокруг. Где Бакриш? Кто-то потянул
Орна за тогу, призывая опуститься на колени. Он вырвался, пятясь к кустарнику.
Раздался истошный вопль: «Неверующий!»
Неведомая сила, словно сеть, накрыла Орна, затуманила сознание, парализуя рассудок. Подхватив крик, толпа в исступлении заскандировала:
— Неверующий! Неверующий! Неверующий!
Страх сдавил сердце. Орн продолжал пятиться к кустарнику — прочь от толпы, излучающей страшную разрушительную силу.
Бородач, освещенный многоцветием светильников, бросил на него гневный взгляд. Орн, сжимая свой посох, как утопающий — соломинку, чувствовал: амфитеатр превращается в какое-то кошмарное, дьявольское место. Внезапно священник на кафедре завопил что есть мочи: «Принесите мне голову этого богохульника!»
Швырнув фонарь в набегающих с ревом учеников, Орн перепрыгнул через живую изгородь и помчался вниз по тропе, слыша за спиной крики погони. Тропинка свернула влево, и за поворотом, привыкнув к тусклому свету звезд, глаза разглядели чернеющее вытянутое пятно. Лес? Ветки хлестали его по разгоряченному лицу. Тропа круто пошла вниз, на этот раз забирая вправо. Орн споткнулся о выступающий из земли корень, с трудом удержал равновесие, теряя драгоценные секунды, отдирая зацепившийся край тоги от колючего кустарника. Толпа уже ревела где-то совсем рядом. Орн прыгнул в сторону с тропинки, устремляясь вниз, к деревьям. Сухие ветки рванули одежду, снова тормозя его бег…
Кто-то над ним закричал: «Он внизу, я слышу его!»
Преследователи остановились, сдерживая дыхание, прислушались.
Отстегнув ремень, Орн сбросил тогу и рванулся вперед сквозь густые заросли.
— Он там! За ним!
— Одежда! Я нашел его одежду!
— Голову! — заверещал кто-то. — Найдите и оторвите ему голову!
Спотыкаясь, задыхаясь от бега, Орн снова выскочил на тропинку. Болело в боку, сердце готово было выскочить наружу. Он скользнул вниз. Сзади несся растерянный гул потерявшей его след толпы.
Орн остановился, прислонившись к дереву, переводя дыхание, прислушался. Его била дрожь.
— Эй вы, половина туда! — надрывался кто-то. — Остальные — за мной!
Как загнанный зверь, отбросивший всякую осторожность, Орн вспомнил слова Бакриша: «Осторожность — сестра страха».
Где-то над ним раздался крик: «Ты слышишь его?»
Оттолкнувшись от дерева, остро чувствуя каждое свое движение, Орн сползал по склону. Несколько человек пробежало над ним, удаляясь вправо. Растерянные вопли, тишина. Снова выкрики, на этот раз слева, сменившиеся удаляющимся шумом погони.
Пригнувшись к земле, Орн скользнул в темноте среди деревьев вниз, распластался в траве, пропуская преследователей внизу. Повязка сползла, обнажая рану. Боль напомнила о странном ощущении — зуде, донимавшем его перед испытанием. «Зуд, похожий на заживление несуществующей раны». Орн чувствовал: сейчас он столкнулся с еще одной загадкой Амеля, но не в силах постичь ее.
